– Точно… и нам нужен план нападения, – фыркнула Джульетт.
Лара шмыгнула носом.
– Нет, не нужен. Мы не преследуем мужчин. Они приходят к нам сами, и мы удостаиваем их вниманием, если хотим.
– Но Лара, это не мужчины, а мальчики. Разные биологические виды, помнишь?
– То же самое, просто меньше мускулов.
– И мозгов.
Я вообще-то сидел рядом.
Нив хлопнула ладонями по столу, заставляя нас подпрыгнуть.
– Хватит. Не пытайся свести меня с Дарнеллом. Не хочу ни к чему здесь привязываться, ясно? Мне нельзя заводить в школе что-то серьезное, если я собираюсь переехать в Нью-Йорк.
– Кто говорил о серьезном? – возразила Лара с озорной улыбкой. – К тому же нельзя вешать все на один гвоздь. Если с Нью-Йорком не получится, то ты пожалеешь о том, что не держала Дарнелла про запас.
Лицо Нив застыло. И я вполне понимал почему. Она вспомнила реплику Лары о голодании.
– И почему у меня не получится с Нью-Йорком?
Джульетт прочистила горло. Я был на ее стороне. Мы сумеем придумать оправдание, чтобы сбежать до того, как начнется настоящий ад? Я попытался пройтись по списку возможных причин, но моя голова очень не вовремя опустела.
– Я не говорю, что не получится. Но там ведь огромная конкуренция, ты же в курсе? Высокие стандарты. Даже идеальным девушкам нелегко на кастингах.
– Не то чтобы ты не идеальная, – торопливо вставила Джульетт.
Лара пожала плечами.
– Нив – прекрасная. Это очевидно. Но только красоты всегда хватает.
– А что еще нужно? – спросила Нив.
– Как я и сказала, конкуренция там большая. Для некоторых девушек модельный бизнес – это просто их жизнь. Они посвящают ему все.
– Я тоже.
– Как бы да, – протянула Лара. – Но ты же знаешь…
– Нет.
– Те девчонки, с которыми ты конкурируешь… они бы не стали есть на обед картофельное пюре.
Черт. Вот оно. Мы с Джульетт поежились. Я почувствовал этот укол на себе, словно Лара дала мне пощечину.
Нив покраснела, и я гадал, заплачет она или нет. Я приготовился подняться, чтобы обнять ее, прикоснуться к ее руке или столкнуть Лару со стула: пока я не представлял, что именно.
Но Нив встала.
– Ты настолько не уверена в себе, что тебе надо мутить со всем, что движется, ради собственного признания. Но это вовсе не означает, что можно отыгрываться на мне. В жизни есть вещи поважнее парней, Лара. И если ты думаешь, что лучше меня, потому что расхаживаешь в джинсах маленького размера и способна сосаться с Рене перед группкой недоразвитых парней, чтобы у них яйца посинели от фантазий о липовых лесбиянках, то, пожалуйста, прекрати. Нам с Джульетт стыдно за тебя и твои дешевые замашки.
А потом Нив ринулась прочь, забыв про свой поднос на столе. Джульетт изумленно посмотрела на Лару. Та скучающе махнула рукой.
– Кое у кого месячные, – сказала она.
– Господи боже, – пробормотала Джульетт.
Она положила поднос Нив на свой и встала.
– Я схожу за ней.
– Только не беги, – сказала Лара.
Часть меня тоже едва не бросилась за Нив. Она не заслуживала тычков и подколов, и я хотел показать ей, что поддерживаю ее. Но вдруг что-то остановило меня. Тихий голос в голове, который сказал, что, наверное, Ларе сейчас кто-то нужен. И может быть, со всеми ее шипами и терновником, она получала не так уж много утешения.
Я пристально на нее посмотрел, когда Джульетт скрылась из виду. Она словно забыла, что я до сих пор находился рядом. Когда она взглянула вслед Джульетт, ее стоическое выражение лица на секунду изменилось, и я решил, что мне это показалось. Но спустя мгновение снова начала выглядеть веселой и отстраненной.
Заметив, что я уставился на нее, она вызывающе подняла брови.
– Что?
– Ничего, – ответил я.
Вообще-то я соврал. Я собирался что-то сказать, но она посмотрела на меня так, будто намеревалась сделать следующей жертвой, поэтому моя смелость быстро испарилась.
– Хорошо. – Она молча посидела, тыкая еду вилкой, после чего схватила поднос и пошла прочь.
Парни вернулись с растерянными лицами.
– Куда все подевались? – поинтересовался Дарнелл.
Уилл обеспокоенно показал подносом на дверь, за которой исчезла Лара.
– Она в порядке? – спросил он.
И внезапно мы опять очутились у озера. Летом Уилл всегда первым понимал, что у кого-то не все хорошо, и сразу же пытался это исправить. Так мы и познакомились. То была одна из тех вещей, которые мне нравились в нем больше всего. Куда пропала его нежность и почему она внезапно появилась здесь? Из-за Лары? Кем являлся настоящий Уилл? У него оказалось столько масок, что я уже понятия не имел, как выглядит его истинное лицо.
– Я проверю, как она, – произнес я. – Можешь отнести мой поднос? Мне надо постараться ее догнать.
