— Не буду притворяться, будто не понимаю, о ком вы.
— Мирана играла с ним?
— Хм… вполне возможно. Это ведь были маскарадные игры.
Что это проскользнуло в его голосе? Слишком похоже на нотки недовольства… Намек на возможное знакомство Мираны и Фарфаля настолько огорчает Деспара Гориана? Hy, что же, это не единственный неудобный вопрос, который я хотел бы задать.
— Мирана действительно воровала у графини?
Гориан нахмурился и неожиданно твердо сказал:
— Я ничего об этом не знаю.
Жаль. Хотелось бы уже внести ясность в дело.
— Скажите, господин Гориан, видели ли вы когда-нибудь в доме графини или, возможно, у кого-то из девушек, старую круглую брошь с потускневшим жемчугом?
Гориан бросил на меня внимательный взгляд. А, понимает, о чем вопрос. Имея в дядюшках губернатора, он, надо думать, получил доступ к сведениям о расследовании. Не ожидал, что господин Одэ так любит поделиться новостями с окружающими. Надеюсь, не со всеми подряд.
— Это было бы странно, — сказал Гориан. — У графини есть предубеждение по поводу брошей. В семье Терру существует легенда: один из предков был неудачлив в любви. Его невесту отравила собственная сестра из ревности…
— Я слышал эту историю. И, тем не менее: вы видели похожую брошь у Эльды или Мираны?
— Нет, герцог. Не припомню такого случая.
Прозвучало очень двусмысленно. Собиратель рутиноярских легенд и знаток истории Гарета Лоэнрина уж точно обратил бы внимание на примечательную вещицу… А мог бы первым понять, где ее отыскать, раз уж получил доступ к письмам, связанным со старыми рутиноярскими трагедиями.
Глава XI. Берегись!
— Мой отец владеет железоделательными заводами, а дядя — продает оружие. Какая нужда может связывать их с деревянщиком? — вопросила Шарлотта в заметном раздражении.
— Любому человеку, который тяжело трудится, нужно кресло-качалка, — проговорил я. — Придумайте что-нибудь.
Шарлотта возмущенно фыркнула.
— Объяснитесь, герцог! С какой радости я должна решать ваши проблемы?
Я остановился, развернулся к девушке. Ну, вообще — не должна, конечно. Но так ведь веселее. Не знаю, как ей, а мне так точно. Я вкрадчиво поинтересовался:
— Дорогая, вы помните, что Соленмур Агат — мой вассал, и я даю согласие на его брак?
Шарлотта задохнулась от возмущения.
— Вы! Вы… шантажируете меня?!
— Да что вы, нет, конечно. Но я буду шантажировать его всю оставшуюся жизнь, напоминая, как я был щедр…
— Да как только вам…
— Вижу, вы против. Выходит, полагали, что в браке будете только получать? А как же огонь, вода и железные сапоги, которые нужно стоптать ради собственного счастья?
— Хватит рассказывать мне сказки!
— И то верно. В таком случае, напоминаю вам о праве первой брачной ночи. Я помню, что вас по совершенно непонятной мне причине не привлекает этот древний и, безусловно, уважаемый предками обычай. Что же, предлагаю альтернативу в виде посильного содействия в расследовании. Мур бы согласился, но тогда мне пришлось бы и дальше таскать его на закорках. Так что единственно разумное решение для вас — самой выполнить его обязанности. Пользуйтесь, пока я готов попирать традиции ради вашего с Муром счастья.
Шарлотта вполне натурально зарычала, но, заметив, что меня это забавляет, заставила себя успокоиться, лишь едко вздохнула:
— Благодетель вы наш. Что же, господин герцог, я вас услышала.
В глазах девушки плескался расплавленный металл. Я сделал вид, что не заметил и лишь благосклонно кивнул. Конечно, интересно было бы посмотреть, до какой степени птичка готова залезть в бутылку. Но сейчас основная моя цель — расследование. Потерпим.
Мы собирались нанести визит господину Уллему, тому самому, который нашел в заводи тело Румела Фарфаля. Мур по-прежнему был мне не помощник. Выглядел он откровенно жалко. С явным трудом заставил себя воздержаться от просьб оставить его невесту в покое. А раз не просил — я волен поступать, как вздумается. Вот я и поступил. Тем более что помощь Шарлотты действительно кстати.
Девушка не находила нужным сдерживать свое раздражение. Тем не менее, больше она не пыталась со мной спорить и старательно прихорошилась перед визитом к господину Уллему. Я тоже занялся приготовлениями. Переоделся в простую одежду слуги, надел парик и нацепил усы. Усы и борода в значительной степени способны преобразить человека. Я мог бы накинуть на себя магическую маску, но на всякий случай не стал этого делать. Помнил, что где-то в городе бродит маг весьма недурственного уровня. Зачем лишний раз привлекать к себе внимание?
Можно было заявиться к Уллему от собственного имени. Но это могло бы спугнуть деревянщика, окажись он причастен к убийству. К тому же — было бы не так забавно. Как бы еще я увидел такое ошеломление на лице Шарлотты, когда она поняла, кто перед ней. А вот Мигр меня не раскусил. Или очень старательно делал вид из уважения к ценному нанимателю.
