Два члена команды «Бетти» подошли к двери, но когда они собрались пройти в нее, один из солдат остановил их. Другие шагнули вперед, чтобы забрать криокапсулы. Кристи глянул на напарницу и кивнул, так что она передала воякам своего автопогрузчика, и то же сделал Кристи. Охранники завезли контейнеры в закрытую зону, а Колл и Кристи отправились обратно на «Бетти», чтобы доставить сюда следующие. Солдаты не могли подняться на борт «Бетти» так же, как она и Кристи не могли зайти в закрытую зону.
Но когда Кристи с Колл направлялись за следующей партией груза, девушка не смогла удержаться и оглянулась через плечо на то, как солдаты увозили криокапсулы все глубже в закрытую зону.
«Куда они идут? Они разбудят спящих, или оставят, как есть? Сколько места занимает эта закрытая зона?»
Но двери закрылись за спинами солдат прежде, чем Колл смогла отыскать ответы на свои вопросы. Так что она вернулась к «Бетти» и своей задаче.
Передать двадцать спящих мужчин и женщин странной, расположенной у черта на рогах военной лаборатории. Даа. Плевая задачка.
«Наконец-то Гэдиман перестал трещать», – с благодарностью подумал Рэн.
На деле, как только вся группа исследователей собралась в зоне для наблюдений, никто не разговаривал. О чем тут можно было говорить? Все они читали отчеты, знали историю, но до сих пор не было живых свидетелей того, что они сейчас увидят. Событие было чрезвычайно важным и заслуживало уважительной тишины в честь мужчин и женщин, совершающих великую жертву.
Рэн наклонился вперед и включил компьютерные мониторы, тогда как остальные тихонько встали за его спиной. Они смогут все увидеть с любого желаемого ракурса, или просто смотреть через огромное обзорное окно, обращенное в соседнюю комнату. Он вдруг сообразил, что все в зоне для наблюдений дышат в унисон.
Он сглотнул, и тронул кнопки управления.
На экранах они видели все содержимое комнаты. Двадцать криокапсул находились на наклонных платформах, расставленных кругом, в форме пирога – основание к основанию. Подчиняясь Рэну, изголовья капсул медленно поднялись, пока каждая из них не встала на торец. В этом положении они автоматически зафиксировались.
Рэн снова занялся управлением и изменил уровень криосмеси в капсулах. Медленно. Медленно. Он не мог допустить, чтобы субъекты получили сейчас какие-нибудь повреждения. Они имели слишком высокую ценность.
После того как прошло разумное количество времени, когда показания криокапсул пришли в норму, Рэн приказал компьютеру открыть прозрачные крышки. На мониторах было ясно видно, что некоторые обитатели криокапсул уже начали шевелиться. Он видел, что их веки подрагивают, губы двигаются и появляются другие признаки возвращения сознания. Показания выглядели хорошо. Все обитатели капсул просыпались, все они были в добром здравии и их организмы нормально функционировали. Великолепные образцы!
Рэн глянул вбок, где нервно переминался с ноги на ногу Гэдиман. Было ясно, что тому не по себе. Главный ученый посмотрел на остальных. Карлин потирала руки, словно замерзла. Триш сложила руки на груди и, не мигая, смотрела сквозь стекло, словно приняв решение не позволять ничему из происходящего ее взволновать. Кинлох таращился, открыв рот, словно не мог поверить, что сейчас он здесь и видит это. Спраг и Клаусс тихонько переговаривались и бросали нервные взгляды в обзорное окно. Клаусс постоянно потирал шею. Рэн отвернулся от них, не желая отвлекаться.
Что ж, их волнение понятно. Наступал величайший момент. Они запомнят его навсегда.
Время пришло.
Рэн тронул переключатели, вбил на клавиатуре последовательность команд, и с потолка опустилось широкое трубчатое устройство. На носителе были нанизаны отдельные неглубокие контейнеры. В каждом из них находилось массивное, непристойно-органическое яйцо Чужих. Если подобную вещь можно было назвать яйцом. Оно само по себе было живым организмом, влажно пульсирующим скрытой внутри жизнью. Яйцо покоилось на устойчивом, более широком основании, его узкий конец был направлен вверх, и четыре кожистых лоскута образовывали странное отверстие на острие. Массивные прожилки шли по поверхности каждого яйца, и уходили на дно контейнеров. Рэн с Гэдиманом часами гадали об их назначении. Очевидно, они стабилизировали яйцо, и, вероятно, в их родной окружающей среде, извлекали питательные вещества прямо из земли, чтобы, при необходимости, поддерживать личинку внутри годами.
Рэн заставил себя не думать о предположениях – механизм расположил индивидуальные контейнеры с яйцами перед каждой криокапсулой.
Яйца замерли на местах, как только механизм перестал их перемещать. Но едва оказавшись рядом с другими живыми организмами, яйца неожиданно обнаружили признаки жизни, хотя до того оставались совершенно неподвижными. Было заметно, как внутри движутся смутные силуэты. Эластичные стенки яиц задрожали.
Оборудование позволяло наблюдателям не только видеть, что происходит, но и слышать. Яйца издавали звуки – влажные, хлюпающие, сосущие. Звуки, напоминающие те, что можно услышать в операционной, когда производят действия с органами в полости живого тела.
