Что же оставалось делать моему сыну? Единственное занятие – читать. Вот тут я оторвалась по полной программе. Дочь у меня очень любит читать. Для нее день без книги – считай день пропащий. И читает она все подряд, у нее нет пока каких-то особых предпочтений. Я, естественно, ей составляю компанию. А вот Денису было поначалу плохо. Он слонялся по дому, по двору, по огороду без дела. С мамой в доме жила семья моего младшего брата с двумя маленькими детьми. Целыми днями молодая чета пропадала на работе, а дети оставались с бабушкой. После двух дней бесцельного шатания мой сын соизволил высказаться:
– С ума можно сойти! Дай хоть почитать чего-нибудь.
Для начала я ему подсунула карманную книжку, боевик про отечественного «Рембо», которого называли слепым за то, что он видел даже в темноте. Вот логика в современной литературе! Мой ребенок, который несколько лет не держал в руке книгу, кроме школьных учебников, сначала неохотно, но потом все заинтересованнее стал читать. После боевиков пошли в ход и другие книги, какие только нашлись у старой женщины. Затем мы перешли в библиотеку моей старшей сестры, учительницы. Здесь, конечно, литература была серьезная, от современных писателей до классиков, как зарубежных, так и отечественных. А помимо чтения мы вечерами ходили по гостям, по родственникам. В свободные от гостей вечера мы с Денисом играли в карты: в «дурака», «тысячу», «венгерку», «буру» и прочие безобидные игры. Дочь нам не составляла компанию, она относится к людям, не понимающим картежной игры. Для нее интереснее порешать какую-нибудь креативную головоломку или, на худой конец, разгадать кроссворд. Душа не картежная. Зато мы с Денисом находили особое удовольствие в игре, и нас это сближало. Несмот ря на возраст, он у меня был достойным соперником. А в случаях, когда для победы требовалось не только умение хорошо играть, но и некоторое везение, ему круто везло. Особенно, когда играли в «бридж». Ему тузы и джокеры так и шли. Я вспоминала себя молодую, когда мы в молодежном общежитии собирались и играли в карты, то мне тоже точно так же везло на тузы и джокеры. И мои соперники по игре говорили, что мне туза нельзя подкладывать, обязательно выиграю. И когда мои соперники в утешение себе объявляли, что якобы не везет в картах, то повезет в любви, Татьяна (Сократ моей жизни, моя подруга, теперь мой личный астролог), любила добавлять: «Не везет в картах, в любовь и не суйся».
Играми в карты мы так увлекались, что порой засиживались допоздна. А по утрам часто приходилось вставать рано, потому что надо было помочь по хозяйству старенькой маме: сходить на рынок за свежим натуральным утренним молоком и молочными продуктами, которые привозили колхозники. А заодно прикупить и прочие продукты, вплоть до мяса, не говоря уж о южных фруктах, которые стоили по сравнению со столичными ценами копейки и которыми мы объедались. На все эти хозяйственные похождения я в помощники брала сына. Он мне помогал не только физически, в качестве грузчика или носильщика, но я также поручала ему сделать часть покупок самостоятельно. Этим самым я преследовала множество целей. Во-первых, чтобы ненавязчиво дать Денису почувствовать себя взрослым человеком, который несет ответственность за какую-то деятельность. Во-вторых, дать понять, что я ему доверяю. В-третьих, тем самым я находила лишний повод общения с ребенком. После наших похождений по рынкам мы сообща подсчитывали наши расходы, сверяли сегодняшние цены с ценами предыдущих дней, высчитывали, где мы выгадали, а на чем потеряли. Весь этот процесс его так занимал, он чувствовал себя хозяйственником, крутым экономистом, а где-то и предпринимателем. Это его воодушевляло и способствовало раскрытию моего почти замкнувшегося в себе сыночка. Он стал более жизнерадостным, улыбался и смеялся чаще. Денис стал разговорчивее, охотно рассказывал всякие истории из своей жизни, из жизни друзей, одноклассников. Мы с ним теперь могли обсудить те книжки, которые он читал. У нас появилось много общих тем. Тревожность в его поведении отступала, Денис становился увереннее. Я у него ни о чем не спрашивала, не задавала никаких вопросов, боясь, что, возможно, он опять замкнется в себя. Я ждала того момента, когда сын созреет для откровенного разговора. А, может, этого разговора никогда и не состоится, думалось мне иногда, может, все так обойдется. Но разговор состоялся. Причем совершенно неожиданно для меня. Разговор Денис начал сам, легко и просто.
