йс настойчиво, пристально — эти глаза когда-то сделали его всеобщим любимцем на MTV. — Вы помните Томми Гаррисона?
Грейс помнила. Парнишка, которого затоптали насмерть. Его родителей звали Эд и Селина.
— Его фотография меня особенно тронула. На каждую фотографию было невыносимо смотреть — все такие юные, только начинали жить… — Рокер глубоко вздохнул. — Но Томми был похож на моего младшего брата, я не смог его забыть и пошел к его родителям, хотел извиниться… — Джимми Экс замолчал.
— И что было?
— Я пришел в их дом. Мы сели за кухонный стол. Я поставил на него локти, и он зашатался. Линолеум на полу лежал волнами. Страшные бумажные обои в желтых цветочках отклеивались и висели лоскутьями. Томми был их единственным ребенком. Я увидел такую безнадежность, такую пустоту… Я не смог этого выдержать.
Грейс ничего не сказала.
— Именно тогда я сбежал. Исчез.
— Джимми…
Он посмотрел на нее.
— Где вы были все эти годы?
— В разных местах.
— Почему?
— Что почему?
— Почему вы все вот так бросили?
Рокер пожал плечами:
— Да там нечего особенно было бросать. Музыкальный бизнес… Короче говоря, я еще не получал от своей музыки больших денег. Я был новичком, а до серьезных гонораров предстояло еще попеть. Мне было все равно, я просто хотел уйти.
— И куда поехали?
— Сначала на Аляску, ловить рыбу, хотите верьте, хотите нет. Где-то год. Потом начал путешествовать, играл с маленькими группами в барах. В Сиэтле набрел на коммуну старых хиппи, где делали документы «Метеорологам».[11] Они и мне сделали новое удостоверение личности. Ближе всего к Нью-Джерси я был, когда играл с кавер-группой в казино в Атлантик-Сити. В «Тропикане». Выкрасил волосы, играл только на ударных. Никто меня не узнавал, а если и вспоминали, всем было все равно.
— И вы были счастливы?
— Хотите знать правду? Нет. Я хотел вернуться. Я хотел загладить вину и жить дальше, но чем дольше я отсутствовал, тем труднее это становилось и тем сильнее я этого хотел. Какой-то порочный круг. А потом я встретил Мэдисон.
— Певицу из «Вознесения»?
— Да. Мэдисон. Вот так имечко… Говорят, популярное. Помните фильм «Всплеск», с Томом Хэнксом и этой, как там ее…
— Дэрил Ханной, — машинально подсказала Грейс.
— Да, с той русалкой-блондинкой. Там Том Хэнкс придумывает ей имя, перебирая всякие там Стефани и Дженнифер, а они как раз идут по Мэдисон-авеню, и он между прочим на это указывает, и вдруг русалка просит себе это имя. В фильме это один из лучших приколов — женщина по имени Мэдисон! А теперь оно входит в десятку самых популярных имен.
Грейс не стала развивать тему.
— Ну в общем, Мэдисон родом из фермерского городка в Миннесоте. Сбежала в Нью-Йорк, когда ей было пятнадцать, таскалась по улицам в Атлантик-Сити, попала в приют для сбежавших из дома подростков, потом обрела Иисуса — ну, как обычно, одна зависимость вместо другой — и начала петь. У Мэдисон голос ангела и Дженис Джоплин.
— Она знает, кто вы?
— Нет. Вы знаете, что Шэнайю открыл Матт Ланж? Вот и я так хочу. Мне нравится работать с Мэдисон. Я люблю музыку, но предпочитаю держаться в тени — по крайней мере я так себе говорю. Мэдисон болезненно застенчива, раньше она отказывалась выступать, если я не выходил с ней на сцену. Теперь у нее это прошло, а я обнаружил, что на ударных любой становится невидимкой. — Он пожал плечами, силясь улыбнуться. В этот момент он снова стал похож на прежнего харизматичного фронтмена популярнейшей группы. — Как оказалось, не для всех.
Секунду они молчали.
— Все же я не понимаю… — пробормотала Грейс.
Рокер поднял на нее глаза.
— Я повторяю, вам не передо мной надо каяться, но, с другой стороны, не вы же затеяли тогда стрельбу из пистолета.
Джимми не ответил.
— Взять группу «Те кто» — в Цинциннати на их выступлении затоптали людей, а они ничего, пережили. На концерте «Роллингов» «Ангелы ада» убили парня, а они до сих пор выступают. Уже пару лет отчетливо ощущается всеобщее желание оставить ту трагедию в прошлом…
Джимми отвел глаза.
— Мне пора.
Он встал.
— Снова исчезнете? — спросила Грейс.
Поколебавшись, Джимми Экс полез в карман, достал визитку и протянул Грейс. На карточке значились десять цифр, и ничего больше.
— Домашнего адреса у меня нет, только мобильник.
Рокер направился к выходу. Грейс не пошла за ним. В другой ситуации она стала бы настаивать и вызвала бы Джимми Экса на откровенность, но теперь его визит потерял всякую значимость, став второстепенным звеном в общей цепочке событий. Прошлое напомнило о себе неожиданным способом, только и всего. У нее сейчас много дел поважнее.
— Будьте осторожны, Грейс.
— Вы тоже, Джимми.
Совершенно вымотанная, Грейс осталась сидеть в комнате, ощущая на своих плечах незримую тяжесть и гадая, где-то сейчас Джек.
