Ирочка говорит по-русски, одновременно делая три дела. Маленькое беспомощное существо, голенький головастик с крохотным рудиментарным хвостиком, усердно сосёт грудь, причмокивая. Всё никак не могу привыкнуть…
— Я тоже, Рома, — смеётся Ирочка, уловив мою мысль. — Как это так, вот была я маленькая девочка, мамина дочка. А потом бац! Я вдруг лечу. Бац! Я курсантка инопланетной миссии. Бац! Оперативный сотрудник. Бац! Особый агент и биоморф, и замужем за аборигеном, здоровенным, как башня. Бац! Бац! И вот я уже мама? Всё произошло так стремительно!
— Всё ещё только начинается, — успокаиваю я жену. — Бац! И ты бабушка. Бац! Прабабушка. Бац, бац и бац!
Она звонко хохочет, и я смеюсь. Маленькая Мауна недовольно посвистывает — аналог кряхтению человеческого малыша.
— Тише, не мешай ребёнку кушать, — осаживаю я свою жену. — Слушай, не пора титьку менять? А то дочура голодной останется…
— Не останется, — смеётся жена. — Она ещё и на твою долю оставит. Хочешь?
— А можно? — с затаённой надеждой спрашиваю я. Ирочка прыскает, озорно блестя глазами.
— И это Великий Спящий, плюс Всевидящий, живая легенда и отец семейства. Не стыдно?
— Стыдно, — честно признаюсь я. — Но хочется.
Она вновь смеётся, стараясь приглушить голос, чтобы не мешать процессу питания малышки. Господи, как я счастлив!
Перед Ирочкой, удобно восседающей на полу, горит виртуальный дисплей. Изображение видно только со стороны оператора, с моей же стороны кажется, что Ирочка просто водит пальцами в воздухе. Работает моя супруга, хотя и в декрете… И мне бы не мешало.
— Определённо, Рома, — снова улавливает ход моих рассуждений Ирочка. — Ты вот собирался разобраться насчёт свиров. Время есть, что мешает? И прабабушка с прадедушкой будут довольны. Лети к ним и доставь удовольствие умной беседой.
— Умной я не умею. Вот ляпнуть чего-нибудь, это всегда пожалуйста!
Мы снова смеёмся. Нечаянная радость, удобно устроившись на голове у хозяйки, поводит пуговкой носа, переводя взгляд с плывущих в воздухе светящихся букашек-букв на Мауну, сосущую уже вторую титьку. С буквами зверюшка уже худо-бедно разобралась — всё обман, сколько ни старайся, поймать хоть одну эту букашку не удаётся. А вот Мауна её интересует. Любопытная соня чрезвычайно положительно отнеслась к появлению нового члена семьи — по разумению Нечаянной радости, размеры у существа очень даже подходящие для всевозможных подвижных игр…
Я ухмыляюсь. Если исходить из моего небогатого опыта общения с маленьким Уэфом, очень скоро только крылья и быстрота реакции будут спасать нашу милую летучую соню от слишком активных и подвижных игр. А также от всевозможных процедур, далеко не всегда безвредных для здоровья…
— Ой, не могу! — смеётся Ирочка, улавливая мои мысли. — Да лети ты уже к прабабушке! Не мешай мне работать, правда. И сам не отлынивай!
— А, Рома! Нет, ты посмотри, старая, кто к нам пожаловал! Ну-ка, становись на колено…
— Да вы…да не надо! — я страшно смущён.
— Ну раз не надо, тогда не будем, — смеётся Ночная тайна, подходя ко мне. — Здравствуй, Рома. Как я уже поняла, ты по делу. — она не спрашивает, уточняет.
— Не только. Я хотел доставить вам удовольствие, — ляпаю я. И откуда что берётся?
— И тебе это удалось, родственник, — подаёт голос Летящий поперёк. — Фииа, где чай?..
Но прабабушка и без напоминаний своего супруга уже разворачивает столик, украшая его ювелирным чайником и не менее ювелирными столовыми приборами.
— Ты пока рассказывай, — советует она мне, — а то мой-то старый не вдруг соображает.
И опять оба они смеются. Я невольно улыбаюсь в ответ.
— Тут вот какое дело у меня…
— … Да, интересно. Слышь, старая — вот и у свиров уже имеется своя Всевидящая. Стареем…
— Глупеем… — смеётся Ночная тайна, подливая мне чаю. Я тихонько вздыхаю. Да, здорово тут у них устроена вся ангельская жизнь. Вот за такую старость абсолютное большинство людей без всякого сожаления отдали бы свою молодость…
— Старости без молодости не бывает, Рома, — улавливает мою мысль Летящий поперёк. — Так что ты хотел увидеть?
— Всё. Потому что я ничего не знаю.
— Ну-ну, всё… На «всё» тебе никакого времени не хватит.
— Да вы поймите, — я отставляю пиалу с чаем. — Мне это не просто из любопытства, хотя и любопытство тут дело не последнее. Мне для работы знать нужно. Ну вот как сказать поточнее… Ну вот взять астрономов. Чем больше звёзд они видят, тем точнее их представления. Закономерности общие…
— Да ты не распинайся, это всё понятно, — прерывает прадедушка мои аллегорические словоизлияния. — Ладно, поскольку ты совершенно нетронут знаниями по данному вопросу, начнём с обзорного фильма. Так, старая?
— Так, старый, — весело блестит глазами поверх чашки Фииа, сейчас здорово напоминая мою Ирочку.
