Грейс вытянула руку, ухватила Джека за некую часть мужской анатомии, подтянула мужа поближе, чтобы он расслышал ее сдавленный шепот, и велела отыскать и привести анестезиолога. Немедленно! Джек пообещал, и Грейс не без сожаления отпустила указанный орган — слово есть слово. Джек побежал за врачом, но было уже поздно — схватки участились, начались роды.
И причина, почему Грейс улыбалась сейчас, спустя восемь лет, была в том, что тогда боль была сильнее, а Грейс ее выдержала. Ради дочери. А затем, как ни странно, приняла такую же боль ради Макса.
«Так что — валяй!» — зло подумала она.
Может, она в бреду? Да нет, без всяких «может», она точно в бреду. Но ей все равно. Грейс улыбалась. Она видела прелестное личико Эммы. Она видела забавную мордашку Макса. Стоило ей моргнуть, и они исчезли, но это уже было не важно. Грейс смотрела на своего палача, слушающего невидимого телефонного собеседника.
«Валяй, пытай, сукин сын. Давай, давай!»
Дослушав, тот захлопнул телефон и двинулся к жертве. Грейс по-прежнему лежала на животе. Он снова уселся верхом. Грейс закрыла глаза. По ее щекам лились слезы. Она ждала.
Кореец завел ей руки за спину и обмотал запястья широким скотчем. Встав, он потянул ее вверх, заставив встать на колени, со связанными за спиной руками. Ребра болели, но сейчас боль казалась терпимой.
Подняв голову, Грейс посмотрела на своего мучителя.
— Не шевелись, — предупредил он и куда-то ушел, оставив ее одну. Грейс прислушалась. До нее донесся звук открываемой двери и шаги.
Он спускался в подвал.
Грейс осталась одна.
Она попыталась освободить руки, но скотч не поддавался. Пистолет достать не получится. В голове мелькнула мысль: подняться на ноги и убежать, но тут же исчезла. Связанные за спиной руки, сломанные ребра и в первую очередь то, что она калека, — если учесть все это, попытка к бегству кажется безумием.
А вот сможет ли она согнуться достаточно, чтобы продеть ноги по одной в арку связанных рук?
Если сможет, то руки окажутся спереди. Ничего, что связанные, все равно это шанс достать пистолет.
И это уже план.
Грейс не представляла, скоро ли вернется кореец — вряд ли он вышел надолго, — но другого случая ей наверняка не представится.
Она отвела назад плечи, так что затрещали суставы, и выпрямила руки. Каждое движение, даже дыхание, как огнем обжигало ребра. Грейс старалась подавлять чувство боли. Встав на ноги, она нагнулась и попыталась зацепить себя связанными руками под ягодицы.
Удалось!
Не разгибаясь, Грейс снова опустилась на колени и, извиваясь всем телом, стала проталкивать руки ниже. Осталось совсем немного. Но снова послышались шаги.
Черт, он возвращается. Поднимается по лестнице.
Грейс замерла в неудачной позе — обмотанные скотчем запястья под серединой бедер.
Быстрее! Черт бы все побрал. Либо — либо. Поднимай руки на спину — или опускай до коленей.
Грейс решила продолжать и рывками дергала руки вниз.
Сейчас все закончится.
Шаги были медленными и казались более тяжелыми, словно он что-то тащил.
Грейс толкала руки, но они застряли на месте. Грейс согнулась сильнее. От боли к горлу подступила дурнота. Грейс закрыла глаза и принялась раскачиваться. Она изо всех сил тянула назад лопатки, готовая вывихнуть плечи, если это поможет делу.
Шаги стихли. Дверь закрылась. Он здесь.
И в этот момент Грейс торопливо продела ноги через связанные скотчем запястья. Все, теперь руки спереди.
Но было слишком поздно. Палач вернулся. Он стоял в комнате меньше чем в пяти футах от нее и видел, что она сделала. Но Грейс, не замечая этого, приоткрыв рот, уставилась на его ношу.
Палач разжал руки, и на пол упал Джек.
Глава 46
— Джек! Джек!
Его глаза были закрыты, спутанные волосы свесились на лоб. Протянув связанные руки, Грейс взяла его лицо ладонями. Кожа Джека оказалась холодной и влажной, губы сухие, потрескавшиеся. Ноги были обмотаны скотчем, на правой руке болтались наручники. Левое запястье было в подсохших царапинах. Судя по отметинам, «браслеты» Джек носил уже довольно долго.
Грейс снова позвала мужа. Ответа не было. Она почти прижалась ухом к его губам. Джек дышал. Часто, неглубоко, но все же дышал. Она придвинулась ближе и положила его голову себе на бедро. Ребра ужасно болели, но теперь это стало не важно. Джек лежал на спине, затылком на ее ноге повыше колена. Мыслями Грейс унеслась в виноградники Сент-Эмильена, когда они были вместе уже месяца три, влюбленные друг в друга по уши, застрявшие на стадии пресловутого спринта-через-весь-парк и бешеного сердцебиения при виде другого. У Грейс с собой был паштет, сыр и, конечно, вино. День выдался солнечный, с таким голубым небом, при виде которого хочется поверить в ангелов. Они лежали на красном клетчатом пледе, и Джек пристроил голову к ней на колени, а она гладила его по волосам, больше глядя на Джека, чем на чудесный пейзаж вокруг, кончиками пальцев скользя по его лицу.
