– И я, – отвечает Квентин, – я тоже много о вас слышал! Вообще-то, мы уже виделись, вы не помните?
Его голос как нежная музыка. Немного низкий, невероятно чувственный. Хлое вдруг становится очень жарко.
– Возможно, – говорит она. – Но мы с вами даже не поговорили, как мне кажется.
– Говорили, но вы, вероятно, забыли.
– О… Я…
– Не смотрите так, это совершенно не важно! На той вечеринке было столько народа… И потом, прошло уже несколько месяцев. Так или иначе, я не считаю себя незабываемым!
Хлоя смеется от всего сердца и присаживается в гостиной. Занимает место прямо напротив него, кладет ногу на ногу. Она уловила его взгляд, его внимание. Это придает ей уверенности.
Кароль со своей стороны сделала все, что могла. Тоже красивое платье. Оригинальная прическа.
Но разве она может бороться?
Кароль приносит аперитив, пытается скрыть свои чувства. Хотя и сама их до конца не понимает.
Горда тем, что ее поклонник понравился Хлое. Унижена тем, что он не сводит с той глаз.
Она знает, что это игра и сама она в безопасности. Что Хлоя никогда не уведет у нее мужчину. И все же ей больно, несмотря ни на что.
Меркнуть, едва появляется Хлоя. Угасать в ее слепящем свете.
Они смеются на пару. Взгляд Квентина задерживается на совершенных изгибах тела гостьи.
Кароль берет его руку в свою, он не обращает внимания. Он, вообще, заметил? Покоренный женщиной, сидящей напротив, он словно улетел на другую планету.
Планету по имени Хлоя.
– Пойду приготовлю остальное, – извиняется Кароль, направляясь на кухню.
– Помочь? – предлагает Хлоя.
Удивленная Кароль глуповато улыбается:
– Буду рада, дорогая.
– Мы вас покинем на несколько минут, Квентин.
Едва они остаются вдвоем, Кароль задает ей вопрос. Взволнованная, как девочка-подросток.
– Ну, как он тебе? – шепчет она.
– Очарователен.
– Я знала, что он тебе понравится! – ликует Кароль.
– Ну да… Обидно за тебя, что он женат.
Квентина уговаривать не пришлось. Он согласен проводить Хлою до машины.
В такое время это простая предосторожность.
– Ты далеко припарковалась? – спрашивает он.
– Нет, на улице наверху. В прошлый раз какой-то тип пошел за мной… Наверняка псих. Может, сбежал из твоего заведения!
– Невозможно, – отвечает Квентин. – Оттуда никто не сбежит. Но не все больные сидят взаперти. Их полным-полно на улицах.
– Это успокаивает!
– Но не все они опасны, – уточняет Квентин.
– Я восхищаюсь тем, что ты там работаешь, – добавляет она.
– Я сам захотел, это что-то вроде призвания.
Хлое не очень верится. Работать в психиатрической лечебнице – призвание? Особенно в отделении для трудных больных.
Этот Квентин удивительный. То угрюмый, то приветливый. Открытый и загадочный.
– Все равно я тобой восхищаюсь, – повторяет Хлоя. – Наверняка работать там тяжело.
– Иногда. Понимаешь, все дело в том, что мы по-настоящему нужны этим людям. Я чувствую себя полезным. А это…
– …так важно, – соглашается Хлоя. – Я понимаю.
Показывается «мерседес», и Хлоя почти расстраивается. Присутствие этого мужчины ей приятно. И ни малейшие угрызения ее не беспокоят.
– Ну вот и пришли, – говорит она, указывая на машину.
– Красивая тачка, – улыбается Квентин. – Видно, в рекламе лучше платят, чем в психиатрии!
– Думаю, психиатр зарабатывает больше, чем я.
– Без сомнения. А вот простой медбрат вроде меня…
– А ты где припарковался?
– Совсем рядом, – говорит он, кивая на минивэн, стоящий в двух шагах от «мерседеса». – Доброй ночи, Хлоя.
Он целует ее в щеку, она кладет ему руку на плечо.
– Мне было очень приятно познакомиться с тобой. Я счастлива за мою малышку Каро…
Он довольствуется загадочной улыбкой.
– Она мне сказала, что ты женат. Думаешь разойтись с женой?
– Ты не слишком деликатна, – отвечает Квентин, не расставаясь со своей улыбкой.
– Извини меня. Ты прав. Просто я…
– Ты беспокоишься за подругу, это можно понять. Но не тревожься: я не причиню ей никакого вреда.
– Тем лучше. Могу спокойно пойти спать!
Он смотрит, как Хлоя садится в машину, ждет, пока она тронется с места, потом направляется к своей.
Бертран лежит на диване перед телевизором. Решил сегодня вечером побыть дома.
Он думает о Хлое. О том, что она недавно сказала ему по телефону. О ее мольбе, едва скрытой за повелительным тоном. Она явно готова.
Плод созрел, самое время распробовать.
Назначим на завтра, дорогая. Завтрашний вечер станет памятным…
Глава 26
Лаваль поднимает воротник куртки.
– Я уже все себе отморозил.
Гомес переводит обогрев на двадцать пять градусов.
– Спасибо. Я соскучился по работе с вами, патрон.
– Кончай свои шуточки, ладно?