— Ну что же, тогда заканчиваем чаепитие и идём в ту комнату.
— Можно и здесь, — предлагает Фииа. — Совместим приятное с полезным.
— Ни в коем случае! — решительно возражает прадед. — Наука требует уважительного к ней отношения!
— Ну, если требует, тогда пойдём, — смеётся Фииа. — Как не уважить науку! Зато посуду убирать тебе.
— Почему я? — вскидывается прадед. Да, как там сказала моя Ирочка: «Летящий поперёк — вот уж кому имя точно подходит»…
— Потому что я так хочу. Чем я хуже науки? — смеётся прабабушка. — Ещё вопросы?
— Нет, Рома, ты слышал, а? — горестно вздыхает прадед. — А говорят, у нас в Раю любая эксплуатация изжита полностью. Есть она, есть, скрытая эксплуатация. Пользуется моей слабостью…
Я наблюдаю за их шутливой перебранкой, и мне хорошо. Вот так вот и надо жить, если честно. Вот такая она и есть, вечная любовь, над которой на Земле привыкли издеваться разные кобельки и сучки, желающие быстрых и необременительных романчиков-совокуплений…
Двуногие, чем-то напоминающие здоровенных тушканчиков, бегут по саванне, как страусы. Они похожи на виденную мной свирку не больше, чем горилла на человека, и всё-таки сомнений у меня нет — это дикие предки свиров. Кожа, правда, у этих предков изначально была безволосая. Да вот копытца на ногах, чтобы не сбить те ноги в кровь о твёрдую почву саванны.
«Да, Рома. Эти вот двуногие дикие бегуны и были их предками. Разумеется, это компьютерная реконструкция, сейчас таких существ на Свире нет»
На экране стадо бегунов обирает ловкими пятипалыми руками плоды с какого-то дерева, используя свой высокий рост. Кормятся, пока поблизости нет хищников.
Следующая сценка — огромный голенастый монстр, вроде тиранозавра, гонится за стадом бегунов, один маленький спотыкается, монстр хватает его раззявленной зубастой пастью…
Ещё сценка — из засады выскакивают твари, напоминающие бритых гепардов. Тёмные, лоснящиеся стремительные тела, оскаленные пасти…
Ещё сценка, только твари похожи на гиен…
«Их ели так долго и старательно, Рома, что в конце концов они приобрели разум и начали защищаться»
Новые кадры. Нет, это уже не те безмозглые бегуны, способные только убегать. Это уже натуральные свиры, если я правильно понимаю. В глазах светятся проблески мысли, а в руках у них, что бы вы думали? Правильно, длинные и острые палки.
На экране стадо — нет, нет, теперь уже группа свиров. Одна группа отвлекает голенастого «тираннозавра», а вторая под шумок закалывает детёныша. Да, острых палок недостаточно, чтобы справиться со взрослым страшным хищником. Зато вполне можно уничтожить потомство, и если делать это повсеместно и регулярно, с данным видом зверей будет покончено очень и очень быстро.
Ещё сценка — группа свиров «пасёт» стаю гепардообразных хищников, громкими криками предупреждая всю хоть сколько-то мозговитую дичь о местоположении страшного врага. Ближе они не подходят и в бой не вступают. Зачем? Достаточно распугать вокруг хищников всю добычу, и через несколько дней можно собирать их шкуры.
А вот с этими гиеновидными разбираются напрямую. Первый эскадрон, вооружённый пиками — да, уже с наконечниками палочки-то — атакует в лоб, второй обходит с фланга… Стая гиеновых довольно велика, штук тридцать-сорок, но против такой силы это ничто. Вожак, здоровенный щетинистый самец, бросается в бой и гибнет первым, поднятый на пики. За ним следуют его сородичи. Вот уже добивают детёнышей… Всё, бой закончен. Да и не бой это, так, операция зачистки, никто из свиров не пострадал.
Я усмехаюсь. Если бы у земных антилоп и быков в африканской саванне появился разум, долго ли протянули бы всякие львы да гиены? Чего проще — обнаружив хищников, идти на них всем громадным стадом, втоптать в землю и привет… Но быки и антилопы, к счастью для львов, разума не имеют, и предпочитают убегать, оставляя на растерзание слабых. Главное, что не меня… Сегодня не меня… Меня не сегодня…
«Всё так, Рома. Едва став разумными, свиры покончили со всеми хоть сколько-то крупными хищниками, представлявшими угрозу для них или их детей. Сперва прикончили дневных, а потом и с ночными разобрались»
Заключительные кадры на эту тему — по ночной саванне неторопливо шествуют цепочкой свиры с копьями и факелами, а одинокий хищник — стайных уже давно перебили — вжимается в землю, стараясь остаться незамеченным. Но птичка, напоминающая небольшую сову-неясыть, уже кружится над его головой, оглашая окрестности неожиданно мелодичными трелями. Птичка ручная, и очень хочет мяса…
«Да, Рома. С хищниками они покончили быстро. Но, как известно, для любого вида разумных на любой планете главная опасность — это он сам»
Новые кадры и новый сюжет — два эскадрона сшиблись в горячем бою. Ого, да у них уже луки! Вон как осыпают друг друга стрелами…
«Да, луки у свиров появились довольно поздно. Это людям, как я понимаю, неповоротливым и тихоходным хищникам, луки были нужны для охоты на мелкую и шуструю живность. Свирам же они понадобились только тогда, когда начались первобытные войны. Свиры очень быстро бегают, Рома, и ни один наземный хищник не мог уйти от свира с копьём»