Майк и вправду сел за руль. Подозрительный азиат уехал почти минуту назад, но из этого пригорода с путаницей переулков, ведущих в тупик, одинаковыми домами и веселеньким озеленением, тянувшимся прихотливыми змеиными извивами, выходило одно-единственное шоссе.
В этой части Хо-Хо-Кус все дороги вели к Голливуд-авеню.
Чарлин за полминуты объяснила ситуацию: она выглянула в окно, заметила странного незнакомца и заподозрила неладное. Майк слушал, не перебивая. В ее повествовании были лакуны, в которые вполне могли просочиться подозрения — например, Чарлин не объяснила, зачем ей вообще понадобилось выглядывать в окно. Майк наверняка заметил несоответствия, но ничего не сказал.
Поглядывая на четкий профиль Майка, Чарлин вспоминала историю их знакомства. Она училась на первом курсе в Университете Вандербильта в Нэшвилле. Недалеко от студгородка был парк… с копией афинского Парфенона. Построенный в 1897 году в честь столетия выставки «Экспо», этот павильон считался самой точной в мире копией прославленного храма, венчавшего Акрополь. Люди специально приезжали в Нэшвилл, штат Теннесси, чтобы посмотреть, каким был Парфенон в дни своего расцвета.
Восемнадцатилетняя студентка, теплым осенним днем она сидела перед «античным» сооружением и пыталась представить себя в Древней Греции, когда сзади послышалось:
— Не получается?
Она обернулась. Майк стоял, держа руки в карманах. Выглядел он при этом чертовски привлекательно.
— Что?
Чуть улыбаясь, он подошел к ней, держась с покоряющей уверенностью, и кивнул на огромное здание.
— Это точная копия Парфенона, таким его видели великие философы вроде Платона и Сократа, но при виде храма в голову приходит — и что, это все?
Чарлин улыбнулась и заметила, как расширились глаза незнакомца. Ее неотразимая улыбка попала в цель.
— Да, он не оставляет места воображению.
Майк по-птичьи наклонил голову набок:
— То есть?
— При виде руин афинского Парфенона пытаешься представить, каким он был, и реальность никогда не уживется с образом, возникшим в нашем сознании.
Майк медленно кивнул, обдумывая ее слова.
— Не согласен? — спросила она.
— У меня другая теория, — ответил Майк.
— Интересно послушать.
Он подошел совсем близко и присел на корточки.
— Здесь нет призраков.
Тут уже Чарлин скептически наклонила голову.
— Нам нужна история. Нам требуется, чтобы здесь прошли греки в сандалиях. Нужны столетия, кровь, смерти и пот, копившиеся за четыреста лет до Рождества Христова. В этом Парфеноне никогда не молился Сократ, Платон не спорил у его дверей. В копиях не водятся привидения. Копия — это тело без души.
Молодая Чарлин снова улыбнулась:
— Ты ко всем девушкам подкатываешь с этой теорией?
— Да нет, она совсем новая, еще не обкатанная. Тебе нравится?
Она сделала неопределенный жест рукой:
— Ну, так себе.
С того дня Чарлин не была с другим мужчиной. Много лет в годовщину знакомства они с мужем ездили к нэшвиллскому Парфенону. В этом году впервые не поехали.
— Вон он, — сказал Майк.
«Форд-виндстар» ехал по Голливуд-авеню на запад, к Семнадцатому шоссе. Чарлин снова позвонила в Службу 911. Оператор впервые серьезно отнеслась к ее словам:
— Мы потеряли радиосвязь с полицейским, выехавшим на вызов!
— Взломщик направляется к Семнадцатому шоссе, к югу от начала Голливуд-авеню, — сказала Чарлин. — Он едет на «форде-виндстаре».
— Номер машины?
— Не могу рассмотреть.
— Наши люди уже занимаются и вашим первым вызовом, и этим «фордом». Можете прекратить погоню.
Чарлин опустила телефон.
— Майк?
— Все нормально, — ответил он.
Она откинулась на спинку сиденья и унеслась мыслями к собственному дому, к призракам и телам без души.
Эрика Ву трудно было чем-то удивить.
Но когда в прицепившейся к нему машине он разглядел соседку Сайкса с каким-то мужчиной, видимо, ее мужем, это уже не лезло ни в какие рамки. Проблема требовала неотложного решения.
Ну и женщина!
Она его раскрыла. Она его выследила. Она вызвала полицию. Ву еще тогда понял, что она обязательно позвонит им снова, и рассчитывал уехать от дома Сайкса достаточно далеко, прежде чем полиция отреагирует на второй вызов. Когда дело касается транспорта, копы отнюдь не всемогущи: достаточно вспомнить не столь давнее дело «вашингтонского снайпера», когда сотни полицейских и патрульных черт-те сколько ловили двух дилетантов.
Если ему удастся оторваться, он спасен.
Однако возникло непредвиденное осложнение — эта женщина.
Они едут за ним. Они будут сообщать полиции, куда он направляется, на какое шоссе свернул. Так ему не уйти.
Вывод: нужно их остановить.
Ву заметил указатель поворота к торговому центру «Парамус-парк» и свернул туда, пересек несколько полос. Женщина со своим мужем последовали за ним. Из-за позднего времени магазины были закрыты. Ву въехал на пустую парковку и остановился. Женщина и ее муж, как приклеенные, не отстали и тут.