— Я знаю, — сказал Митр. — Подвозил его пару раз. А работает он и здесь, и в Прилеске тоже.
— Когда не пьет, — добавил Армиль. Хозяин кивнул. Ага, ну, хоть про наливку Мур не соврал. А то я уже задумываться начал, нет ли и в истории с талантами к изготовлению самогона скрытых намеков.
— Я слышал, он еще и инструментальщик, — заметил я.
— Есть такое, — согласился хозяин.
— Откуда знаешь? — вмешался заинтересовавшийся лекарь.
— Да он мне как-то по весне погреб от воров заговаривал. Вот как раз он с Митром приехал.
Талантливый инструментальщик, заговаривающий погреба? Я хмыкнул. Тяжела доля мага в глубинке!
Занятный тип. Дело в том, что полевые маги или маги природы — это особые ребята. Ну, на самом деле, любой маг — с особинкой. Вот взять, например, целителей. Им магия в жизни дает больше запретов, чем возможностей: нельзя вредить, нельзя пройти мимо человека, нуждающегося в помощи, даже себя лечить — и то не особо получится, надо искать другого целителя. Видимо, это что-то сродни трудовому искажению. Вот у полевых магов — тоже есть такое. Во-первых, они сплошь и рядом не любят людей. Даже побаиваются. Потому и живут обычно на окраинах городов, а то и в ближайших лесах. Подозреваю, у Рутаро Агата, отца Мура, могла быть слабая искра магии природы. А иначе как он выживал у Сырого Ущелья и не свихнулся. Вряд ли из-за слова, данного когда-то герцогине Даренгарт. Ну вот, еще полевые маги не тяготели к вещам. Жили налегке, думами о богатстве и достатке обычно себя не обременяли. Хотя… та парочка магов, которая живет при королевском дворе, чувствует себя в роскоши очень даже неплохо. Ну, да не о том речь.
Природный маг и маг-инструменталист… это все равно, что маг-целитель и боевой маг. Полная противоположность дара. Конечно, крайности — это для мысленных конструкций, в жизни же бывает всякое. Но… что-то подсказывает мне — мастер Таш просто прикидывается полевиком, чтобы можно было позволить себе маленькие причуды в виде домика в лесу.
Прячется он, в общем.
— Вы с ним говорили? — спросил я у Армиля. Тот кивнул.
— Пару раз. И оба раза он был нетрезв.
— Видать, все же не сильно пьян, — оценил хозяин. — Говорят, если Таш в дрова, то буйствовать начинает. Может и пришибить ненароком.
Ну, нелюбовь к людям налицо.
— Вы собираетесь ехать? — послышался голос Шарлотты. Она стояла на лестнице, прислушиваясь к разговору. Я повернулся к ней. Что это такое проскользнуло в твоем голоске, птичка? Неужто беспокойство? За меня или за братца Мура, который останется без защиты на время моего отъезда?
— Исключительно по деловым нуждам, — сообщил я. — Это не займет много времени. Митр, покажешь, где там этот ваш отшельник живет?
— Отчего нет, ваша светлость? Прокачу вас, посмотрите на наши овраги!
Будто ваши овраги от других чем-то отличаются. Аж любопытно стало. Вот
верный способ набить цену. Так и яму на дороге можно выставить
достопримечательностью. Надо будет использовать сей прогрессивный метод, если вдруг кронпринц решит исполнить свою давнюю угрозу и наведаться в гости…
Шарлотта, в отличие от меня, к оврагам оказалась безразлична. А вот предстоящую поездку явно не одобряла. Она развернулась и молча ушла…
***
…а когда я открыл дверцу кареты, госпожа Грац уже сидела внутри с самым гордым видом. Но руки выдавали: Шарлота мяла пальцами знакомый бархатный мешочек… и как этот несчастный до сих пор цел, если хозяйка его так склонна к переживаниям. Я усмехнулся. Заметив это, Шарлотта немедленно нахмурилась и сообщила:
— Мур желал поговорить с вами.
Я кивнул. Предсказуемо.
— Он вспомнил новые обстоятельства?
— Мне ничего об этом не известно.
— Что же, тогда поговорим после нашего возвращения. Пусть пока отдыхает.
Я забрался в карету и уселся напротив Шарлотты. Выгнать девушку я даже не
пытался. Второй раз повторять ту же шутку не так весело.
— Герцог Даренгарт, неужто вы побаиваетесь говорить с собственным братом?
— Да что вы. Напротив, наказываю его своим невниманием. Представьте, как он будет переживать в наше отсутствие.
Шарлотта недовольно сверкнула взглядом. Да, дорогая, а ведь для Мура это и правда наказание.
Митр насвистывал веселенький мотивчик. Лошади переступали копытами и пофыркивали, будто насмехались над его музыкальными талантами.
В конце концов, карета тронулась. На крыльце трактира, нашего боевого оплота, показались Армиль и хозяин, практично прихвативший с собой тряпку и кружку. А ежели господин герцог оскорбится отсутствием должного трепета при своем отъезде, так потом можно будет сказать, что вовсе это и не тряпка была, а платочек, чтобы вслед помахать.
Шарлотта первая не выдержала тягостного молчания.
— Скажите, герцог, почему вы оставили Муру жизнь? Выходит, вы не были честны, когда говорили, что не верите в родственные связи.
О! У нас начались мирные семейные переговоры? Я так и представил, как Агат, глядя на Шарлотту щенячьим взглядом, просит: «Дорогая, попробуй понять Дара, он не так уж плох». И вот, милая птичка добросовестно старается. Аж сердце щемит.
— Потому, милая Шарлотта, что наша связь основана не на родстве, а на Кровной клятве.
Шарлотта очевидно ждала такого ответа.
— Но вы ведь готовы были освободить его от этой клятвы.
— Разумеется, я знал, что он откажется.
Шарлотта гневно выдохнула. Мда, надолго ее не хватило.
— Вы!.. — начала она.
— Предусмотрителен? — улыбнулся я.
— Отвратительны! Несносный, самовлюбленный тип!
— Видите ли, за свою жизнь я мало встречал людей достойней, чем я сам. Как же после этого себя не любить? Не вижу в этом дурного.
— Потому и не видите, что сами дурны, герцог, — отрезала Шарлотта. — Это не приходило вам в голову?
— Неужели в характере моем нет ни одного достоинства? — вкрадчиво поинтересовался я. — Дорогая, вы не стараетесь узнать меня лучше. А ведь мы с вами практически родня! После всего, что было между вами и Муром…
Шарлотта вздрогнула и стремительно покраснела.
— Что… вы имеете в виду, герцог? — пролепетала она. Я наклонился к ней, и девушка невольно подалась вперед. Я проговорил:
— Вы оставались с ним наедине, Шарлотта. И я почти уверен, что успели за это время разглядеть его… в подробностях! Защищая честь единственного своего брата… который, кстати, был абсолютно беспомощен перед вами, я настоятельно требую, чтобы вы взяли на себя ответственность…
Шарлотта отшатнулась. Щечки ее пылали.
— Чудовище! Да как вы… Вам не в чем меня обвинить! Я выхаживала вашего брата по мере своих сил! Ничего постыдного в этом нет. Я выполняла скорее роль сестры, чем супруги…
— О! Значит ли это, что вы отказываетесь выходить за Мура замуж? — протянул я. — Для него это станет ударом… Неужто вам его не жаль?
— Нет! — вскричала Шарлотта. — To есть, да! To есть… Вы! Вы!.. я не откажусь от Мура, какие бы каверзы вы не придумывали, вам не удастся рассорить нас!
Она остановилась, заметив мою ухмылку.
— Я узнала вас достаточно хорошо, чтобы надеяться увидеть в вас достоинства! Нет их у вас, и не найдется! Я уверена в этом настолько, что готова биться на процент от мебельной сделки!
— А вы азартны, Лотта, — я с осуждением поцокал языком. — Надеюсь, у вас нет склонности посещать петушиные бои или, того хуже, подпольные арены, где обычно дерутся полураздетые мужчины?
Шарлотта сделала движение, будто намеревалась закрыть лицо руками. Но на сей раз опомнилась гораздо скорее.
— Довольно, герцог Даренгарт! У вас потрясающая способность переиначивать слова собеседника и обращать их против него. С какой, скажите, стати вы позволили себе вольность, назвав меня уменьшительным именем без моего на то соизволения?
— Вы забываете, дорогая, что если уж вы стали Муру как сестра, то и мне тоже. Так что у меня есть полное право называть вас Лоттой, дергать за волосы и подсовывать жаб в ваши туфли…
— Ж-жаб?! — опешила Шарлотта. Я с полной серьезностью пояснил:
— Как вы уже заметили, я мало что знаю о родственных отношениях. Но я весьма прилежен в обучении. Где-то мне доводилось слышать, что братья непременно дергают младших сестриц за косички, отбирают у них кукол и подсовывают пауков и жаб…
— Вы упустили одну деталь: все это относится к детям и подросткам, а вы уже миновали столь юный возраст! — ядовито заметила Шарлотта. Я огорченно кивнул.
— Да, я не мог уделить вам достойное внимание раньше. Но теперь клянусь восполнить это упущение за все года разом… К тому же, мне весьма любопытно понять, как сестры после всех этих жаб и пауков продолжают обожать своих братьев. Сдается, это абсолютное притворство!
— Чудовище! — повторила Шарлотта. Я воодушевленно заметил:
— Об этом я тоже слышал! Сестры и братья дают друг другу глупые прозвища.
Вы весьма заботливы, благодарю. Мой долг отплатить вам по достоинству.
— О, не утруждайте себя! — процедила девушка. — Это отвлечет вас от расследования!
— Ничуть! Я могу совмещать эти важные задачи. И сообщу вам, как только придумаю что-то достойное вас…
— Добрые духи! Герцог! А можно как-то избежать вашей братской заботы?
— Исключено! Что скажут люди? Хотя… насколько я понимаю, между мужем и женой нет столь строгих правил…
— Опять вы за свое?! — в меня полетела подушка. Я легко уклонился. Шарлотта была на пределе. Лишь гордость не позволяла ей разрыдаться. В отместку она замолчала и перестала отвечать на мои вопросы. Эта игра мне нравилась куда меньше, пришлось пока оставить девушку в покое. Во время передышки Шарлотта, наконец, обратила внимание на то, что происходит за окошком. Мы как раз достигли пункта назначения, и карета остановилась.
— Герцог Даренгарт! — выдохнула Шарлотта. — Куда вы меня привезли?!
— 0, дорогая, я вас никуда не вез, вы сами навязали мне свое общество.
— Но вы ведь собирались…
— Именно сюда.
Шарлотта от