– Маня, накинь полушубок. Волосы ведь отрастут! – успокоил ее Борзеевич.
– А брови, а ресницы? – заплакала она еще горше, понимая, что и они отрастут, но отчего-то хотелось плакать, и с этими слезами выходила обида и боль.
Никогда прежде нона не чувствовала такой светлой щемящей не то радости, не то усталости, не то грусти. Перед глазами вставало ее прошлое, и она видела его так ясно, как будто все это было вчера. Вот бабка-опекунша, вот сосед, вот она идет на поклон к кузнецу Упырееву, вот она встретила Дьявола, и вот они идут по лесу и по всем весям, вот она встретила избы, которые пойдут за нею, а вот Борзеевич сырым вылазит из воды в подвал, а вот они покоряют одну вершину за другой…
– Если человек возьмет сокровища, то умрет, но будет жив… Если человек возьмет лампу и загадает три желания, не получит ни одного…
– Брось, Манька, разгадаем, чаю попей, реви не реви, а одежки не воротишь… – проблеял Борзеевич и тоже всхлипнул. – Будем греться по очереди, дойдем как-нибудь… Брось ты его, успеем. Чтобы нас поймать, Горынычу теперь надо вокруг гор обежать и еще раз по всем горам проползти. У нас как минимум две – три недели…
– А ну как вампирам достанется? Тут немного осталось, всего пять… Тут и про нас есть… Вот, смотри, человек лежит, а над ним еще человек, и город рушиться… И рухнет город, если человек пожалеет человека, а не город… И еще – обломки ключа и мертвый Дракон… Дракон умрет, когда будет сломан ключ… Еще три… Борзеевич, а живой воды у нас больше нет? – Манька вдруг вспомнила, что бутыль из-под живой воды осталась лежать на снегу.
– Нет, Маня… Я так испугался… – заикаясь, дрожащим голосом тихо признался Борзеевич. – У нас теперь только меч, посох и лук без стрел… Десять штук всего на развод. Ну, еще колышки… Я тут носочки шерстяные приберег…
Красный, как рак, и удрученный Борзеевич покопался в рюкзаке, вынимая все, что там было. Манька подобрала два комплекта нательного белья, один теплый, другой простой, натянула на себя оба. К счастью, еще оставалась женская рубашка, подаренная лесными за десятой горой и теплые колготки, купленные Борзеевичем ей в подарок на свою зарплату в одном из магазинчиков, мимо которых проходили.
Ветка неугасимого поленьего дерева горела, как стог соломы – она немного согрелась.
Дьявол появился прямо перед ними со свертком в руках. В пределах разумного, лицо его было веселым.
– И нечего, Маня, убиваться! Я же обещал! – он развернул праздничную упаковку, перевязанную ленточкой, вынул что-то темное.
Встряхнул – и вдруг в руках его оказался плащ, почти такой же, как у себя, с вышитым на нем золотым деревом, а с другой стороны он был не красный, а серебряный.
Борзеевич открыл рот, не веря глазам, с восхищением щупая его. Манька отказывалась верить вовсе. Затаив дыхание, она одела на себя плащ, жалея только о том, что зеркальце было маленьким.
– Ух ты! – восхищенно выдавил Борзеевич, обойдя ее со всех сторон. – Таких красавиц еще поискать! Вот волосики. Бровки и реснички отрастут…
– Ну что ты на больную мозоль наступаешь? Полей живой водой, делов-то! – осерчал Дьявол.
Вид и у Маньки, и у Борзеевича сразу стал виноватым.
– Так нету! – развел Борзеевич руками. – Я воду на Маню вылил, когда она горела! – признался он.
– Чтобы ей сделалось, ведь железная она! Видал, как снег закипел? Это она остужалась! – накричал на него Дьявол. – А против оборотней как? Если покусают? А как вы стрелы нарастить сумеете за сутки? А как без воды в гору поднимитесь?!
– Оборотни? – помрачнел Борзеевич, обернувшись и удивившись, что Манька отнеслась к новости спокойно. – Так если оборотни за нами в погоню кинулись, то пять дней уже… Пять дней назад полнолуние началось, – перевел он испуганный взгляд на Дьявола.
– Я еще в пещере знала. Не до них было, забыла я про них, – Манька скептически хмыкнула. – Мог бы сам догадаться. Тут нам не укрыться, если только спуститься и найти укрытие с узким проходом. Но если их много…
– Взорвут. Это не драконы, – покачал головой Борзеевич, встревожившись. – Вряд ли они без динамита. А днем это люди. И оружие у них будет. Много их, Дьявол?
– В половину меньше, чем в прошлый раз, когда вы с ними воевали, но больше и не надо. Нападать будут и спереди, и сзади. А вам их бить, я так понимаю, нечем. На расстоянии. Вблизи отбить полторы – две тысячи оборотней нереально!
– Сколько? – задохнулся Борзеевич.
– Если бы мы добрались до Вершины Мира… – Манька повернулась к Борзеевичу. – На нее можно взобраться только одним путем.
– Да, место там узкое, – согласился он. – Но без живой воды, нам вряд ли удастся бежать с оборотнями наперегонки, – он озабоченно прислушался.
– В любом случае, нам надо бежать, – обеспокоено поторопила она. Ей вдруг показалось, что она услыхала вой, который поначалу приняла за ветер. – Если мы будем ждать и проливать слезы, мы значительно облегчим им задачу, а так поживем еще немного… Далеко они?