Рэн осознал, что позади него все наконец-то утихомирились. Не сознавая того, он поднял руку, чтобы стереть рукавом пот с верхней губы.
У мужчины в одной из капсул криосна затрепетали веки, после чего он полностью открыл глаза. Стройный темноволосый человек заморгал, выказывая типичные признаки головокружения и пересохшего горла после наркотической смеси для гибернации. Имя на его капсуле гласило: «Пурвис».
Яйцо, находившееся рядом, задрожало, а затем внезапно раскрылось – четыре лоскута отогнулись назад, образовав широкий, неправильной формы зев. Рэн быстро засуетился с управлением, заставляя камеры заглянуть в таинственные недра. О, ученые уже проанализировали содержимое благодаря всевозможным сенсорам. Они даже дали названия кое-чему внутри, хотя и гадали о его назначении. Но это совсем не то же самое, что заглянуть своими глазами.
Яйцо рядом с капсулой Пурвиса раскрылось. Затем еще одно напротив. И еще одно, и еще. Спящие пока что не до конца пришли в себя, и, сонно моргая, дезориентированно оглядывались вокруг. Люди понимали, что находятся не там, где заснули, но не могли определить, где они сейчас – и почему. И пока что они все еще были накачаны наркотической смесью, так что могли только моргать и гадать.
Теперь раскрылось каждое яйцо.
Рэн затаил дыхание и на миг задумался, сделали ли остальные так же.
Наконец, из яйца напротив Пурвиса осторожно показались шесть длинных и тонких ног.
Пурвис медленно приходил в себя после криосна. Удивительная вещь – гибернация. Вот ты еще бодрствуешь и устраиваешься для долгой зимней спячки, а в следующий миг уже просыпаешься за миллионы световых лет и пригоршню месяцев от того места, где только что был. Он чувствовал, что тело начинает нагреваться и расслабляться по мере того, как криосмесь выводилась из организма.
Пурвис уже пришел в себя достаточно, чтобы задуматься о грядущей работе. Никеледобывающий завод на Кзареме находился изрядно в стороне от проторенных путей, так что ему приходилось платить рабочим больше, чем на некоторых других предприятиях. Пурвис, заодно, слышал, что комфортабельность условий была там выше ровно по той же причине – потому что они слишком далеко. Пакет, что ему предложили, был хорош. Оставалось только надеяться, что реальность соответствовала рекламе. Хватит с него «роскошных апартаментов», которые оказывались набором общежитий без возможности уединиться.
В ступнях началось покалывание, и Пурвис потянулся. Два года на Кзареме будут лучше пяти лет где угодно еще. А если премия окажется хорошей, он еще и продлит договор.
Пурвис заморгал и начал оглядываться.
«Хммм. Странное место».
Он не привык, чтобы его криокапсулу двигали. Обычно пассажиры приходили в себя прямо на корабле. После того, как проснулся, ты вставал, шел в душ, собирал вещи…
Пурвис посмотрел вокруг. И стояли капсулы иначе, чем на корабле. Он усиленно заморгал, пытаясь прояснить зрение, и наконец-то заметил прямо перед собой здоровенный овоид.
«Это еще что за черт?»
Он не думал, что на Кзареме существовала какая-нибудь странная внеземная жизнь – будь то растения или животные. Так что это за чертова штуковина? Даже если она с этой планеты, откуда она в здании?
Вытянутая уродина неожиданно вздрогнула, шевельнулась, словно живая. Ее поверхность была влажной и блестела от какой-то слизи. Пурвис попытался с отвращением отшатнуться, но ему было некуда деться. Верхняя часть криокапсулы была открыта, но на свободе находились только его голова и частично – грудь, а руки и остальное тело все еще оставались в капсуле. Он сглотнул, попробовал подать голос, желая позвать стюарда – кого-нибудь, кто проверит эту штуку и выпустит его из капсулы.
Но прежде, чем он успел закричать, штуковина раскрылась сверху.
Пурвис ощутил прилив тошноты, поскольку развернувшиеся лепестки издали отвратительный хлюпающий звук.
«Какого хрена тут происходит?»
Он еще раз огляделся, вдруг сообразив – его разум все больше прояснялся, – что перед каждой криокапсулой находится по одной такой гротескной штуке.
«Почему? Для чего?»
Неожиданно из овоида начало вылезать нечто длинное и насекомоподобное. Тонкие, похожие на пальцы придатки осторожно ощупывали вытянутые стенки. Затем, наконец-то, появилось существо, которому принадлежали паучьи лапы. Оно выглядело словно кошмарная комбинация мягкотелого скорпиона, скрещенного с мечехвостом.
«Это что, какой-то жук?»
Пурвис ненавидел жуков: маленьких, больших – любых. Это было одной из причин, по которым он работал в космосе. Потому что в космосе ты жуков почти не видишь! И если это было жуком, то прародителем их всех, не иначе. Оно стояло на своих длинных лапах, балансируя, словно танцор.
Пурвис увидел достаточно. В панике он несколько раз ударил по кнопкам управления внутри капсулы, пытаясь заставить ее себя выпустить, чтобы суметь сбежать от этого жуткого жука как можно дальше. Но управление не работало – что бы он ни делал. Дикими глазами Пурвис оглядел комнату. Большинство спящих еще не пришли в себя в той же степени, что и он, а потому не сознавали, что