– Ага. – Ох, мой голос прозвучал выше, чем я надеялся. – Класс. Я…
– Ты мне совсем не безразличен.
– Круто. – Мне надо проваливать сию же секунду, иначе очевидно, что я расстроен. – Спасибо. Ох, тут… очень холодно… Слушай, мне в понедельник сдавать огромное эссе, и мне нужно поехать домой и позаниматься. Я тебе позже напишу, ладно?
Безупречно сработано.
Уилл изучал меня так долго, что я подумал: он сейчас сделает что-то не то. Я послал ему взглядом жесткое сообщение. «Нет. Не надо. Пожалуйста, притворись, что я не признавался тебе в любви. Пожалуйста, проигнорируй это ради меня».
– Ясно, – наконец пробормотал он. – Увидимся.
Он развернулся и зашагал прочь.
Стоп, то есть он действительно это проигнорировал? Какая наглость. Я постарался не смахивать на угонщика, когда воровато открывал дверцу своей машины.
Может, я все-таки не хотел притворяться, что никогда этого не говорил. Но мне не хотелось слышать, как сильно я ему нравлюсь.
Я хотел услышать, что он меня любит.
Почему он не сказал?
Или я поторопился? Когда надо такое говорить? Почему я сначала не изучил вопрос? Я никогда раньше не признавался в любви, я не представлял, как это работает. Мы же были вместе уже семь месяцев, включая перерывы.
Можно ведь полюбить кого-то по прошествии семи месяцев, верно? Разве то, что он до сих пор меня не любит, не странно?
О боже, он меня не любит.
Мои руки дрожали, пока я вытаскивал ключи, и я смог сунуть их в замок зажигания только с третьего раза. Когда двигатель завелся, на полную громкость взревела песня «Летлив». Я хлопнул по кнопке выключения так сильно, что ушиб ладонь. Неважно. Мне просто надо убираться отсюда. Сейчас же.
Я вырулил с парковки и проскочил несколько улиц. Я не знал, по какой дороге Уилл добирался к себе домой, но он точно не заезжал в переулки. Тем не менее я на всякий случай пропетлял еще по нескольким.
Некоторое время я бесцельно катался, а потом мое дыхание начало застревать в горле. Сумев затормозить на обочине, я громко выругался и двинул кулаком по приборной панели.
Но от криков и ударов ничего не исчезло. В голове закружились картинки – опять, опять и опять. Уилл, кривящий лицо при мысли о том, чтобы одеться, как я. Поворачивающийся ко мне спиной на вечеринке в честь учебного года. Смотрящий на меня с другого конца кафетерия, а затем отводящий взгляд. И эти бесконечные недели молчания после лета, проведенного у озера.
Он мог войти в свои аккаунты на чужом телефоне, внезапно понял я. Однажды я принял его оправдание о том, что его наказали и все такое. Ну и что? Почему Уилл не старался усерднее? Если я и правда ему небезразличен, почему он не нашел способ обойти правила, хотя бы ради того, чтобы просто ввести меня в курс дела? Он, конечно, понимал, что я подумаю, когда он исчез из моей жизни. Как я буду себя чувствовать. Почему ему оказалось настолько плевать, что он не нашел способ со мной связаться?
Вот в чем смысл. Ему наплевать. Потому что тогда он меня не любил.
И не любил меня сейчас.
17
– Теперь еще одну перед камином, – произнесла мама, опуская телефон.
Мы с Ларой стояли в гостиной, готовые отправиться на школьную вечеринку, и понимали, что такими темпами до танцев еще далеко. Мама уже сфотографировала нас на крыльце (чтобы воспользоваться «золотым часом»), у задней двери («ведь у стекла – очаровательный дизайн») и сидящими вместе на диване («мне очень нравится, как выглядят такие фотографии, Оливер»).
– Ой, подождите, мне надо поставить вазу обратно. Я убрала ее, чтобы протереть пыль, где она теперь?
– Никто не будет смотреть на вазу, Кэти, – сказала тетя Линда с дивана, кутаясь в плед из искусственной норки. – Не с этими двумя сексуальными молодыми людьми, стоящими в центре.
Лара взялась за свою пудрово-розовую юбку и сделала реверанс для тети Линды, позируя для снимка, который никто не делал.
Линда подняла вверх большой палец и вытащила собственный телефон.
– Нужна фоновая музыка, если у нас – серьезная фотосессия.
Спустя несколько секунд заиграли вступительные аккорды «Не могу бороться с лунным светом»[24].
– Немного винтажно, вам не кажется? – спросил я.
– Полегче, я танцевала под эту песню на выпускном, – заметила тетя Линда.
– Я и говорю. Винтажно.
– Я проигнорирую твои слова.
Мама вернулась в комнату с вазой, полной свежих цветов, которые она украла с лужайки соседей, постепенно вторгшейся на нашу территорию.
– Идеально. Теперь просто встаньте здесь.
Мама поставила нас куда следует, как реквизит, пока тетя Линда весело подпевала Лиэнн Раймс на заднем фоне. У нее сегодня было по-особенному хорошее настроение.
У Линды, имею в виду. Мама была сгустком стресса.
Она сделала еще дюжину снимков (со вспышкой и без), при этом велела мне улыбаться. «Естественнее, Олли, нет, естественнее, ты прямо заложник, которого снимают на видео».
