Веки норовят закрыться. Окончательно.
Потому что он больше не может видеть, во что он сам превратился.
Вдовец. И к тому же мокрушник.
Нет, просто убийца. Это было совершено непредумышленно, господин прокурор.
Наконец он подъезжает к дому. Не имея сил искать свободное место, бросает машину во втором ряду, опускает противосолнечный козырек, на котором большими белыми буквами написано ПОЛИЦИЯ.
Вызывает лифт, потому что не способен подняться на пару этажей. Ключ поворачивается в замке, его встречает гробовая тишина, ухмыляясь в лицо. И добивает его.
Какое-то мгновение он неподвижно стоит посередине гостиной. Как среди развалин. Потом тащится в ванную, стаскивает одежду и забирается в душевую кабину.
Он не спал, не ел, не мылся.
Живой мертвец.
Горячая вода не сможет смыть все, что он натворил. Его преступление.
Пацан пока жив. По-прежнему в коме.
Ему двадцать пять лет. У него осталась одна нога и, скорее всего, лишь несколько часов жизни.
Приговорен к смерти или к существованию овоща.
Гомес бьет кулаком по кафелю. Еще раз. Все сильнее и сильнее.
Потом начинает биться о стену головой.
Вода становится красной. У его ног и в мозгу образуются водовороты.
Но это приносит облегчение. Вымотаться, поранить себя, наказать – от этого легче.
Он предпочел бы бить Башкима, разнести ему череп, размозжить ноги. Но Башким далеко. Тогда пусть будет стена. Этот кафель выбирала Софи, и он напрасно старается его разбить.
Он опускается на пол кабинки, одуревший от боли, и смотрит, как течет его кровь.
Потом ложится на кровать покойной. Скорчившись голым на матрасе. Умирая от усталости, холода, стыда.
Просто умирая.
И засыпает через несколько минут, убаюканный ее запахом, которым все еще пропитана комната.
Наступает ночь, Хлоя выходит из агентства.
С Пардье они в течение дня больше не виделись. Он забился в свой кабинет, как будто боялся встретить в коридоре монстра.
Холодного монстра, победившего смерть.
«Мерседес» выезжает с подземного паркинга. Хлоя машинально смотрит в зеркало заднего вида. Но машин так много… В которой из них сидит он?
«Вальтер» рядом, на пассажирском сиденье. Ждет своего звездного часа.
Километры и километры по автостраде. Едет на малой скорости, тормозит. Опять трогается с места. Наконец показывается съезд. Скоро это мучение закончится.
Хлоя замечает, что она выбрала направление на Кретей. Направление к комиссариату.
Да, именно так и следует поступить. Вернуться туда и убедить их.
Последняя попытка. Чтобы доказать себе, что у нее нет другого выхода, кроме как таскать повсюду пистолет в своей дорогущей модельной сумочке.
Она паркует «мерседес», прячет оружие в бардачок.
Если они ее не выслушают, пусть сами потом отвечают. Если они ее не выслушают, то сделают из нее убийцу.
Александр открывает дверь комиссариата и замирает.
Это она. Та незнакомка, встреченная на берегу Марны.
Идет прямо на него, как и в первый раз.
Он заходит, она выходит. Они чуть задевают друг друга.
На ее лице такая тоска… А в глазах столько гнева.
Она удаляется, он смотрит вслед и не может оторвать взгляда.
Потом направляется к стойке, спрашивает дежурного:
– Женщина, которая только что вышла, кто она?
– Приходила подавать жалобу. Она была у лейтенанта Дюкена, майор.
– Спасибо.
Вместо того чтобы подняться к себе на этаж, Гомес сворачивает к маленьким кабинетам, где принимают жалобы. Дюкен занят, Гомес делает ему знак. Тот извиняется и выходит к Александру в коридор.
– Как Лаваль?
– Живой, борется, – кратко отвечает Александр.
У него едва поворачивается язык, чтобы выговорить это.
– Тем лучше. Чем могу помочь, майор?
– Женщина, которая только что вышла из твоего кабинета… высокая, с длинными каштановыми волосами. Зачем она приходила?
Лейтенант возводит глаза к небу.
– Какая-то сумасшедшая, чтоб ее…
– Объясни, – велит Гомес, хмуря брови.
Лейтенант вдруг белеет.
– Вы ее знаете? – спрашивает он с опаской.
– Не бери в голову. Говори.
– Она уже второй раз приходит. Говорит, какой-то тип следит за ней повсюду, заходит к ней, когда ее нет. Мол, наблюдает за ней, когда она у себя в кабинете… ну и все прочее в том же духе. Только нет ни писем, ни анонимных телефонных звонков. И никакого взлома. Ничего. На нее не нападали, не угрожали. Думаю, у нее паранойя.
Гомес слушает, не говоря ни слова.
– В тот раз она мне даже принесла мертвую замороженную птицу! Представляете? Птицу, которую нашла на коврике у двери… Утверждает, что этот загадочный преследователь подложил ее на порог! Говорит, что он наполнил ее холодильник, когда ее не было, что отключил электричество… Говорю вам, она сумасшедшая. Жаль, такая красотка!
– Она живет одна?
Дюкен кивает.
– Ты спросил, у кого еще есть ключи от ее дома?