Грейс мягко позвала, стараясь не выдать отчаяния:
— Джек!
Его веки затрепетали, глаза приоткрылись, зрачки, вначале огромные, сузились от света, и через несколько мгновений он увидел ее. На миг обметанные губы приоткрылись в улыбке. Грейс подумала, уж не вспомнил ли и Джек пикник в Сент-Эмильоне. Стараясь не разрыдаться, Грейс улыбнулась в ответ. Но через секунду безмятежность сменилась осознанием реальности: глаза Джека расширились от ужаса, улыбка исчезла, лицо исказила болезненная гримаса.
— О Господи…
— Все в порядке, — сказала она, хотя в данных обстоятельствах такое заявление было просто верхом идиотизма.
Джек едва сдерживал слезы.
— Прости меня, Грейс.
— Ш-ш-ш, все нормально.
Глаза Джека заметались, как огни световой сигнализации, и остановились на похитителе.
— Она ничего не знает, — сказал он. — Отпусти ее.
Кореец шагнул к нему и присел на корточки.
— Если ты еще раз раскроешь рот, — бросил он Джеку, — я сделаю ей больно. Не тебе. А ей. Очень больно. Ты понял?
Джек закрыл глаза и кивнул.
Похититель поднялся на ноги, пинком сбросил голову Джека с колена Грейс, схватил ее за волосы и заставил встать. Другой рукой он крепко взял Джека сзади за шею.
— Поехали, прокатимся.
Глава 47
Перлмуттер и Дункан свернули с Гарден-стейт на Двести восемьдесят седьмое шоссе, соединяющее два штата. До Эйрмонта оставалось не больше пяти миль, когда из радиопередатчика послышалось:
— Они здесь были — «сааб» Лоусон стоит на дорожке, но уже уехали.
— Что с Беатрис Смит?
— Хозяйки нигде не видно. Мы только что прибыли, пока осматриваем дом.
— Ву понял, что Чарлин Суэйн наверняка сообщит о нем в полицию, — сказал Перлмуттер, — и догадался избавиться от «сааба». У Беатрис Смит есть машина?
— Пока не выяснили.
— У гаража или в гараже смотрели?
— Подождите, — послышалось в передатчике. Перлмуттер ждал. Дункан напряженно смотрел на него. Через десять секунд передатчик ожил: — Других машин нет.
— Значит, они забрали машину Беатрис Смит. Выясните марку и номер и немедленно дайте ориентировку.
— Понял. Подождите… Секунду, капитан! — Полицейский снова отключился.
Скотт Дункан счел возможным вставить слово:
— Ваш компьютерный эксперт… она считает Ву серийным убийцей?
— Она не исключает такой возможности.
— Но вы в это не верите?
Перлмуттер покачал головой:
— Он профессионал и жертв выбирает не ради острых ощущений. Сайкс жил один. Беатрис Смит — вдова. Ву ищет надежные норы, где залечь и откуда действовать. Он находит эти места через Интернет.
— Значит, он только наемный пистолет?
— Вроде того.
— Есть соображения, кто его заказчик?
Увидев указатель на Эйрмонт, Перлмуттер повернул руль. Ехать оставалось не больше мили.
— Я надеялся, что вы мне скажете. Или ваш клиент.
В передатчике затрещало:
— Капитан! Вы слушаете?
— Да.
— На миссис Беатрис Смит зарегистрирована одна машина, бронзово-коричневый «лендровер» номер 472-JXY.
— Сообщите в ориентировке. Они не могли уехать далеко.
Глава 48
Коричневый «лендровер» петлял по узким дорогам, избегая больших шоссе. Грейс не знала, куда они едут. Джек лежал на полу у заднего сиденья, кажется, без сознания. Его ноги были замотаны скотчем, руки скованы за спиной наручниками. Грейс сидела, уронив связанные запястья на колени — похититель не видел смысла вновь скручивать ей руки за спину.
Лежащий позади Джек протяжно, как раненое животное, застонал. Грейс смотрела на бесстрастное лицо азиата, державшего руль одной рукой с видом папаши, везущего семейство на воскресную прогулку. Каждый вдох, отзываясь в сломанных ребрах, не давал Грейс забыть жуткий допрос. Оно… Колено разрывалось от боли, словно раздробленное шрапнелью.
— Что вы с ним сделали? — спросила Грейс и напряглась в ожидании удара. Ей было почти все равно — она перешла границу страха и в какой-то мере боли, но похититель не ударил ее и даже ответил:
— Меньше, чем он сделал тебе.
Грейс замерла от неожиданности:
— Что за бред вы несете?
Впервые на лице своего мучителя она увидела улыбку:
— Мне кажется, ты должна знать.
— Понятия не имею!
Он продолжал улыбаться. Где-то глубоко в душе Грейс росло тоскливое беспокойство. Но она подавила смятение, понимая: нужно сосредоточиться на неотложной задаче — спасении мужа.
— Куда вы нас везете?
Он промолчал.
— Я спросила, куда…
— А ты смелая, — перебил он ее.
Теперь промолчала Грейс.
— Твой муж любит тебя, а ты любишь его. Это все упрощает.
— Что упрощает?
Он покосился на Грейс:
— Вы оба готовы терпеть боль. Но захочешь ли ты, чтобы я сделал больно твоему мужу?
Грейс не ответила.
— Повторяю то, что сказал ему: если ты снова откроешь рот, я ударю не тебя, а его.