– Нет. Это мое украшение. Вчера вечером я пошла к Кароль. Я искала это колье повсюду. Хотела его надеть. Знаешь, то, из белого золота, я его часто ношу.
– И что дальше?
– А дальше то, что я никак не могла его отыскать. Весь дом перерыла. А утром оно было здесь. Лежало на прикроватном столике, на самом виду. И сложено в форме сердечка.
Несколько секунд Бертран смотрит в сторону. Возможно, то, что он видит перед собой, для него невыносимо.
– Ты мне не веришь, да?
Он делает пару глотков виски, ставит стакан на журнальный столик.
– Нет, верю, – успокаивает он. – Но поговорим об этом позже.
Она видит по его глазам, что он пришел не разговаривать. Что он хочет совсем другого.
Он хочет ее.
Он внезапно и сразу воспламеняется. Ему, наверное, тоже ее не хватало, пусть даже они не были вместе всего одну ночь. Сколько времени надо наверстать.
Он обнимает ее за талию, поднимает и кружит в воздухе. Хлоя начинает смеяться.
Никогда бы не подумала, что сегодня она будет смеяться.
И Тень исчезает, побежденная чем-то куда сильнее страха и сомнений. Властное желание сметает все на своем пути, сминает все своей мощью. Хотя Хлоя не пила алкоголя, она будто пьяна. Пьяна им, тем, что их объединяет, связывает.
Танец заканчивается на диване, привычно принимающем их объятия. Он не говорит ни слова, как часто бывает. Даже не теряет времени, чтобы полностью раздеть ее. Только то, что необходимо. Она закрывает глаза, снова открывает, ослепленная слишком сильным светом.
Им.
Ощущение, что его руки наэлектризованы, что они разжигают тысячи искорок на ее коже, цепляют тысячью крючков ее плоть. В ней не остается ни одной пустой частицы.
Двое. Единое тело.
Хлоя забывает свое имя, свое прошлое, свою жизнь. Тени. Все, что не он. Единственный повелитель покоренной страны, порабощенной и послушной.
Алеющие угли превращаются в костер, в пожар.
Пекло, близкое к преисподней. Потом великий холод, близкий к смерти.
Долгие минуты они лежат сплетясь, сраженные наповал.
Пока Бертран наконец не отпускает ее. У Хлои ощущение, что она скользит по южному морю.
Однако он уже сидит рядом с ней. Она прислоняется лбом к его плечу, гладит затылок.
– Мне бы хотелось, чтобы мы больше не расставались, – шепчет она. – Чтобы мы жили вместе…
Он смотрит ей в глаза, тянет бесконечную паузу. Ту, что рождает сомнение.
– Ты ведь не против? – с мольбой спрашивает Хлоя.
Она сложила оружие и теперь похожа на маленькую девочку.
– Между нами все кончено, – бесцветным голосом наносит удар Бертран. – Точка.
Длинный кинжал погружается в живот Хлои. По самую рукоять.
– Я ухожу от тебя.
Он не спеша начинает одеваться. Накидывает пальто.
Хлоя смотрит, как он уходит, не в силах выговорить ни слова. Трудно говорить, когда в тебе лезвие, пронзившее насквозь.
Когда хлопает дверь, она даже не вздрагивает.
Пустота.
Только странное чувство. Будто смотришь, как умираешь, и ничего не можешь поделать.
Глава 28
Между нами все кончено. Точка. Я ухожу от тебя.
Слова как удары. Хуже ударов.
С гвоздями, вбитыми в ладони, распятая, Хлоя так и не шевельнулась. Хотя он ушел уже час назад. Она по-прежнему на диване, посреди привычной обстановки, которую больше не замечает. Наполовину раздетая, она чувствует, как ее пожирают невидимые ледяные челюсти; руки стиснули пустоту, оставшуюся после его ухода. Если бы не легкая дрожь, ее не отличить от мертвой.
Кинжал по-прежнему в ней, в ее внутренностях, она медленно теряет кровь, жизненные силы.
Ни слез, ни слов. Ни тени гнева. Даже ни одной мысли. Только глубокое оцепенение, ничто, похожее на бесконечность.
Это уже не жизнь, еще не смерть. Нечто промежуточное.
Словно кто-то отключил ее мозг.
Разъединенная, разбитая, сломанная.
Он ударил, когда она уже лежала на земле. Можно подумать, хотел добить.
На звонок телефона она даже не реагирует. Какой-то звук среди беззвучного грохота.
Из небытия ее вырывает голос. Голос Кароль на автоответчике.
– Ты там, Хлоя? Это я… Если ты там, сними трубку!
Голос настаивает. И в конце концов сдается.
– Ладно, ничего страшного. Ты наверняка в ресторане с Бертраном! Я перезвоню завтра. Целую.
Короткие гудки и снова тишина. Лицо Хлои превращается в разверстую гигантскую рану. Дрожь усиливается, пока не начинает сотрясать все тело. Крючки, которые он запустил в ее тело, медленно ползут наружу. Полосуя ее на мелкие кусочки. Неуправляемая волна накрывает ее с головой, душит. Из глаз наконец-то выплескивается все, что их переполняло.
Ощущение, что ее разрывает пополам.
Эта жалоба так сладка, мой ангел.
Твои рыдания, такие раздирающие, они как великолепные арии, наполняющие мое сердце глубокой радостью.
Повторяю еще раз, мой ангел: не бывает удовольствия без боли. Чем глубже погружаешься ты, тем выше воспаряю я.