Лаваль вздыхает; день был не из легких. Полное ощущение гулянья по тонкому льду. Да и то… Он оказался в лучшем положении, чем остальные парни, которых вогнало в ступор новое лицо шефа. Все такое же жесткое, непреклонное. Но без признаков юмора.
Ужасающее.
Молодой лейтенант не может без доли сочувствия думать о следующем подозреваемом, который попадет в лапы майора.
Оба копа сразу двинулись по адресу, в Кремлен-Бисетр, улица Мишле. Туда, где окопался албанец Николь, тот самый кореш Томора Башкима. Его правая рука на самом-то деле. Тот, кто ведет все дела в Малой и Большой Коронах[15]. Оставаясь под плотным наблюдением на протяжении последних недель, он, однако, еще не привел их к логову своего патрона.
Внезапно Александр спрашивает себя, зачем он здесь. Хуже того: что он здесь делает. В этой машине, на этой улице. В этой жизни.
Кажется, свою работу.
Чтобы придать себе мужества, он начинает припоминать кадры из фильма. Вечер полгода назад, берег реки. Тело молодой женщины, попавшей в руки Башкима. Той, которая попыталась избежать рабства. И послужила примером для остальных.
Александр вспоминает, что он почувствовал, склонившись над трупом. Как скрутило внутренности. Вспоминает даже лицо Пацана прямо перед тем, как тот отбежал метров на десять и его вывернуло.
Башким, говнюк из говнюков. Прожженный сутенер, который редко осмеливался сунуться на французскую территорию, потому что над ним висит ордер на арест, выданный парижским судьей в рамках расследования убийства, точнее, зверского убийства семнадцатилетней проститутки. Девушки, похожей на ангела.
Александр паркует машину метрах в пятидесяти от дома, где живет албанец Николь. Потом звонит парням, которые с самого утра дежурят в фургоне наблюдения.
– Я Первый… мы на месте, можете сваливать.
И начинается долгое ожидание. Гомес прикуривает сигарету, опускает стекло. Лаваль молчит, только снова поднимает воротник парки.
– Замерз, Пацан? Мне тоже холодно.
Знал бы ты, как мне холодно. Я заледенел изнутри.
– Хорошо, что вы вернулись, – бормочет лейтенант.
– Вам же было бы лучше, если бы я не возвращался, – предрекает Александр.
– Зачем вы так говорите? Нам правда вас не хватало.
Майор остается безучастным. Как если бы ни одно слово до него не долетало.
– Без вас мы немного потерялись.
Черная машина въезжает на улицу, двигаясь по встречной полосе, и тормозит у дома. Немецкая тачка, мощная, «БМВ» седьмой серии, с затемненными стеклами.
Минутой позже выходит Николь, садится в седан, который тут же трогается с места и проезжает мимо их «пежо». Лаваль и его шеф пытаются, как могут, сделаться незаметными, потом Александр заводит мотор. Похоже, сегодня вечером они не зря приехали.
Им пришлось немало поколесить вслед за «БМВ».
Не терять ее из виду, но не дать себя засечь. Деликатная задача, с которой Александр вроде бы блестяще справился.
Подозреваемые остановились в спокойном местечке. «Пежо» с потушенными фарами приткнулся метрах в пятидесяти позади них. Гомес и Лаваль вылезли из машины и незаметно приблизились, скрываясь за удачно высаженной шпалерой кустов.
«БМВ» стоит прямо перед ними на пустынном паркинге у хозяйственного магазина. И когда копы видят Башкима и Николя, которые спокойно курят и беседуют, стоя рядом с машиной, они глазам своим не верят.
– Черт, да вот же он! – шепчет Лаваль. – Башким тут, офигеть!
А Гомес молчит. Он смотрит на седан, стоящий с включенным мотором. Это может означать, что шофер остался за рулем и Башким принял меры предосторожности, чтобы мгновенно смыться.
– Берем его.
– Что? Нет, так нельзя!
Лаваль пытается сохранять спокойствие.
– Я уверен, что в тачке сидит третий. А нас только двое!
– Ну и что? Эффект неожиданности, дружок. Никогда не надо себя недооценивать. Иногда это срабатывает лучше, чем стволы.
– Я вызову подкрепление.
– Нет времени. Оставь телефон в покое, Пацан. Это приказ.
Лаваль подчиняется. Инстинкт велит ему делать ноги. Однако он съеживается за кустом. Может, он до сих пор боится Гомеса больше, чем Томора.
– Надень свою повязку, мой лейтенант, – приказывает майор, закрепляя свою на рукаве.
– Этот тип не в себе…
Трудно понять, кого он имеет в виду.
– Повяжем его как миленького… За мной!
Александр выскакивает из укрытия, Лаваль секундой позже следует за ним. А какой у него выбор.
Башким поднимает голову, поворачиваясь в сторону двух мужчин, бегущих по разделительной полосе. Он тушит сигарету, очевидно колеблясь, не метнуться ли в тачку.
Гомес прибавляет ходу, в несколько секунд оказываясь у машины.
– Добрый вечер, господа, Национальная полиция. Томор Башким, следуйте за мной.
Албанец не проявляет ни малейшего волнения.
– У нас нет права находиться здесь в такое время? Объявлен комендантский час?
– Я задерживаю вас на основании ордера на арест, выданного судьей Мерсье в рамках расследования дела об убийстве Ильмы Проковой.