Гомес останавливается перед последней дверью. Ванная, заперто на ключ.
– Хлоя, вы там? – шепчет он.
Приложив ухо к двери, слышит стон.
– Хлоя! Это я, Гомес. Откройте!
Напавший мог закрыться там вместе с ней.
Александр плечом бьет в дверь, та не поддается. Слышит крик с той стороны и яростно бросается на препятствие. Наконец замок вылетает под напором, и Гомес летит вперед, едва не потеряв равновесие.
– Хлоя!
Она скорчилась в углу, между ванной и раковиной. Руки зажимают уши, голова уткнулась в колени.
Он присаживается рядом, берет ее за запястья, заставляет поднять голову.
– Хлоя? Я здесь, все хорошо.
Ее лицо искажено слезами и ужасом. Зрачки расширены, губы дрожат.
– Я здесь, – повторяет он мягко. – И больше в доме никого нет. Я все осмотрел… Теперь все хорошо.
Он прижимает ее к себе, гладит волосы. Она громко дышит, вцепляется в него изо всех сил, так что ее ногти царапают ему затылок.
– Успокойтесь, – мягко говорит он. – Расскажите, что произошло…
Он помогает ей подняться, но она буквально падает ему на руки.
– Вы не ранены? – тревожится майор.
Она рыдает, не в силах выговорить ни слова. Тогда он берет ее на руки, несет на диван, садится рядом и терпеливо ждет, когда к ней вернется подобие спокойствия.
Ее блуждающий взгляд перебегает со стен на потолок, словно птица, попавшая в слишком тесную клетку. Александр с беспокойством смотрит на нее, подумывает, не вызвать ли врача.
Потом вдруг все понимает.
– Но… вы же просто под кайфом!
На журнальном столике пустые бутылки и коробки из-под лекарств. Никаких сомнений.
Лицо Гомеса меняется.
– Хлоя, вы меня слышите?
Она по-прежнему не отвечает, словно пребывает где-то в ином месте. В аду, по всей вероятности.
Бэд-трип[19]. Не повезло с улетом.
Александра отпускает. Вместо страха, что он опоздал, внутри нарастает гнев.
– Эй! Вы меня слышите?.. Нет, конечно, вы слишком далеко, чтобы услышать!
Он берет ее за плечи, трясет, может, слишком сильно.
– Ну же, Хлоя, посмотрите на меня! Да слушайте же меня, черт!
Он силой заставляет женщину сесть, ее голова свешивается набок.
– Что именно вы приняли?
Он отпускает ее, она падает на подушки. Гомес идет в кухню, вытаскивает бутылку воды из холодильника. Нужно привести ее в чувство, и как можно быстрее.
Когда на голову Хлои начинает литься холодная струя, она судорожно сжимается в комок и испускает жуткий вопль. Она отбивается, Гомес даже получает удар кулаком в челюсть.
– Убирайся! – орет она. – Убирайся!
Майор отказывается от борьбы, падает в кресло напротив и прикуривает сигарету.
Хлоя съеживается, дрожа как осиновый лист. С ее губ по-прежнему вместе со стоном срываются слова, не имеющие особого смысла.
– Только этого не хватало, – вздыхает Гомес.
Его будит какой-то шум.
Измученный, Александр не сразу вспоминает, что он не в своем кресле рядом с Софи. Потому что она умерла. И он заснул у другой женщины.
У клиентки.
Он встает, спину сводит убийственной болью. Толкает приоткрытую дверь ванной и видит печальное зрелище.
Хлоя на коленях перед унитазом. Молитва, не имеющая ничего общего ни с католицизмом, ни с православием.
– Вам получше? – негромко спрашивает он.
Сам он не пил ни капли, но ощущение, что у него такое же похмелье. Хлоя встает, спускает воду и полощет рот. Взгляд копа невыносим.
– Я приму душ. Если вы можете меня оставить…
Александр перемещается в кухню, намереваясь приготовить кофе. Он зевает, едва не выворачивая челюсти, ополаскивает лицо и затылок водой из-под крана.
Три часа. Паршивая ночь.
Ищет чашки и сахар. Ставит все на поднос, это напоминает ему, как он готовил завтрак своей дорогой Софи.
Несколько минут спустя к нему присоединяется Хлоя в пеньюаре, таком же белом, как ее лицо. Длинные мокрые волосы тяжело падают ей на плечи.
Налитой взгляд тяжело давит на него.
– Я приготовил кофе. И советую его выпить.
– Спасибо, – говорит она надтреснутым голосом. – Спасибо, что остались.
– Бросить вас в таком состоянии означало бы отказать в помощи лицу, находящемуся в опасности! Как вы себя чувствуете?
– Меня мутит…
– Неужели?
Он разливает кофе, кладет сахар себе в чашку.
– Вы морочили мне голову, мадемуазель… Вы забыли сказать, что вы алкоголичка.
Хлоя уставилась на свои босые ноги. От сокрушительного стыда мгновенно подскакивает температура. Такое впечатление, что лицо надувается водородом.
– Я не алкоголичка! – защищается она. – Я… до этого я так не пила.
– До чего?
Она едва пригубливает кофе, морщится. Очень горячо.
– До того, как он превратил мою жизнь в кошмар.
– И вы решили напиваться до потери пульса? Как умно!
Ждать от него жалости бесполезно, Хлое это ясно. Он поспал едва три часа, в неудобном кресле, должен же он на ком-нибудь отыграться. Все по-честному.
– Я знаю, что это не выход, – сухо отвечает Хлоя. – Спасибо, что напомнили, очень деликатно с вашей стороны.
– Деликатность не входит в число моих достоинств. А кроме алкоголя, что вы еще приняли?
– Абсолютно ничего.
– Вот только не надо! – приказывает майор. – Со мной эти штучки не пройдут. Когда я приехал вчера вечером, вы не просто выпили. Не держите меня за недоумка, ладно? Вы были под наркотой.
– Да нет же! – стонет Хлоя.
Тошнота уступает место тупой головной боли. Каждое слово копа раскаленным копьем вонзается в ее бедную голову.
– Кокаин? Крэк? Снежок? Спидбол?.. Обкурились или укололись?
– Да ничего из этого, – измученно отрицает Хлоя. – Я даже не знаю, о чем вы говорите.
– Быть того не может, – упорствует Александр. – Один алкоголь не может привести в такое состояние.
Она закрывает глаза, откидывает голову назад. Она так устала… А теперь должна подвергаться настоящему допросу.
– Повторяю, я просто выпила, – еле слышно говорит она. – Я даже не ужинала… Приняла свои таблетки, и все.
– Какие таблетки?
– Успокоительное, которое мне прописал врач.
Гомес издает легкий смешок:
– Успокоительное? Тут уж могу присягнуть на Библии: вы приняли что угодно, только не успокоительное! Лучше бы вы сказали мне правду, мадемуазель Бошан. Иначе в следующий раз, когда вы позвоните, я не помчусь к вам.
Хлоя делает глубокий вдох и героически выдерживает взгляд копа.
– Я выпила два стакана мартини с джином и бутылку вина, – говорит она, чеканя каждый слог. – Потом я проглотила три таблетки успокоительного и капсулу изорина.
– Что это еще за штука?
– Средство от сердца.
– У вас больное сердце?
– Тахикардия Бувре. Вообще-то, ничего серьезного.
– И что же произошло вчера вечером?
– Я снова встретилась с Бертраном. Я думала, что… Я думала, у нас еще есть шанс, но…
У Александра вырывается раздраженный жест. Он коп, а не семейный психолог. А клиентка начинает всерьез действовать ему на нервы.
– Но он дал вам понять, что все кончено и обратного хода нет, так? И чтобы забыться, вы опустошили половину содержимого вашего бара и накурились черт знает какой дряни…
У нее еще не хватает сил, чтобы вспылить, но она охотно выставила бы его вон. Вот только он единственная ее надежда. И она этого не забывает.
– Я же только что сказала вам, что пила всего лишь вино и…
– Хватит делать из меня дурака, мадемуазель Бошан! Когда я нашел вас, вы бредили, у вас были галлюцинации! Вас невозможно было успокоить… Вы несли черт знает что и даже дали мне по морде!
– Не кричите, – умоляет Хлоя. – Можете обыскать дом, если хотите. Вы не найдете здесь наркотиков. Их нет и никогда не было. Но мне, конечно, трудно это доказать. Думаю, все дело в том, что алкоголь плохо сочетается с лекарствами.
Гомес улыбается, немного нервно.
– Допустим. А почему тогда вы мне вчера позвонили? Не для того же, чтобы я вас утешил после ухода вашего дружка, надеюсь? Потому что я не оказываю такого рода услуги.
Все более и более униженная, Хлоя, однако, не позволяет себе взбрыкнуть. Слишком силен страх остаться одной. Пусть уж оскорбляет, это ничего не меняет.
– Я лежала здесь, на диване, и почти заснула. Вдруг я услышала, как открывается входная дверь… Хотя она была заперта, вы понимаете. Но я услышала, как ключ поворачивается в замке. Я думала, у меня сердце разорвется! Я спряталась в ванной комнате и услышала, как он идет по коридору. К счастью, мобильник был у меня в кармане, и я вам позвонила. Он попытался открыть дверь ванной, я закричала, что вызвала полицию… Он… он сказал мне, что вернется, что игра всего лишь отложена.
– Он говорил с вами? – удивляется Гомес.
– Да. Я вернусь, мой ангел… Игра всего лишь отложена.
– Мой ангел?.. Вы узнали его голос?
Хлоя отрицательно качает головой.
– Он был странный, словно приглушенный. Потом я больше ничего не слышала, пока вы не приехали. Вот.
– Как увлекательно! – хмыкает Александр, допивая свой кофе.
– Не вижу ничего смешного! – сердито бросает Хлоя.
– Конечно, ничего смешного… А потом вы увидели кучу ужасных маленьких зеленых домовых, которые вылезали из унитаза, верно?
Хлоя ничего не отвечает, довольствуясь тем, что испепеляет его взглядом.
– Не стоит играть со мной, мадемуазель Бошан, – предупреждает Александр.
– Он приходил, говорю вам. И ушел до вашего приезда.
– Теперь, когда я знаю, что вы наркоманка и алкоголичка, я больше не склонен вам верить… Странно, правда?
– В таком случае уходите. Покиньте мой дом.
Он поглубже устраивается в кресле и сверлит ее своими инквизиторскими глазами.
– Вы боитесь только одного: что я вас послушаюсь. Я ошибаюсь?
Она складывает руки на груди, уставившись в стену.
– На самом деле мне