Как-то мы с ним прогуливались по селу, где прошло мое детство. Я ему показывала школу, в которой десять лет проучилась. И на меня нахлынули воспоминания, которыми я поделилась с сыном. Я была отличницей, но прилежным поведением не отличалась. И отцу моему, который работал учителем в нашей же школе, не раз приходилось краснеть за мое поведение перед коллегами. И тут Денис разоткровенничался и признался, что они с друзьями со двора покуривают, и они этим делом начали баловаться недавно, с начала лета. Это в тринадцать лет! И что, естественно, ни у кого из них родители об этом не знают. Мальчик у меня общительный, ласковый, ранимый, в нем нет ни капельки агрессии. И друзей у него много. Школа его находится далеко от дома, через четы ре автобусных остановки. И у него школьные друзья отдельно, а дворовые, с которыми он еще с детского сада дружит, – отдельно. Но почему у него проблемы со школой, почему он не хочет туда ходить? Мы, непринужденно беседуя, подошли и к этой проблеме. Денис не жаловался, практически ничего не рассказал, но по его единственной просьбе перевести его в другую школу, где учатся его дворовые друзья, было понятно, что в школе его очень сильно обидели. И эта обида была так глубока, что сам он не справится с ней. Но говорить об этом еще не готов. Я не стала вдаваться в подробности, не стала глубоко копать, понимая, что наступит время, и Денис, если посчитает нужным, расскажет мне об этом. Единственное, что я сделала, это спросила:
– Сынок, а в другой школе у нас с тобой не будет таких проблем? Ты будешь туда ходить? А учиться?
– Таких проблем, я надеюсь, у меня больше нигде не будет.
Это было сказано так серьезно, что у меня аж мурашки по телу побежали. А в следующую минуту я почувствовала ту боль, которую испытывал мой ребенок. У меня сердце просто обрывалось, обливалось кровью. Что же это за существо, которое нанесло моему ребенку столь глубокую душевную рану? Но спрашивать об этом нельзя. Ему и так тяжело, он и так многое рассказал.
Меня стал снова одолевать стыд. Я даже не в курсе, что происходило с моим собственным сыном. Но сейчас не время заниматься самокопанием. Я об этом подумаю завтра. Сейчас надо искать выход из напряженной ситуации, в которой мы с сыном оказались. Я сделала бодрый голос, от которого сама развеселилась, и сказала:
– Заметано, Штирлиц, дружище. Мюллер тебе поможет, только обещай, что не подведешь. – А затем, уже разрядив обстановку, я серьезно продолжила: – Сынок, я же не требую, чтобы ты учился только на отлично, я не делаю из тебя вундеркинда. Я просто хочу, чтобы ты понял, что учиться надо обязательно. Школу закончить надо, это даже не обсуждается.
– Мам, я понял, понял, – сказал Денис весело, радуясь тому, что его переведут в другую школу и у него начнется новая жизнь. Он внезапно обнял меня и поцеловал. Боже, неужели я этого дождалась?! Ребенок больше не сторонился меня. Мы стояли, обнявшись, и я от счастья, как старая бабка, стала причитать, приговаривая:
– Масенький мой мальчик, дуралей ты маленький. Надо было давно мне сказать, я бы тебя сразу перевела в другую школу.
– Мам, проехали! Пойдем, лучше я в карты тебя обыграю, – улыбнулся Денис.
– Как бы тебе самому в дураках не остаться! – отозвалась я.
– Нет, не останусь. Сегодня у меня самый счастливый день!
– Если б ты знал, как я счастлива! Так что готовься к поражению.
К нам вернулось взаимопонимание. Мы вновь обрели друг друга. Наши отношения стали превращаться в крепкие узы. Мы любили друг друга по-прежнему, были необходимы друг другу, как воздух. А иначе быть не должно между родными людьми, между сыном и матерью.
Вся эта метаморфоза в наших с сыном отношениях осталась незаметной постороннему взгляду. И вообще, все происходило на уровне ощущений, чувств, возможно, не совсем осознанных сыном. И вряд ли это заметили наш папа и наша сестра. Это все прочувствовали и пережили только мы с сыном…
Время – великий лекарь
… Прошло три года с тех пор, как от меня ушел Мужчина моей мечты. Жизнь продолжается. Я, пожалуй, живое подтверждение тому утверждению, что в сорок лет жизнь только начинается. И она прекрасна!
Успешно окончив университет, теперь я полностью реализовываюсь на любимом профессиональном поприще. В девять часов утра прихожу на работу, открываю свой кабинет, обставленный современной офисной мебелью, отвечающей требованиям евростандарта, оснащенный личным компьютером, надеваю стерильно белый халат и начинаю прием любимых пациентов. Работа у меня интересная, всепоглощающая, творческая. Мне она доставляет огромное удовольствие. Наконец-то я занимаюсь любимым делом, и мне за него еще и платят.
Сегодня, как и всегда, без четверти час по традиции раздается очередной звонок на мобильном телефоне. На мониторе высвечивается до боли родной, заученный на память номер.
– Привет, любовь моя, – звучит из трубки мягкий и очень приятный голос.
– Здравствуйте, – отвечаю я деловым тоном.
– «Здравствуйте»? Ты еще не одна? Задерживают? – он начинает задавать закрытые вопросы, чтобы односложно можно исчерпывающе ответить. Это издержки профессии.
– Да.
– Еще долго? – продолжает он в том же духе.
– Нет, – отвечаю ему в тон.
– Я перезвоню через десять минут?
– Да, – звучит мой вынужденно сухой ответ.
Ровно через десять минут раздается повторный звонок.
Если учесть, что пунктуальность ему не свойственна, то можно сделать определенные выводы. А на проводе тем временем слышу приятное, но уже привычное приветствие: