— Можешь быть уверенной, — махнул рукой Кейн. — Если бы здесь стояли «жучки», нас бы тут уже не было.
— Ну что ж, — Синтия подперла щеку пальцем. — Только… Я знаю, что существует негласное распоряжение устранять тех, кто владеет этой информацией. Если бы не отец… Меня бы тоже здесь не было.
— Ну, ясное дело, — неопределенно хмыкнула Линда.
— Да помолчи ты! — шикнул на нее Дик. — А ты — не трусь. В этом вся прелесть психушки: можно болтать обо всем…
— Но не об этом… Ну ладно! — решилась она наконец. — Совершенно случайно я стала свидетельницей одной очень мерзкой истории. Компания захватила в плен инопланетное существо. Разумное. Тем не менее его собирались использовать в качестве живого оружия: с виду оно настоящий монстр. Я не знаю всех подробностей — но этот пришелец сбежал из клетки. Началась паника, в результате которой все, кто находился на станции… ну, не все — почти… они начали убивать друг друга. От страха. Из-за того, что не совпали конечные цели: одни хотели уничтожить Чужого, другие — сохранить… Просто сходили с ума… Лишь он, этот инопланетянин, вел себя как человек. На меня напал маньяк — Чужой меня спас. Он заплатил за это жизнью… Вот так. Тогда я возненавидела все. Хотя и раньше мне было противно знать, откуда мне приходится брать деньги на жизнь… Я могу добавить к этому и еще кое-что, но это уже неважно. Важно, что я увидела их всех такими, какие они есть…
Синтия замолчала, тяжело дыша. Что-то холодное ткнулось ей в руку — это Дик передал ей стакан с сидром.
— Врешь, — хрипло выдохнула Линда.
— Не верите — вам же лучше, — пожала плечами Синтия, глотая холодный напиток.
— Ничего себе! — хмыкнул Дик.
— Да, за такое у нас запирают… — неизвестно зачем добавил Тьюпи.
— Я не сумасшедшая, — повернулась к санитару Синтия. — Все это действительно было… Сейчас я назову кое-какие имена и названия. Если не трусите — проверьте и убедитесь, что все эти сведения засекречены. Нет — лучше не надо, потому что информационная сеть прослушивается… Лучше найдите здесь Алана Мейера — он в открытой зоне, если еще не выписался. Он мерзавец, но может подтвердить… Даже не знаю, кого вам еще назвать.
— Брось! Я верю и так, — Дик запустил пятерню в шевелюру и подергал себя за волосы.
— Тогда я все сказала. Теперь — ваша очередь.
— Вряд ли я смогу сказать тебе больше, чем уже сказано, — покосился Дик. — Просто я считаю… и не только я, что, только хорошенько получив по башке, этот мир способен задуматься о собственной гадостности. Взять хотя бы тех же производителей оружия. Только идиоты могут надеяться, что эти мерзавцы, правящие нашим миром, вдруг усовестятся от простых уговоров и откажутся от своей выгоды. Алчность — страсть из тех, что издавна правили людьми. Лишь одно может ей противостоять — страх. И если военные корабли и лаборатории начнут взлетать на воздух вместе с их владельцами, последние призадумаются, стоит ли заниматься таким бизнесом. Своя шкура дороже…
— Понятно, — Синтия закрыла глаза. Как соответствовали эти слова ее собственным мыслям! — В этом — я с вами…
— Прекрасно! — на лице Дика появилось довольное выражение. — В таком случае… Скажи, тебе известны какие-либо коды, секретные опознавательные знаки военных лабораторий? Ты же столько крутилась среди них…
Синтия наморщила лоб. Словно только сейчас она осознала, что ее новые друзья действительно не играют в игрушки. Если она сообщит им требуемую информацию — можно не сомневаться, для чего и как она будет использована. Но, с другой стороны, разве творцы смерти на заслуживают такой участи? Этот мир гадок, невыносимо гадок, — в этом Дик прав. Значит, ничего иного творцы оружия и не заслуживают…
— Хорошо, — с неожиданной решимостью проговорила она. — Я знаю даже кое-что еще. Определенная комбинация электрических импульсов может включить собственную систему самоликвидации военных лабораторий. В каждой секретной лаборатории имеется такая система — и всюду они одинаковы. Остановить механизм извне невозможно, постоянного наблюдения за системой нет, так как включается она в исключительных случаях. Оповещение тоже бывает не всегда. — Синтия была готова удивиться собственному равнодушию, с которым она говорила об этом. Впрочем, не только чьи-то жизни были ей безразличны — она и сама не имела никакого желания жить. — Я узнала об этой системе совершенно случайно от отца, и даже сама не знаю, для чего запомнила код. Просто когда-то меня потрясла жестокость этого принципа, не позволяющая никому спастись. Точнее, то, что этот механизм предусмотрен всего лишь с целью предотвратить возможную утечку информации.
При этих словах Дик вскочил с места и неожиданно схватил Синтию за руку. На его лице был написан настоящий восторг.
— И ты это знаешь! — восторженно прошептал он.
— Да, — совершенно равнодушно отозвалась Синтия.
10
Все произошло настолько быстро, что Цецилия просто потеряла голову. Новый знакомый не тратил времени на пустую болтовню: не прошло и получаса, как Цецилия уже лежала на трехспальной кровати с паланкином в одном из беленьких домиков.
— А может, не надо, Одживен? — прошептала она, изгибаясь от нетерпения.
— Надо, — хохотнул новый приятель — смуглолицый брюнет с неистово горящими глазами, какие можно встретить только у влюбленного или фанатика. — Для чего же тогда ты пришла? — он грубовато потрепал ее по выгнутому бедру, и судорожная волна прокатилась по телу Цецилии. Она еле сдержалась, чтобы не вывернуться и не броситься ему на шею, впуская когти в смуглую кожу.
Одживен Кин не был похож на человека из высших слоев общества. Он вообще больше всего был поход на животное — на здорового и сильного самца, прекрасно знающего, что ему требуется от женщины. Лишь его горящий взгляд свидетельствовал о том, что он способен испытывать чувства более основательные, чем простая похоть. Когда Цецилия встречалась с ним взглядом, трепещущий в его глазах огонек тотчас обжигал ее.
Похоже, сам Одживен знал об этом — он старался как можно чаще заглядывать ей в лицо.
Впрочем, вскоре обоим стало не до взглядов и разговоров…
Когда они, запыхавшиеся и уставшие, бессильно откатились к разным концам кровати, солнце уже втягивало вслед за собой за горизонт последние лучи.
— Сеси, тебе никто не говорил, что ты настоящая находка для мужчины? — немного отдышавшись, пробормотал Одживен. — Я просто завидую твоему мужу и не представляю, как он ухитрился оставить тебя одну.
— Ты что, всерьез? — приподнялась на локте Цецилия. Бисеринки пота покрывали ее обнаженное тело. — Ты ничего не знаешь обо мне, да?
— Я знаю главное: никогда в жизни я не испытывал ничего подобного!
«И я тоже», — отметила про себя Цецилия.
— Я имею в виду другое, — сказала она вслух. — Ты действительно не знаешь, кто я?
— Я сказал, что ты лучшая из возможных любовниц. Тебя не смущает такое определение? — пощекотал Цецилию огонек его взгляда. — Жаль, что я не встретил тебя раньше…
— Почему?
— Тогда бы я сделал невозможное, чтобы на тебе жениться. Ты знаешь, у меня неплохой капитал.
— М-да… — Цецилия подумала о том, что сейчас самое время на минутку нырнуть в бассейн охладиться. — Да, Одживен, а что ты делаешь здесь?
Этот вопрос был по-своему жесток, и Цецилия прекрасно это знала. Но, с другой стороны, ей очень хотелось услышать на него ответ.
— Хочешь спросить, насколько я тронутый? — засмеялся он. — Не волнуйся. Все, что я говорю, я говорю в здравом рассудке. А если честно, то я попал в одну небольшую аварию и мне посоветовали побыть здесь, чтобы убедиться, не треснуло ли у меня кое-что под черепом. Признаться, тогда искры из глаз у меня посыпались так сильно, что я только удивляюсь, как от них не начался пожар!
Цецилия молча взяла его руку и на миг прижала к своей щеке — рука была горячей и влажной.
— Тогда я могу сообщить тебе по большому секрету, — прошептала она, — я — вдова…
— Надеюсь, ты не собираешься в честь этого носить траур до скончания века? — привстал Одживен, продолжая гипнотизировать ее взглядом.
— Если бы собиралась — то вряд лежала бы сейчас тут, — отозвалась Цецилия и подумала, как замечательно было бы проделать такую глупость — хоть ненадолго соединиться с этим молодым человеком. В случае чего несложно будет и развестись, а пока… Ну разве мало жертв она принесла, чтобы позволить себе хоть немножко безрассудства?
— Так ты не против? — приблизил свое лицо Одживен.
«Осторожней, Цецилия! — буквально взвыл ее внутренний голос, голос рассудка. — Ты же его не знаешь! А потерять все гораздо легче, чем приобрести».
— Не знаю, Одживен, — ее тон стал неожиданно холодным и даже резковатым. — Мне надо будет подумать. Так быстро подобные вопросы не решаются.
И она отвела глаза в сторону, чтобы не поддаться магической силе его горящего взгляда.
11
Клинический центр Эпсилон-Кси-21 представлял собой огромный комплекс — массу стекла и пластика, расположившуюся где-то в районе экватора. Здесь было меньше красот, меньше развлекательных заведений, но центр существовал не для этого. В первую очередь здесь лечили тех, кого еще можно было вылечить, — но простого покоя, тишины и благоприятного климата для успеха было мало. Во-вторых, отсюда руководили и самой планетой как административной единицей и отдельными санитарно-курортными и медицинскими зонами.
Может быть, и наоборот: сначала всем руководили, а уже потом занимались всякой побочной деятельностью вроде лечения больных. Во всяком случае, количество администраторов и представителей всяких немедицинских служб, включая материальное обеспечение, культурный досуг и даже обслуживание примыкающего к центру космодрома превышало количество медработников почти втрое. Эпсилон-Кси-21 принадлежала Компании, и поэтому здесь был небольшой отдел ее службы внутренней безопасности.
Его окна выходили на космодром, что доставляло немалое удовольствие Эдварду, расположившемуся напротив широкого непробиваемого стекла-зеркала.