– Конечно! У домработницы и ее парня. Но она категорически отрицает, что они могут быть к этому причастны.
– Ты принял жалобу? – спрашивает Гомес.
Лейтенант смотрит на него с удивлением:
– Какую жалобу? У меня ничего нет, чтобы принять жалобу! Один пшик, майор! Сделал запись в журнале учета, как и в тот раз.
– Дай мне ее координаты, – велит Александр.
– Зачем?
Одного взгляда майора хватает, чтобы вопросы иссякли. Лейтенант все исполняет, прежде чем вернуться к очередному жалобщику. Гомес сует листок в карман, поднимается к себе в кабинет и закрывается там. К счастью, он не пересекся ни с одним из членов своей группы.
Прикуривает сигарету, открывает окно и ищет номер в контактах на своем мобильнике. Старый друг, который работает в комиссариате Сарселя, в семнадцати километрах от Парижа. Тоже майор.
Он не задает Александру ритуального вопроса: Как Лаваль? Хотя он, естественно, в курсе. Но у него хватает такта не говорить об этом.
После обмена банальностями Гомес переходит к делу:
– Ты мне как-то рассказывал одну историю, про девицу, которая уж не знаю сколько раз приходила подавать жалобу…
– Уточни?
– Девица, которая каждые два-три дня являлась в комиссариат и жаловалась, что ее изводит какой-то тип. Что он заходит к ней, когда она спит, переставляет вещи в ее квартире…
– А, ну да, припоминаю! Но это же когда было! Как минимум… год назад, верно?
– Примерно, – подтверждает Гомес. – И что с ней стало, с твоей клиенткой?
– Представления не имею, старина! Она неделями компостировала нам яйца, а потом исчезла, и мы ее больше видели.
– Можешь передать мне журналы записей и жалобы? Хочу кое-что проверить. Возможно, есть связь с другим делом.
– Ладно, я все тебе подготовлю. Заедешь завтра?
– Заеду, – обещает Александр. – Спасибо, дружище.
– Не за что. Как дела у Софи?
Гомес сжимает зубы. Когда он отвечает, у него чувство, будто он выплевывает свое сердце.
– Она умерла.
Хлоя не отводит взгляда от входа в дом. Так, что в глазах начинает рябить.
Она звонила в квартиру к Бертрану, он не ответил. Поэтому она ждет, пока он вернется.
И будет ждать всю ночь, если потребуется.
Она снова думает о копе, который упорно считает ее ненормальной и открыто насмехался над ней. Решительно, она может рассчитывать только на себя.
Силуэт приближается по тротуару. Несмотря на сумерки, Хлоя сразу узнает Бертрана. Сердце в груди делает мертвую петлю.
Едва он проходит мимо «мерседеса», Хлоя выбирается наружу. Пускается бежать, перехватывает его, пока он не исчез в доме.
– Бертран!
Он оборачивается, положив ладонь на ручку двери. Она держится на разумном расстоянии. Не бросаться на него, не умолять, не плакать. Не пугать его.
– Добрый вечер. Ты получил мое сообщение?
– Да.
Он не станет упрощать ей задачу, это очевидно.
– Я могу с тобой поговорить?
Он отвечает не сразу, холодно ее разглядывая.
– Я собирался зайти домой только ненадолго, – говорит он наконец. – И должен двигаться дальше, мне жаль.
– Удели мне несколько минут, пожалуйста.
Она не добавила дрожи в голос, лишь немного теплоты.
– Ладно, – соглашается он. – Заходи.
Она идет следом, они пересекают большой вестибюль, поднимаются на четвертый этаж. Чужак, которого ей хочется обнять, поцеловать, потрогать.
Он открывает дверь своей двухэтажной квартиры и пропускает ее вперед.
– Хочешь выпить?.. Виски?
– Нет. Лучше что-нибудь не такое крепкое.
Он идет в кухню за бутылкой вина.
– Садись, – предлагает он.
Хлоя устраивается на софе. На самом краешке, как если бы боялась побеспокоить. Все идет лучше, чем она предполагала.
Бертран открывает бутылку «Сент-Эмильона», наливает в два стакана на журнальном столике.
– Слушаю тебя.
– Я хотела бы понять, что происходит, – просто говорит она.
Он садится в кресло напротив нее, подносит стакан к губам.
– Все просто… Я решил уйти от тебя.
– Ни с того ни с сего?
Он пожимает плечами с непринужденностью, которая ранит Хлою.
– Нет, – признается он. – Если быть честным, я уже некоторое время об этом подумывал.
Она опускает глаза:
– Все из-за этой истории, да? Из-за всего, что я тебе рассказывала о типе, который повсюду меня преследует…
– Отчасти да, твоя паранойя начала здорово действовать мне на нервы.
– У меня нет паранойи. Кстати, могу тебе это доказать.
Она достает из сумочки чехол с банковской картой.
– Видишь этот чек? – говорит она. – Это от тех покупок в «Казино»… Помнишь?
Бертран кивает.
– Так вот, я сегодня проверила свой счет в Интернете и заметила, что деньги за эту покупку так и не были сняты. Что вполне логично, поскольку номер, указанный на чеке, не совпадает с моей картой! – добавляет она