– Я удивляюсь, когда вы удивляетесь, когда удивляться нечему, – Дьявол прикрыл им обоим рты, вынимая из связки рогатину из неугасимого поленьего дерева и котелки. Воткнул сук в землю, зачерпнул живой воды, собрав на ходу грибы и кочанчики. – Здесь вершина – и очень много космических излучений, которые нужны любому дереву для поддержания формы. Мы, как встарь, кинули провод. Что-то корни оставляют для себя, что-то уходит к земле, где пасутся избы. А где неугасимое полено, там живая вода, это два в одном. Естественно, сам колодец спрятан внутри горы, – Дьявол похлопал ладонью по стене, будто пробуя ее на прочность. – Откуда знать, кто сюда пожалует? А защитить его некому. Приведут оборотни человека и скажут: плюй! Он естественно плюнет. И вампиру понятно, что здесь была воткнута неугасимая ветвь, которая пустила корни. Они сплетены под нами в тугой узел. Здесь один из боковых корней дерева, а пещера – перевалочный пункт. Но, согласитесь, приятно расположиться так на отдых, посреди каменных пустошей?
– Приятно! – согласился Борзеевич. – Особенно, если не спишь на голой земле… Боженька, я понежу свои косточки! Когда я соберу этот мох и устрою постель, я окажусь в Раю! – он снял обувь и прошелся по пружинящему мху, упал, зарываясь в него лицом.
– А помыться в озере можно? – Манька была полностью согласна с Борзеевичем.
Она поморщилась. Мало ли что понятно вампиру. На то он и вампир, чтобы знать обо всем, что Дьявол положил на человека. Дьявол все время пытался доказать, что вампир не только полезен и могуч, но на порядок умнее. Мог бы не напоминать лишний раз. Да, они, конечно, еще не убили ни одного вампира, зато скольких ограбили!
– Можно, – кивнул Дьявол. – Это же озеро, а не колодец. Он для всяких бытовых нужд и существует.
Ужин был отменный и до отвала.
Грибы сушили, варили, жарили, молодые розетки цикория, сладковатые на вкус, прекрасно подошли в качестве гарнира. Сразу после ужина их разморило. Ключ сломали наполовину, а пока думали над остальными знаками, оба свалились без снов. Дьявол накрыл их своим плащом, смеясь, что-то прошептал над ними, потом не спеша вышел на воздух мимо двух драконов, которые пытались разломить твердый гранит, прошел взад-вперед, поглядывая на небо, освещенное лучами закатившегося солнца.
– Шесть дней… шесть дней… – Он махнул рукой. – Ладно, пусть будет пять! – и растворился в вечерних сумерках.
Манька проснулась первой. Заметив сладко сопящего Борзеевича, она не стала его будить. Но он проснулся, едва она взяла в руки ключ и отошла к стене с ветвью, посветив на знаки.
– Придет человек в город и не спасет его… Нет, не так…
– Придет человек в город, где его нет, но будет там, где он есть… О, сработало. Осталось две головы! – обрадовался Борзеевич.
– Ну ты… дай, я сама! Мой кроссворд! – возмутилась она.
– Да как-то прилетело… – пожал плечами Борзеевич.
Он достал котелок, зачерпнул в него воды. Через минуту вода закипела. Налил и себе, и Маньке горячего чая, пристраиваясь рядом.
– Бедственное положение… бедственное положение… Придет в город человек и не спасет его…
– Правда в том, что спасет или не спасет, я понятия не имел, – Дьявол, как всегда, вынырнул из места, куда в это время никто не смотрел. – Предполагал, что так будет. Это не чудо, это закономерность – закон подлости. Начните с чего-нибудь другого.
– Тут лампа и знак, а под ним еще два знака. Так, загадает человек одно желание, а исполнятся три… Есть! Я поняла: умрет человек, но будет жить…
– Ну, – согласно кивнул Дьявол, раздумывая. – А это да, это чудо. Тут без вмешательства свыше не обошлось.
– Все! Земля тебе пухом! – Манька помахала ключу рукой. – Можешь смешать его с грязью, – брезгливо попросила она Дьявола.
– Эта версия у тебя была после первой? – мрачно пошутил Борзеевич, когда Дьявол подул на ключ, оставляя от него оплавленные останки. – Послушай, Маня, мы с тобой не такие уж профаны, если выиграли два раза, – размышляя вслух, поделился он. – Одноголовый – первая версия, достался не нам. Я догадываюсь, кто в нее играл!
– Я тоже, – согласилась Манька. – Чайники!
– Вторая пока не пройдена – или пройдена, но не выиграна, двухголовый жив, – подытожил Борзеевич. – И пятая людей пугает. Третья и шестая версия на нашей совести, кажется, мы ее прошли. Двенадцатая вас у входа поджидает.
– Девятая версия была сетевой, – согласно кивнул Дьявол. – Там игроки третьей, шестой и двенадцатой обрели второе дыхание. Ну, так, показательная была – демоверсия!
– А где четвертая, седьмая, восьмая, десятая и одиннадцатая? – полюбопытствовала Манька, загибая пальцы.
– Без вас справились, – усмехнулся Дьявол и с готовностью взглянул на обоих. – Но, если хотите попробовать…
– Нет, нет, нет! – разом замахали руками и Манька, и Борзеевич.
– Но вы молодцы, – похвалил Дьявол. – Выспитесь, как следует. С утра позавтракаем, чем Борзеевич пошлет – и в путь. До седьмой вершины он неблизкий.
– А дракон? – опять хором воскликнули оба.
