– Я принесла тебе подарок.
Я открываю сумочку, долго смотрю на «вальтер».
Я принесла его для тебя, моя Лиза.
Смерть станет моим подарком. Самым прекрасным, какой я могу тебе поднести, так мне кажется.
Вот только мне нужно набраться мужества, чтобы вручить его.
Хотя это тяжко – набираться мужества. Исправлять свои ошибки. Но у меня получится, не беспокойся. Я освобожу тебя от этого тела, превратившегося всего лишь в оковы. Твоя душа воспарит к небу. Словно птица, наконец-то вольная лететь, куда ей угодно.
Да, я освобожу тебя, моя Лиза. Хотя бы это я должна для тебя сделать.
– Знаешь, я разбилась в тот же миг, что и ты… Конечно, этого было не видно. Я склеила кусочки, как могла. По правде говоря, наперекосяк. Вот уже двадцать шесть лет, как я раздроблена, расчленена. Словно пазл, понимаешь?
Разрывы в теле и в душе. Через которые медленно вытекают жизненные соки.
Сколько энергии потрачено, чтобы залатать эти бреши!
– Именно поэтому я никогда не приезжала к тебе, моя Лиза. Потому что при каждом посещении разломы опасно ширились. При каждом посещении я рисковала распасться на мелкие части.
Но никто этого не понимал. Никто не видел.
Кроме одного человека. Которого звали Александр.
Я вытираю слезы, катящиеся по моим щекам. В конце концов я так и не смогла их скрыть.
Я должна быть сильной. Потому что это моя вина, мое преступление.
Я уйду вместе с ней, я знаю. Сразу после нее, точнее. Кусочки пазла развеются по ветру. А в небе будут парить две птицы, вольные лететь, куда им угодно.
Так или иначе, я уже умерла тогда, на том заводе. В тот день настоящая Хлоя исчезла. И пора положить конец невыносимому маскараду.
Я глажу лицо младшей сестры, нежно ей улыбаюсь.
– Дай мне немного времени, пожалуйста. Я не совсем готова.
Она снова смотрит на меня. Она поняла, я знаю. Я чувствую. Она зовет меня, ободряет. Я опускаю руку в сумку, пальцы сжимают рукоять.
Две свободные птицы, вольные лететь куда хотят.
И тут я слышу шаги за спиной. Мгновенно оборачиваюсь.
Я вернусь. И прикончу тебя.
Нет, это не может быть он. Ведь я его убила. Я убила их обоих.
Я поспешно закрываю сумочку.
– Мадемуазель Бошан? Судебная полиция.
Два типа. Неприметно одетые.
– Полиция?
Я не просто делаю удивленный вид. Я и на самом деле удивлена. Так скоро?
Один из них достает свою карточку, второй следует его примеру. Капитан и лейтенант.
– Вы не могли бы вернуться попозже? Я здесь с сестрой…
– Мы предупредили медсестер, – возражает капитан. – Они сейчас придут за ней. Прошу вас следовать за нами, мадемуазель Бошан.
Я снова поворачиваюсь к Лизе, пытаюсь улыбнуться ей. Но даже это у меня не получается.
Господи, Лиза… Моя дорогая Элизабет. Мне не хватит времени!
– Я должна тебя оставить. Они отвезут тебя в палату, не беспокойся.
Я целую ее в щеку, на несколько мгновений прижимаюсь к ней. Чувствую, как учащается ее дыхание.
– Не беспокойся, я вернусь.
Нам придется опять страдать. Опять ждать.
Наконец я обнимаю ее, почти приподняв из кресла.
Не может быть, чтобы они поняли. Чтобы они знали. Мои губы дрожат от страха.
Я только что потерпела крах, во второй раз. Я только что приговорила сестру, во второй раз.
– Прости меня, Лиза!
Лейтенант кладет руку мне на плечо, я вздрагиваю.
– Пора идти, мадемуазель.
Я отрываюсь от Элизабет с чудовищным предчувствием, что вижу ее в последний раз в жизни. Думаю, и она поняла; на ее лицо, ничего не выражающее вот уже двадцать шесть лет, вдруг набегает тень страха.
Я поворачиваюсь лицом к полицейским и подумываю выхватить «вальтер». Но мои глаза опускаются на их оружие, которое они демонстративно держат на правом бедре.
Нет, я должна найти другой выход. Если они убьют меня сейчас, у Лизы не останется ни единого шанса.
Лейтенант приближается с парой наручников в руках.
– Не здесь. Я не хочу, чтобы сестра это видела.
Молодой офицер колеблется, но делает мне такое одолжение. Он отбирает у меня сумочку, крепко берет за руку и ведет к стоянке, где их машина припаркована вплотную к моей.
– Как вы нашли меня здесь?
– Мы пришли к вашим родителям, они объяснили, где вы.
– А что вам, в сущности, от меня нужно?
Он надевает на меня наручники, мое горло сжимается вместе с браслетами на руках. Такое ощущение, что я всхожу на эшафот. Потом капитан обыскивает мою сумочку. Думаю, что я бледнею до синевы. Он находит «вальтер», убирает его в пластиковый мешок.
– Я вам объясню. Я…
– Не стоит, мы и так все знаем. Вы арестованы, мадемуазель Бошан.
Я мечтаю принять душ. Или даже ванну.