Так-то мы и добрались до дома Мариха Уллема.
Деревянщик встретил нас в гостиной, убранной в коричнево-зеленых тонах. Скупая обстановка компенсировалась изысканностью мебели. Во всем была строгость и в то же время — изящество.
— Госпожа Грац! — воскликнул хозяин. На меня он почти не обратил внимания и все внезапно проснувшееся обаяние направил на Шарлотту. Даже раздражать слегка начал, вот честно. Госпожа Грац мило улыбнулась и протянула руку. Я упустил мгновение, когда она преобразилась, и теперь наблюдал весьма занятное
представление.
— У меня возникла настоятельная необходимость поговорить с вами, господин Уллем, — сообщила Шарлотта таким тоном, что я внезапно испытал едва ли не ревность: в моем присутствии женщина так интересуется другим. Уллем был польщен. Нет, ну какова птичка!
Деревянщик жестом предложил Шарлотте присесть. Сам же остался стоять.
— Чем могу помочь?
— Возможно, вам известно, что мой отец занимается разработкой металлических
РУД-
— Конечно, я наслышан о делах семьи Грац.
— Да. В основном отец работает с дядей. Крупные поставки на нужды нашего государства, вы понимаете. Однако мой отец — мирный человек и не прочь уравновесить свой труд созданием чего-то, кроме оружия. Наша семья располагает незначительным серебряным прииском…
Мы с Уллемом одинаково не понимали, к чему приведет этот разговор, и ждали с затаенным интересом. Шарлотта продолжила:
— По роду своей деятельности я временами сталкиваюсь с проклятиями, которые оказываются на дорогих людям фамильных вещах. У меня давно появилась мысль, что дар мой способен помогать людям и в мое отсутствие. Я разработала собственный магический рецепт по привязке защитного заклинания к… хм, скажем, шкатулке. Но я уверена, что смогу работать с предметами большей величины. И когда я увидела вашу мебель, поняла, что это лучший из вариантов. Разумеется, вы деревянщик, а я работаю исключительно с металлами. Но если украшать шкатулки или мебель гравировкой, мой состав был бы изолятором для любой магии, а при удачном стечении обстоятельств — даже нейтрализатором, который будет истощать проклятие до его полного уничтожения.
— Однако, — вклинился Уллем, и Шарлотта смолкла, пытливо глядя на собеседника, — наложенная на предметы магия имеет свойство рассеиваться. Если, конечно, вы не изобрели защиту, которая будет действовать по принципу проклятия.
— К моему сожалению, нет. Такого прочного заклинания мне создать не удалось. Но, видите ли, мы можем установить определенный срок годности защитного заклинания, по окончании которого будет необходимо обновление. Но если известить покупателя об этом заранее, у него будет выбор обратиться к нам снова. Или даже составить договор, в котором заранее будут оговорены условия дополнительного обслуживания.
В глазах Уллема что-то вспыхнуло. Шарлотта ответила ему понимающей улыбкой. Я чувствовал себя шпионом во вражеском стане.
— А вы намерены приезжать с визитами в Рутин Яр и в будущем? — задумчиво спросил Уллем.
— Это не будет так уж накладно, господин Уллем, уверяю вас. В скором времени я собираюсь осесть во владениях Даренгартов…
— У вашего отца столь великий интерес здесь?
— Скорей, интерес здесь у меня самой. Я, видите ли, не мыслю своей жизни без работы. Просиживать в замужестве за пяльцами не для меня.
Мы с Уллемом уставились на Шарлотту.
— А вы собираетесь замуж? — светски поинтересовался деревянщик. Шарлотта ответила улыбкой дельца, который только что заключил весьма выгодное соглашение там, где большинство не выручили и медяка.
— Сын рода Даренгартов сделал мне предложение, и я приняла его.
Я едва не расхохотался. Вот, значит, как. Выходит, они уже обо всем сговорились, и птичка таким вот способом заодно и меня решила уведомить в серьезности их с Муром намерений. Вы посмотрите, и ведь Уллему не солгала. Просто не уточнила.
— О, — произнес Уллем. — Примите мои поздравления, герцогиня.
— Еще нет. И официального объявления пока делать никто не собирается. Я поставила вас в известность лишь для того, чтобы заверить в серьезности моих намерений.
— Восхищаюсь вашей предприимчивостью, — все еще сдержанно сказал Уллем. — Однако герцог Даренгарт — человек богатый. Ко всему прочему, он произвел на меня впечатление принципиального и даже деспотичного человека. Отчего вы уверены, что он поддержит ваши… увлечения после свадьбы?
От Шарлотты ощутимо повеяло холодом. Я искренне посочувствовал человеку, которому не посчастливиться стать деловым партнером этой девицы. Ведь выпьет все соки и даже не поморщится!
— Разумеется, мы обсудили с ним этот вопрос. Герцог обязался выдать мне письменное согласие.
Шантажистка! Я продолжал внутренне веселиться, глядя на озадаченного Уллема. Я бы тоже зашел в тупик, представляя, как это госпожа Грац будет склонять меня выдать помянутую бумагу.
— Герцог — просвещенный человек, — уже мягче добавила Шарлотта. — Он понимает значим