– Вот это приятный сюрприз, – ответил он на ее звонок.
– Вы где?
– В настоящий момент жду лифта.
– Лифта в Италии или в другом месте?
– В другом. В Лондоне.
– А. Чудесно. Вы вернулись.
– Только что. Сегодня утром прилетел из Пизы и поехал прямо в Управление.
– Ну и как вы, полицейские, в этом случае говорите? «Все прошло удачно»?
– Именно так.
Подошел лифт, открылись двери, но Линли махнул рукой, чтобы его не ждали, – боялся, что телефон разъединится. Он коротко рассказал Дейдре о том, как Хадия благополучно возвратилась в объятия своих родителей. Он ничего не сказал ей ни о SO-12, ни о Пакистане, ни об опасной ситуации, в которой оказалась Барбара.
– Вы должны испытывать громадное облегчение, что все так хорошо закончилось, – сказала Дейдра. – Она в безопасности, здорова, а ее родители… как они?
– Явно не простили друг друга, но смирились с ситуацией. Оба понимают, что им придется делить ее между собой, хотя для девятилетней девочки будет нелегко жить между двумя странами. Однако сейчас все выглядит именно так.
– Но ведь многие так живут, Томас. Я имею в виду детей с разведенными родителями.
– Конечно, вы правы. К сожалению, это происходит в мире все чаще и чаще.
– Вы звучите не таким расслабленным, как я ожидала…
Линли улыбнулся. Дейдра легко читала его, и, хотя это и казалось странным, ему это нравилось.
– Да, наверное, – сказал он. – А может быть, просто устал.
– Устали настолько, что откажетесь от бокала вина?
Его глаза расширились.
– Где вы? Вы что, звоните не из Бристоля?
– Нет.
– Неужели вы…
Дейдра рассмеялась.
– Вы звучите, как мистер Дарси[312].
– Я всегда считал, что он нравится женщинам. Вместе со своими узкими брюками.
Она опять засмеялась.
– Действительно, вы правы.
– Итак?
– Я в Лондоне. Естественно, по делу.
– По делу Бандитки Электры?
– К сожалению, нет. По ветеринарному делу.
– Могу я спросить, что ветеринар, специалист по крупным животным, может делать в Лондоне? У нас, что, верблюд в зоопарке требует вашего немедленного внимания?
– Это опять возвращает нас к вопросу о бокале вина. Если вы свободны сегодня вечером, то я все объясню. У вас есть время?
– Назовите место, и считайте, что я уже там.
Дейдра назвала.
Белсайз-парк, Лондон
Винный бар, который предложила Дейдра, находился на Риджент-парк-роуд, к северу и от самого Риджент-парк, и от Примроуз-хилл. Он был бесцеремонно втиснут между книжным магазином и магазином кухонных принадлежностей, но его внешний вид был обманчив: внутри все освещено свечами, окна занавешены тяжелыми шторами, а столики, покрытые скатертями, накрыты на двоих.
Было еще сравнительно рано, посетителей – немного, поэтому Томас сразу увидел Дейдру. Она сидела в углу, под картиной, на которой был изображен современный вариант жены Уильяма Морриса[313], как бишь ее звали… или это было произведение какого-то не известного Линли прерафаэлита. Картина ярко освещалась, и этого света Дейдре хватало, чтобы просматривать пачку бумаг, лежащую перед ней на столе. Она говорила с кем-то по мобильному.
Томас остановился, прежде чем пересечь зал и подойти к ней, почувствовав радость от того, что снова видит ее. Ему представилась редкая возможность рассмотреть Дейдру, когда она об этом не знает. Линли заметил, что у нее новые очки – без оправы и почти незаметные, и что она одета, как на деловую встречу. Ее шарф был разноцветным, хорошо дополняя ее светлые волосы и, скорее всего, глаза, так как Томас помнил, что по цвету волос и глаз они вполне могли бы сойти за брата и сестру.
Подойдя, он смог рассмотреть и другие детали. На шее у нее висел кулон в виде фигурки вагона-домика, которые сотнями можно наблюдать в Корнуолле, в районе угольных шахт, – там, где она и родилась. В ее ушах были золотые сережки-гвоздики, и они, вместе с кулоном, составляли все ее драгоценности. Волосы Дейдры были несколько длиннее, чем он помнил, – чуть ниже плеч и забраны назад в виде хвоста. Она была симпатичной женщиной, но не красавицей. В век худых, молодых и размалеванных особей на обложках глянцевых журналов на нее не обратили бы внимания.
Перед Дейдрой уже стоял бокал вина, но, казалось, она к нему еще не притронулась. Вместо этого Трейхир делала пометки на полях документа, который держала перед собой. Подойдя, Линли услышал, как она говорит по телефону: «Тогда я все перешлю тебе, да?.. Ну хорошо. Да, я подожду от тебя сигнала. И спасибо тебе, Марк. Это очень благородно с твоей стороны».
Дейдра подняла глаза, увидела Линли, улыбнулась и поднесла палец к губам, как бы говоря «подождите секундочку». Затем выслушала то, что ей говорил собеседник, и произнесла: «Конечно. Я твоя должница», – после чего отключилась, встала и поздоровалась с Линли, сказав:
– Ну вот, наконец вы добрались. Так чудесно, что я снова вижу вас, Томас. Спасибо, что пришли.