– Сутки, – подсчитал Дьявол. – Внизу! Штурмуют…
– Значит, поживем, Борзеевич, еще сутки, – рассудила Манька. – Эх, жалко, не успею избам показать такую красоту! – она повертелась, заглядывая через плечо, чтобы рассмотреть на черной спине вышитое золотое дерево. Круто, наверное, со стороны смотрелось. В плаще было тепло, и ветер совсем не чувствовался. Он был почти до полу, и закрывал ноги. Сапожкам из неугасимого дерева от огня дракона ничего не сделалось, они остались целы. Не босиком – и на том спасибо. И в колготках. И рубаха до колена теплая. Жить можно. Она перекинула через голову лук, меч и посох, скрепленные вместе.
– Меньше, – посочувствовал Дьявол. – Вы не спали два дня, вам все равно надо будет отдохнуть. А оборотни в полнолуние могут бежать и день, и ночь. Час – два в сутки на отдых им достаточно.
– Мы тоже не лыком шиты, – решительно сказала Манька, вставая на лыжи. – Нам бы через ту гору перебраться, – она кивнула на восьмую гору.
– Да Вершину Мира покорить! – засмеялся Борзеевич. – Полнолуние закончится дня через три.
– Если оборотням надо, они могут оставаться в образе зверя до половины луны, – сообщил Дьявол. И напомнил: – Оборотень не дракон, от него в ущелье не скроешься, а лазит по скалам не хуже. Во время полнолуния им силушка дана нечеловеческая. А убить его можно только серебром, зеркалом, живой водой и поленьим деревом, если бить на поражение. А у вас ничего этого нет! – позлорадствовал он, потирая руки.
– Плевать! – сказала Манька и подошла к краю, заметив, что Борзеевич стоит рядом с Дьяволом. Оттолкнулась и понеслась вниз. И снова ветер свистел в ушах.
Спуск преодолели быстро. У подножия восьмой горы свалились без сил. Без живой воды болели кости и сухожилия. Начинался подъем. Спали два часа через восемь, и ночью часа четыре, привязывая себя к ступеням. В итоге получалось восемь, но сон давал им возможность подняться и бежать снова. Как раз на половине восьмой горы обернулись, услыхав вой. Оборотни преодолели спуск, на котором их обогнали. Они тоже устали, бежали тяжело, припадая к земле и на ходу слизывая снег, чтобы остудить себя от бега.
Наверное, отсутствие кислорода как-то сказывалось и на них…
Торопливый их бег был не такой быстрый, как вначале. Глубокий рыхлый снег задержал их почти на двое суток. А кроме того, в последние два часа лил проливной дождь, которого здесь, наверное, не бывало с сотворения мира. Но впереди небо было ясное, и когда за дождем сразу ударил крепкий мороз, стало понятно, что они выиграли еще один день. Гора превратилась в ледяную непреступную крепость, подняться теперь можно было лишь по ступеням.
Глава 12. Каждому свое…
– Манька, если не передохну полчасика, можешь бросить меня на съедение… Ты беги, беги, меня Дьявол донесет… – взмолился Борзеевич хрипом. – Только полчасика и пару суток!
– Не понесет, Борзеевич, если не побежишь – я его знаю! Я как-то раз надеялась, что он меня покормит. Куда там! Голодал вместе со мной!
Они только что преодолели вершину восьмой горы. Вой слышался неподалеку, чтобы догнать их оборотням требовалось не больше часа. Нескольким самым быстрым, которые вырвались вперед и уже нагоняли, Манька отсекала головы мечом, сталкивая вниз. А те тянули за собой остальных. Еще часть оборотней пробивала дорогу наверх через ледник.
До Вершины Мира оставалось не так уж далеко, спуститься вниз и подняться…
Если оборотни позволят…
Борзеевич состарился на глазах и задыхался, в легких у него скрипело, как будто раскачивалось сухое подрезанное дерево. Манька чувствовала себя не лучше – из легких шла пена и кровь, они горели, сердце не выдерживало, болтаясь в грудной клетке, как горошина в свистульке. Без живой воды здесь в горах они были никто и звать никем. Но все же физическая подготовка сделала свое дело, как-то они еще держались, выплевывая окровавленные легкие.
Она кивнула и без слов упала рядом.
– Борзеевич, вставай! – приказала она через десять минут, вставая на колени. – С горы будет легче!
– Маня, еще пять минуточек! – застонал Борзеевич, перевернувшись на бок, согнулся пополам, закашлявшись.
Манька оглянулась на Дьявола, который стоял на обрыве и смотрел вниз, подсчитывая количество оборотней, подняла голову и осмотрелась, чтобы найти рюкзак Борзеевича, в котором должна была быть веревка. Оставалось привязать его к лыжам и тащить на себе.
И вдруг застыла…
Они были как раз там, где в прошлый раз восседали на подушках. Все тут было так же… Все, да не все!
– Борзеевич, откуда меч? – она смотрела на меч так, будто не пробежала сотню километров. – Как у меня!
Борзеевич не ответил, подогнув колени, он поднялся на карачки. От быстрого бега, отваливалась печень. И не сразу открыл глаза. Маньке пришлось потрясти его за плечо и пару раз ударить по щекам.
– Откуда здесь меч, как у меня? – она ткнула пальцем себе за спину, призывая Борзеевича взглянуть в ту сторону.
– Не знаю-у! – простонал он, поднимая голову и подслеповато щурясь. – Какой меч?