– На то она и игра, чтобы быть интересной, – отозвался Дьявол. – Куда он от вас денется? Будет мешать, прыгать вокруг да около, хватать за ноги. Причем исключительно вас, зрить в корень ему не дано. Тебя, Борзеевич, так и быть, понесу, но Маньке придется рассчитывать только на свои силы.
Манька с хмурым видом взяла меч и посох и направилась к выходу.
– Маня, ты куда? – Борзеевич схватил ее за руку.
– Потренируюсь, – невесело отозвалась она, отстранив Борзеевича. – В игре всегда так, раз пять умрешь на одном месте, на шестой выживешь. Снесу пару голов. Он – последняя версия, дальше ему усложняться некуда.
Борзеевич захихикал, но Дьявол его пристыдил.
– Между прочим, неплохая мысль! Я бы так же поступил. И посмотрел бы, сколько времени ему нужно нарастить новую голову. Иди, Маня, иди! – благословил он ее. – Живой воды ты чуть ли не ведро выпила, так что сила богатырская должна была прибавиться.
Борзеевич посмотрел на Дьявола с осуждением, но останавливать Маньку не стал. Если то была игра, то они были и игроками, и компонентом игры. Быть зажаренными и съеденными означало только одно: кто бы там после не пришел – в живых их уже не будет.
В самой верхней части обвала, преимущественно сбоку, остался небольшой узкий проход. Манька проскользнула по нему и оказалась у входа, который представлял собой еще одно входное помещение-грот, в котором дракон не помещался, но три головы на длинных змеевидных шеях извивались в «прихожей», пытаясь разобрать завал и расширить проход, сдвинув гранитные плиты. Слава богу, эти плиты были цельными и массивными. Дальше входная плита, которая нависала сверху, была рассечена в нескольких местах и уходила вверх, образуя свод. Вот здесь-то Дьявол и обрушил камень крупными глыбами и щебнем, защитив большую залу.
Манька вдруг подумала, что он поторопился – в пещере дракону не развернуться, а живая вода могла подточить его силы. Сначала впустить его, а потом обвалить – и дракона запечатали бы навеки. И торопиться никуда бы не пришлось. И тут же вспомнила, что драконов было два, и шестая версия вполне могла стать двенадцатой. Вряд ли второй Горыныч стал бы пощипывать травку, пока они его на составные разбирают.
Помещение чуть меньше, где вышедшие из саркофагов люди устроили кузницу, от прохода было недалеко, но вход в него был уже, чем вход в пещеру. Дракон пытался заглянуть и туда, засовывая внутрь попеременно то одну голову, то другую, выпуская огонь.
Манька с холодком по спине вспомнила, как один из призрачных людей, с почти таким же мечом, как у нее, рубил головы поначалу девятиглавому дракону. Тот человек высоко взлетал и кувыркался в воздухе, опускаясь на спину дракона и вырубая дыры под лопатками, где у него должны были быть легкие, выпуская огниво. После этого дракон достаточно долго не мог набрать столько воздуха, чтобы выдохнуть его с силой – струйки едкого огня вылетали из пасти жиденькие, стекая по челюсти и разъедая его самого. В это время человек спокойно обрезал ему все головы, возвращался на спину и прорубал достаточно широкие щели снова, дожидаясь, пока новые головы отрастут. После этого он снова обрубал ему все головы, уворачиваясь от ударов хвоста, которым тот протыкал себя, как скорпион. Казалось, он его совсем не боялся – носился вокруг, как метеор, как будто рубился с драконами каждый день. Дракон едва поспевал развернуть тушу, когда человек оказывался на другой его стороне. В этом он человеку уступал. Но сзади дракон здорово работал хвостом, как лопатой бульдозера, размахивая им и волоча по земле, сминая все на своем пути. Этой хвостом-лопатой дракон сотрясал горы не хуже Дьявола, который использовал скрещенные пальцы. После первой отрубленной головы дракон стал десятой версией, после второй одиннадцатой, после третьей двенадцатой.
А в это время два других человека преспокойно разгадывали ключ…
Понятно, что главное успеть взобраться на спину дракона, подрезать крылья и сухожилья ног, чтобы тот не вертелся…
Ну, еще вырубить дыры над легкими…
Не факт, что она сможет повторить те ловкие кульбиты. Кроме того, мысль выйти из пещеры и попробовать применить на практике увиденное во сне была попросту невыполнимой. Дракон закрыл своей тушей выход, а три головы, чудом влезшие в пещеру, поливали огнем так, что плавился гранит.
Биться с головой даже не стоило пытаться. Подойти к Дракону безопасно можно было лишь с боку, но до этого бока надо было еще добраться. Шеи у дракона были длинными и гибкими, но не на столько, чтобы загнуться в одном месте в обратную сторону. Мешали сильные стальные мышцы, хотя, шеи у него, как у червяка, были кольчатые, и могли вдруг стать короче и толще, и каждое кольцо имело шипы, которыми он стрелял не хуже, чем они с Борзеевичем стрелами.
От стрел она легко уворачивалась, гномы научили. А если задевали, то неглубоко, оставляя легкие царапины. Сама виновата, высунулась на дракона поглазеть. Съеденное ею железо надежно защищало жизненно важные органы, как щит, а яд, который в них был, нейтрализовала выпитая ею живая вода. Но, пожалуй, она могла бы двумя или четырьмя ударами перерубить шею, если бы смогла добраться до места, где дракон был защищен менее всего – у входа в пещеру и в помещении кузни, тоже у входа.