Потом последовали «поцелуи в воздух» – сначала одна щека, потом другая, при этом они не касались друг друга. Отстраненно Томас подумал про себя, какой идиот это придумал.
Он сел, стараясь не обращать внимания на очевидные вещи: на то, что она быстро засунула бумаги в свою большую кожаную сумку, стоявшую рядом с ее стулом, на то, что она слегка порозовела, и на то, что на ее губы было нанесено что-то, что делало их мягкими и блестящими. Томасу вдруг пришло в голову, что он в присутствии Дейдры замечает в женщине то, на что не обращал внимания с момента смерти Хелен. Даже с Изабеллой он не замечал так много. Линли почувствовал себя неловко, пытаясь понять, что бы это значило. Его так и подмывало спросить, кто такой этот Марк. Вместо этого он кивнул на большую сумку и спросил: «Работа?» – после чего уселся, придвинув стул.
– Вроде того, – ответила Дейдра. – Вы хорошо выглядите, Томас. Италия вам к лицу.
– Я бы сказал, что Италия к лицу многим людям. А Тоскана, по моему мнению, к лицу всем и каждому.
– Я бы хотела съездить в Тоскану, – сказала она. – Никогда там не была. – И ровно через секунду добавила, что было для нее типично: – Простите. Не подумайте, что я напрашиваюсь на приглашение.
– Если бы это говорил кто-то другой, то обязательно подумал бы, – сказал Томас. – Но к вам это не относится.
– А почему?
– Потому что мне кажется, что увертки не входят в ваш арсенал.
– Да… наверное. У меня, это правда, вообще нет никакого арсенала.
– Именно, – согласился Линли.
– Хотя надо бы завести. Дело в том, что у меня никогда не хватало на это времени. Или не было желания. Или что там еще. Вы будете вино, Томас? Я пью местное. Когда дело касается выбора вина, я совершенно теряюсь. Не думаю, что могла бы отличить бургундское от вина местного производства. – Дейдра покрутила за ножку свой бокал и улыбнулась. – Мне кажется, я говорю о себе ужасные вещи. Я просто нервничаю.
– Почему?
– Еще минуту назад все было в порядке. Но вот появились вы, и я разнервничалась.
– Ах, вот как, – сказал Линли. – Тогда, может быть, еще бокал?
– Или два. Честное слово, Томас, я не понимаю, что со мной происходит.
К ним подошла официантка. Девушка выглядела как студентка, но с акцентом, очень похожим на акцент выходцев из стран Восточного блока.
Томас заказал себе вино – то же, что пила Дейдра, – и, когда официантка отошла за ним, сказал:
– Нервничаете вы или нет в моем присутствия, но я очень рад, что вы мне позвонили. Не только потому, что я рад вас снова видеть, но и потому, что мне надо было выпить.
– Работа? – спросила Дейдра.
– Барбара Хейверс. У нас был разговор, который вывел меня из себя в гораздо большей степени, чем мне бы этого хотелось, – поверьте мне, она выводит меня из себя разными способами уже много лет. Напиться в данной ситуации было наилучшим решением, если подумать о том, в какую грязь она вляпалась на этот раз. Или напиться, или встретиться с вами.
Дейдра взяла бокал, но подождала, пока Томасу принесут его заказ. Они чокнулись и выпили за здоровье друг друга, после чего она спросила:
– А что это за грязь? Конечно, это не мое дело, но я готова слушать, если хотите выговориться.
– Она опять пошла по своему собственному, дурацкому пути в одном из расследований, и это уже не в первый раз.
– А что, так нельзя?
– Дело в том, что Барбара слишком близко подошла к черте, за которой ей придется забыть о своих этических обязательствах как офицера полиции. Все довольно сложно. Но хватит об этом. Сейчас я хочу об этом забыть. Лучше расскажите, что вы делаете в Лондоне?
– Прохожу собеседование по поводу работы. Риджент-парк. Лондонский зоопарк.
Линли почувствовал, что улыбается, и выпрямился на стуле. В голове его вертелась тысяча вопросов, что все это могло значить и почему Дейдра задумалась о смене места работы, но все, что он смог произнести, было дурацкое:
– Как ветеринар?
Она улыбнулась.
– Ну, вообще-то, это моя профессия.
Томас резко встряхнул головой.
– Простите. Я полный дурак.
Дейдра рассмеялась.
– Ну зачем же так. Они могли пригласить меня учить горилл играть в шахматы или дрессировать попугаев. С этими работодателями ничего и никогда не знаешь заранее. – Она глотнула еще вина и посмотрела на него, как ему показалось, с симпатией. – Со мной связался рекрутер, нанятый зоопарком. Сама я работу активно не искала и до конца не уверена, что мне это интересно.
– Потому что?..
– Мне вполне хорошо в Бристоле. И, конечно, Бристоль гораздо ближе к Корнуоллу, а я люблю свой тамошний домик.
– Ах да, домик, – сказал Линли. Именно там они и встретились в первый раз; он – взломщик, разбивший окно в поисках телефона, она – владелица дома, приехавшая на короткий отдых и увидевшая незнакомца, пачкающего ее полы.