Я слушаю тебя часами. Никогда не устаю и, конечно же, никогда не устану.
Ты оправдала все мои надежды и даже больше того. Ты подарок богов.
Ты открываешь для себя страдание, истинное.
Ты распробуешь все оттенки его вкуса. Я тебе это обещаю.
Но я не спешу, я смакую то, что ты мне уже даешь. Каждая секунда твоих горестей – благословение. Еще один шаг ко мне, который ты делаешь, того не зная.
Приближайся, мой ангел. Иди ко мне. Будь совсем близко.
Приближайся, мой ангел. Ты уже почти на месте.
Отныне ты почти в моих руках.
Там, где я нанесу удар. Без всякой жалости.
Ты уже занесла ногу над бездной.
Скоро ты упадешь в пустоту… В могилу, которую я терпеливо вырыл.
Ты думаешь, что пропасть будет без дна. И снова ты ошибаешься, мой ангел.
На дне буду я. Который ждет тебя.
В глубине себя ты найдешь меня.
Глава 29
Она ищет.
Кем она была. Что она делала. Что любила и ненавидела.
Она ищет.
Что был за жуткий день, испускающий дух.
Но даже дни больше не имеют никакого смысла. Ни дни, ни часы. Больше ничто не имеет смысла.
Она поползла.
Скорее поползла, чем пошла в спальню.
Она проглотила.
Все снотворное, что оставалось.
И улеглась.
На белую незапятнанную перину. Руки крестом, глаза уставлены в гладкий потолок.
Гладкий, как стены пропасти. Зацепиться не за что.
Пусть этот кинжал выдернут из моих кишок, пусть брызнет кровь. Пусть закончится жизнь, раз она прикончила меня.
– Вот и конец…
Тень, усмехаясь, наклоняется над ее могилой.
– Здесь покоится Хлоя Бошан.
Ты выиграл. Он ушел, из-за тебя. Или из-за меня. Разве это важно? Единственное, что имеет значение: чтобы ужас закончился. Чтобы страх закончился.
Она молится.
– Сделайте так, чтобы я проглотила достаточно таблеток… Сделайте так, чтобы я умерла, пожалуйста!
Ее сердце бьется быстро, слишком быстро. И идет вразнос. Глаза начинают закрываться.
Однако что-то еще борется. Удары грома, молнии. Гнев небесный, как высший упрек.
Ну вот, веки смыкаются. Тяжелые, как наковальни.
Ну вот, сознание уплывает в неизвестность. Пока агонизирует сердце, внутри взрывается страх. Слишком поздно.
Дорога в один конец.
Ну вот, свет гаснет.
Финальный хлопок.
Здесь покоится Хлоя Бошан. Почившая в тени.
Он по-прежнему слоняется по больнице. Навечно прикованный к этому месту. Может, он станет здешним призраком, бесконечно блуждающим по их продезинфицированным коридорам.
Александр натыкается на стены – хрупкое насекомое, привлеченное светом, химерой.
Быть здесь, чтобы дежурить рядом с ним. Чтобы наказать себя.
Он так умолял, что над ним сжалились и позволили войти.
Поздний вечер за стеклом. Пацан все еще борется. Гомес кладет руку на стеклянную перегородку. Пытается прикоснуться к нему. К самому сердцу. И говорит с ним едва слышным голосом.
Говорит все, что ему не хватило времени сказать.
Размытый силуэт, утонувший в густом тумане.
Еще не время, Хлоя. Пока еще нет…
Странный голос, словно идущий с небес. И холод на коже, во рту. Течет в полуоткрытые губы.
Глаза закрываются, холод усиливается.
Это и есть смерть? Где я?
Еще не время, Хлоя. Это не тебе решать…
Не подчиняясь голосу, она уплывает в тихие воды, глубокие и темные…
Веки снова поднимаются.
Слабое осознание своего тела. Того, что оно дрожит и им овладевает холод.
Хлоя приходит в себя с диким воплем. Сердце – одна сплошная боль. Оно пытается биться, оно бьется. Руки прикасаются к чему-то ледяному, влажному.
Ей требуется несколько минут, чтобы понять, что она лежит в ванне. В своей ванне.
Что по ее телу струится вода.
Струя душа бьет по ногам и животу. Она пробует подняться, чтобы увернуться от мучительного потока, но тяжело падает обратно.
Прекратить эту пытку.
Ей удается дотянуться до крана. Чувства медленно просыпаются. Глаза начинают узнавать окружающее. Ее халат валяется на полу ванной, верхний свет включен. Хлоя умудряется вылезти из ванны, оседает на пол.
Она жива и в слезах.
Хватает полотенце, наматывает на себя, дрожит все сильнее. Зубы выбивают дробь.
Нет, нет, нет!
Мозг всплывает из небытия, она бьет кулаком о стену. До крови.
Боль напоминает ей, что она жива. Возвращаются слова, не утерявшие изначальной жестокости.
Между нами все кончено. Точка. Я ухожу от тебя.
Блуждающий взгляд ищет объяснения. Почему. И как.
Она вспоминает. Спальня, таблетки, раскинутые крестом руки.
Гром, смыкающиеся веки.
Самой ей это не удалось бы. Раздеться, залезть в ванну.
Еще не время, Хлоя. Это не тебе решать…
Теперь она знает по крайней мере одно: Тень не хочет ее смерти. Тень хочет, чтобы она жила.