Чувствую себя грязной. Чудовищно грязной, любовь моя. Мне кажется, будто запах камеры предварительного заключения пропитал мою одежду и даже кожу. Нет, саму плоть.
Кстати, ничего мне не кажется. Такова реальность.
Реальность.
Я провела ночь в мерзкой вонючей клетке.
Я была арестована на глазах младшей сестры, ты себе представляешь?
Но может быть, Лиза ничего не заметила?
Нет, я поклялась, что больше не буду лгать. Конечно, Лиза поняла. Я видела по ее глазам.
Она все поняла, я знаю. Все.
Представляю ужас моих родителей. Бедных моих родителей…
Я не хотела всего этого, так захотела Тень. У меня не было выбора.
Но знаешь это только ты. Или знал. Они ничего не знают и ничего не понимают.
Тень существовала, но они ее не видели. Слепы и глухи.
И они ее по-прежнему не видят.
Найду ли я хоть кого-то, кто меня выслушает? Есть хоть кто-то в этом мире, способный меня услышать?..
Они отправили меня обратно в столицу, допросили. Раскололи, как они говорят.
Их было четверо. И это длилось много часов, любовь моя.
Сначала я все отрицала. Говорила, что они ошиблись. Что это была не я и они совершают грубый промах.
А потом я поняла, что это напрасный труд. Похоже, ложь вообще больше не срабатывает. Наверняка потому, что я поклялась больше ею не пользоваться.
Понимаешь, у них есть свидетель. Кто-то, узнавший меня.
Я спрашивала себя, как они сумели так быстро меня найти, а теперь знаю: жена Мартена видела меня вчера утром. Через окно кухни.
Она меня опознала, как они говорят.
А что до Бертрана, они просто нашли связь. Потому что использовалось одно и то же оружие. А еще потому, что кто-то видел, как я выходила из его квартиры. Соседка, кажется. Через глазок.
Я наделала ошибок, столько ошибок. Мне не следовало торопиться, подготавливая свою месть, исполнение моего приговора. Но у меня не было времени!
Я вернусь и прикончу тебя.
Мне страшно. Так страшно, ты бы знал…
Я говорю с тобой, сидя на втором этаже Дворца правосудия. Рядом со мной коп, на запястьях наручники. Кто угодно может меня видеть.
Видеть, во что я превратилась, видеть, что Тень сделала со мной.
Кто угодно, кроме тебя, любовь моя.
Знаешь, это так больно.
Следователь – женщина, моложе меня.
Брюнетка с худым скуластым лицом и черными, глубоко сидящими глазами.
Адвокат назначенный, потому что я не знала, кого выбрать. Он тоже молодой. Точно новичок. Похоже, он вообще не понимает, что со мной случилось.
Я в очередной раз рассказываю свою историю. Не упуская ни малейшей детали.
Это занимает долгие-предолгие минуты, в течение которых следовательница внимательно меня слушает. Иногда она прерывает мой рассказ, чтобы задать вопрос или прояснить какой-нибудь момент.
И наконец я добираюсь до конца моего нелегкого повествования. Молясь, чтобы мне пришлось излагать его в последний раз.
Следовательница снимает очки, как-то странно на меня смотрит.
Каждое произнесенное ею слово неизгладимо впечатывается в мою память.
Мадемуазель Бошан, уведомляю вас, что вы находитесь под следствием в связи с предумышленным причинением смерти Филиппу Мартену. Иными словами, в связи с его убийством. А также убийством Бертрана Левассера. Я обращусь с запросом о предварительном помещении вас под стражу к судье по вопросам задержания. А также вы пройдете психиатрическую экспертизу.
Заключение под стражу. Значит, меня отправят в тюрьму.
Психиатрическая экспертиза. Значит, она считает меня сумасшедшей.
А ведь я ей все объяснила. Что это была законная самозащита. Что он убил тебя.
Майор Гомес покончил жизнь самоубийством. Голос ее холоден, когда она бросает мне это.
У кого-нибудь откроются наконец глаза?
Кто-нибудь наконец услышит меня?
Знаешь, я все перепробовала. Все.
Я повторяла сотню, тысячу раз. Я объясняла всеми словами, какие знала. А я их знаю много.
Но полагаю, дело тут не в лексическом запасе. У меня такое чувство, будто я в параллельной реальности. Они все смотрят на меня, как если бы я не принадлежала к их миру. Как если бы я не была нормальной.
Я говорила им, что он убил тебя, напал на меня и изнасиловал. Что он бы вернулся и прикончил меня. Что у меня не было выбора.
Я им говорила, что жертва – это ты. Это я. Что Мартен все организовал, срежиссировал, подготовил. Что он сделал все возможное, чтобы уничтожить меня.
Я раз за разом повторяла правду, чувствуя, что действительно скоро рехнусь.
Но никто меня не слушал. Может, они все в заговоре?
Знаешь, я начинаю всерьез об этом задумываться.
С тех пор как меня заперли здесь, дни проходят, и один неотличим от другого. Минуты тянутся, медленные, бесполезные и мучительные.
Иногда я мечтаю о том, что все это окажется кошмарным сном. Что я сейчас проснусь – и все снова станет нормальным. Как раньше.
Но я знаю, что это не кошмарный сон.
Или, скорее, да, кошмарный сон. Из тех, откуда нельзя выбраться.
Почему я? Почему ты?