Лара никакую критику не получала. Похоже, она создана для камеры.
– Более красивой спутницы у Олли быть не могло, Лара, – промолвила тетя Линда, когда мы наконец освободились.
– По-моему, она имеет в виду то, что ты действительно красивая, а не то, что я настолько ужасен, что со мной могла пойти только ты, – добавил я.
– А разве она не имела в виду, что сегодня ты, будем надеяться, в первый и последний раз ведешь девушку на танцы? – невинно осведомилась Лара.
– Отчасти, – ответила за меня тетя Линда.
Она изо всех сил попыталась сесть прямее на диване и, тяжело дыша, хлопнула в ладоши.
– И еще: Олли, ты хочешь однажды выйти замуж?
– Э-э-э… да, теоретически, но посмотрим. А что?
Тетя выключила песню Лиэнн. Она явно была настроена серьезно.
– Просто однажды ты будешь весь такой нарядный фотографироваться с человеком, которого полюбишь больше всего на свете. И я хочу, чтобы ты знал: я всегда буду рядом. Может, физически, а может, и нет, но я в любом случае буду рядом. Поэтому, когда день настанет, ты в какой-то момент почувствуешь, что я крепко тебя обнимаю. Будь начеку, не пропусти его.
– Я его точно почувствую, потому что ты обязательно будешь там физически, тетя Линда.
– В любом случае тебе этого не избежать, – пробормотала она напряженным голосом.
Ее глаза остекленели.
От вида плачущей тети Линды я едва не разревелся.
– Я в порядке, в порядке, – повторила она, помахав руками и вытерев глаза. – Ох. Простите. Просто ты такой красивый. Я рада, что смогла это увидеть.
А слезы теперь были готовы покатиться у меня по щекам.
– Я тоже.
Даже у Лары начала подрагивать нижняя губа. Ха. Значит, у нее все-таки есть сердце. Она хлопнула меня по руке.
– Олли, выше нос. Ты ведь не хочешь, чтобы твое лицо на фотках было в красных пятнах?
Ух. А вот это уже больше похоже на нее.
Мы с Ларой смогли приехать по-светски поздно.
Школьный спортзал был переполнен учениками, и помещение превратилось в красочное море нарядов. Что интересно, цвет был в основном желтым. Я имею в виду платья и галстуки, не украшения. Вероятно, таков здешний оттенок сезона. Не то чтобы мне, с моим кобальтово-синим галстуком, об этом сообщили.
Свет приглушили, диско-шары имитировали эффект падающего снега. На стенах прикрепили блестящие композиции из белых цветов, а дальний конец спортзала заполняли около двадцати круглых столиков. Половина мест уже была занята стратегически расположенными на стульях и скатертях клатчами и сумочками.
Неподалеку от нас стояла Рене с компанией своих друзей. На ней было облегающее платье медового оттенка, а каштановые волосы она завила и наполовину собрала в конский хвост.
– Сколько народа! – сказал я Ларе, которая была слишком занята созерцанием Рене, чтобы ответить.
Мне пришлось удивительно долго осматривать зал, прежде чем заметить Уилла. Он тусовался у столиков вместе с Мэттом, опираясь на стул и над чем-то смеясь. Джесс я пока не заметил. Он совместил приталенный пиджак с темно-серыми брюками и светло-серой футболкой. Хотя я сам и мечтать бы не стал о том, чтобы надеть на танцы футболку, каким-то образом он выглядел официально. Даже чертовски сексуально. Как у таких парней, как Уилл, получается игнорировать и выходить победителем? Если бы я напялил пиджак и футболку, то смотрелся бы так, словно меня сбили с толку еще на стадии выбора наряда.
Когда Уилл поднял взгляд, то посмотрел прямо на меня через весь зал. Мне показалось, что он уже давно знал, что я здесь.
Как только я уставился на него в ответ, улыбка Уилла стала немного смущенной, и он наклонил голову, все еще улыбаясь.
Я таращился на него, наверное, самым одурманенным взглядом в моей жизни, но Лара уже потащила меня за локоть к столу с закусками. Там беседовали Дарнелл и Нив, и их ладони то и дело соприкасались, что было невероятно интимно и романтично, но Лара неумолимо шагала именно к ним, чтобы все разрушить. Надо же, как мило.
– Привет, ребята! – воскликнула Лара. – Вы оба неплохо выглядите.
По пути сюда я упустил из виду Уилла. Пока я пытался совершенно обыденно его найти, то потерял нить разговора. Он все равно был практически ни о чем – у меня возникло ощущение, что Нив и Дарнелл намекали на то, что хотели побыть одни. Уверен, Лара понимала намеки, но ее это просто не особо заботило.
Танцпол уже ревел. По тому, как некоторые танцевали, было совершенно понятно, что кто-то успел основательно «подготовиться» на чьем-то заднем дворе, прежде чем прийти сюда. Да и Лара, вероятно, тоже где-то припрятала фляжку. Пожалуй, она решила, что я откажусь. Справедливо.
Я действительно откажусь.
Я был так занят наблюдением за старшеклассниками и поисками Уилла, что пропустил ту часть разговора, где Лара извинилась, чтобы о чем-то поболтать с Рене. По крайней мере, она должна была так сделать, потому что я внезапно обнаружил, что она вместе с Рене куда-то уходила.