Уилл кивнул и махнул мне рукой, словно мы вновь были в одной команде. Несмотря на мои лучшие побуждения по уничтожению всей привязанности, во мне тотчас затеплилась крохотная вспышка счастья. Но я решил не подавать виду.
Я нашел Лару возле шкафчиков. Она держала в руках учебники и топталась перед аудиторией, потому что входить еще было рано. Она за километр приметила меня и раздраженно покачала головой, поворачиваясь ко мне спиной и прислоняясь к стене. Книги она прижимала к груди.
– Эй! – окликнул я Лару.
– Что? – огрызнулась она.
Я проигнорировал ее неудовольствие и тоже прислонился к стене. Некоторое время мы не разговаривали, пока ко мне не вернулась смелость.
– Можешь целоваться с тем, с кем хочешь, – начал я. – И это не касается никого, кроме тебя.
Она резко развернулась ко мне.
– Ты же не думаешь, что она меня обидела, а? – усмехнулась она. – Я тебя умоляю. Мне нет дела до того, что все обо мне думают.
Весьма убедительно. Но…
– По-моему, каждому есть дело до того, что о нем думают люди… в той или иной степени. Даже если они этого не признают. – Я уставился на Лару в упор.
– В таком случае ты плохо меня знаешь.
– Наверное. Если тебе и правда плевать, то я тебе завидую.
– Хорошо. Так и должно быть.
– Но если тебе когда-нибудь захочется поговорить…
– Нет.
– О’кей. – Я пожал плечами.
Что ж, я хотя бы попытался. Может, я ошибался. Вероятно, Ларе не особо нравилось целоваться с Рене, как я предположил. Возможно, я неверно истолковал ее выражение лица, когда мы сидели в кафетерии. Но если нет, то…
Если бы мне не с кем было поговорить, когда я думал о каминг-ауте, то я бы свихнулся. Мне не хотелось, чтобы кто-то такое переживал. Кроме того, я, пожалуй, мог помочь. Никаких дальних родственников Медузы.
Я прошел половину коридора и оглянулся на Лару. Как раз в тот момент, когда она смотрела прямо на меня.
10
У тети Линды началось резкое ухудшение. По-моему, она жила в постоянном ухудшении здоровья, если вы меня спросите. (Не то чтобы меня кто-то спрашивал.) И мне перестали все рассказывать. Меня просто просили посидеть с Кристой и Диланом, пока взрослые решают проблемы. Похоже, они думали, что я не вынесу, если услышу новости. А возможно, они считали, что чем меньше я знаю, тем меньше вероятности, что я проговорюсь детям про то, насколько все серьезно. В любом случае как бы я ни давил на родителей, они твердо держали меня в неведении.
Как ни странно, это было неплохо. Если никто не рассказывал мне, насколько ужасна ситуация, я мог убеждать себя, что это временно. Просто вспышка.
В общем, с моей новой ролью опекуна Кристы и Дилана, которая длилась с момента окончания занятий до момента отхода ко сну, у меня не было особой возможности попрактиковаться на бас-гитаре. По крайней мере, серьезно. А ребята в «Абсолюции прикованных» оказались настроены очень даже серьезно. Они не делали ошибок. Они не стыдили меня, если я лажал на репетиции и сбивал их, но было вполне очевидно, что так делал только я. Поэтому я начал забивать на обед и прятался в музыкальном классе, повторяя сложные куски снова и снова, пока они не становились второй натурой.
Однажды днем, в начале октября, я был так сосредоточен на том, что делаю, что не услышал, как открылась дверь. Только заметив краем глаза какое-то движение, я увидел Уилла. Присутствие кого угодно, не говоря уже о Уилле, когда я этого не ждал, повергло меня в шок: я подскочил на месте и выругался.
Уилл выгнул брови.
– Прости. Я думал, ты слышал, как я вошел.
Ох. Он выглядел сегодня по-особому хорошо, и планка поднялась весьма высоко. На нем была облегающая рубашка с длинными рукавами, цветом где-то между бордовым и сливовым, и узкие штаны цвета хаки. И до меня мгновенно долетел сладкий, мускусный аромат его одеколона. Того самого, который он использовал летом. Если бы запахи не вызывали в памяти воспоминания, я бы сумел не показать на лице свои чувства.
Я потряс головой, словно она была «Волшебным экраном»[17], тупо уставился на свою гитару, а затем принялся на ней играть.
– Что ты делаешь? – спросил я.
– Джульетт сказала мне, что ты здесь.
Предательница.
– Представить не могу, почему она решила, что тебе стоит быть в курсе.
– Я спросил ее, куда ты делся. Ты пропал.
«Просто продолжай играть. Уиллу никогда не стать таким же интересным, как бас».
Он прочистил горло.
– Я не знал, связано ли это со мной. Я могу попросить парней не подходить к столу, за которым ты обедаешь.
Я перестал играть.
– Глупости, – огрызнулся я. – У меня не получается репетировать дома, поэтому пришлось найти место в школе.
Уилл взял стул, стоящий у стены, и сел на него задом наперед, сложив руки на спинке. То есть он располагался с удобством. Хорошо, что не спросил разрешения, потому что я бы ему его не дал.
– Почему ты не можешь репетировать дома? – спросил он.
– Криста и Дилан каждый вечер у нас. Нет возможности.
Его лицо смягчилось.