Она замолчала, чувствуя, что ноги ее дрожат, а внутри все горит от возмущения. Аудитория явно считала, что она заходит слишком далеко, и это только распалило ее гнев.
– Именно теперь мыслящие машины как никогда слабы, их могущество пошатнулось. У нас есть возможность истребить их до последней компьютерной платы! – Она понизила голос, походивший на сдержанное рычание взбешенной пантеры. – Если же мы не сделаем этого, если мы ослабим нашу решимость, то машины снова восстанут против нас с еще большей силой.
– Мы рискуем при любом выборе, – высказался представитель Гьеди Первой. – Более чем кто-либо из присутствующих здесь, я в неоплатном долгу перед вами, Серена Батлер. Моя планета свободна только благодаря решительным действиям, которые вы предприняли для нашей защиты. Но народ наш слаб, он еще не оправился от того поражения и короткой оккупации машин много лет назад. Если есть шанс достичь перемирия, которое не потребует от нас откровенной капитуляции, то нам следует без промедления заключить его с Омниусом.
С места поднялся еще один видный представитель.
– Давайте рассмотрим преимущества такого выбора. Поскольку людям удалось отвоевать несколько планет, то сейчас у нас военный паритет с мыслящими машинами. Мы находимся в выгодном положении на этих переговорах и можем изменить в нашу пользу условия, которые оговорили когиторы.
– Выслушайте меня! – заговорила какая-то женщина, которая осталась сидеть, но голос ее гулким эхом разнесся под сводами огромного зала. – Бунт кимеков разрывает на части силы Омниуса, он требует от машин не меньшего внимания, чем война с людьми. Омниус вынужден быть искренним, заключая с нами мир, так как не может воевать со всеми сразу.
Дебаты разгорелись с новой силой, перерастая в базарную склоку по принципу кто кого перекричит. Зал наполнился гневными голосами. Серена была близка к отчаянию. Слишком многие представители хотели мира, передышки для уставшего человечества, передышки, которая позволила бы восстановить силы, построить флот и умножить численность населения.
Но Серена опасалась слишком высокой цены такого решения. В душе она понимала, что это ужасная, страшная, непоправимая капитуляция. Как все это плохо, думала она. Как могут они быть такими глупцами? Серена ясно видела, что если будет настаивать на продолжении войны, то полностью потеряет поддержку парламентского большинства.
Надо найти какой-то другой способ заставить их изменить мнение. Великий Патриарх смотрел на Серену широко открытыми умоляющими глазами. Он сделал так много, чтобы вести Джихад ее именем, и сейчас, как и она, наверняка ощущал горький вкус поражения.
Когиторы победили. Видад единолично заключил мир, который подорвет силы человечества и приведет к медленной смерти цивилизации Лиги.
Омниус никогда не забудет Священного Джихада. Машины день ото дня будут становиться сильнее и сильнее, и в их электронных умах будет только одна цель: полнее искоренение людей во всех звездных системах. Но тогда не будет Серены, которая сказала бы, что предупреждала их.
Повернувшись спиной к собравшимся, она, испытывая отвращение и недовольство, вышла из зала, отказываясь дальше слушать парламентариев. Отчаяние давило ей на плечи тяжким невыносимым грузом. Больше трех десятилетий она вела народ, но не сумела вдохновить его на победу.
На обратном пути в Город Интроспекции она мучительно искала ответ на проклятый вопрос: где и в чем она допустила ошибку?
Иногда герои самые величайшие свои деяния совершают посмертно.
Серена Батлер. Митинги в Зимин
Иблис Гинджо тяжело повернулся на качающейся кровати, пропахшей потом и сексом. Голова раскалывалась от неотвязных мыслей о непоправимой неудаче в войне и от излишеств, которые он позволил себе накануне. Но какое это теперь имеет значение?
В момент пробуждения рядом никого не было, но он припоминал мелькавшие как в калейдоскопе, сменявшие друг друга лица. Сколько женщин здесь было? Четыре, пять? Слишком много даже по его меркам – одна была даже похожа на его жену. Нет, все правильно, просто он сильно расстроен и подавлен.
Одиннадцать лет назад он думал, что ничего не может быть хуже узурпации Сереной руководства Джихадом после всего, чего удалось добиться Иблису. А теперь весь Джихад готов провалиться из-за этих абсурдных мирных предложений. Ничего ведь из них не выйдет. Как могли Ките и другие посредники так оскандалиться? Неужели они сами не понимают, что творят?
Он старался не думать о своей роли в столь прискорбном развитии событий и надеялся найти способ возложить вину и ответственность на кого-нибудь другого. Серена, естественно, была первым кандидатом на руководство Джихадом, но именно Иблис жил в пресловутом стеклянном доме, и не ему было швырять камни. Но ведь именно он настоял на назначении Китса посредником когиторов.
Впервые со времени своего общения с когитором Экло на Земле Иблис усомнился в здравости ума этих древних философствующих отшельников. После стольких лет сплошных убийств и непрерывного кровопролития они рассчитывали, что люди и машины просто возьмут и пожмут друг другу руки. Какая омерзительная ситуация!
Желая отвлечься от клубка мрачных событий, он решил утопить горе в меланже и женщинах. Очень забавный и истощающий способ провести время, но способ, если задуматься, совершенно пустой и бесцельный. Утром опять оказываешься наедине со своими проклятыми проблемами.
Тюлевая занавеска наполовину прикрывала окно непритязательной гостиницы. Какой резкий контраст с его фешенебельными государственными апартаментами в Зимин, где он напоказ всем примерно жил со своей давно ставшей чужим человеком женой и тремя детьми, которые вообще редко общались с ним.
Сморщив нос от неприятного запаха давно не стираных простыней и полотенец и экзотических противных ароматов каких-то россакских средств, он вскочил с постели и подбежал к окну, не потрудившись прикрыть свою наготу. Он находился в старом городе Зимин, вдали от правительственных зданий и особняков аристократов, которые частенько навещали те помпезные здания. Здесь Великий Патриарх сталкивался с суровой сердцевиной человеческой жизни, с людьми, которыми он вертел по собственному усмотрению, давал им блаженство и мог убедить в чем угодно. Иногда появляясь здесь, он наслаждался сменой ритма, суровым жалким бытом низшего класса. Здесь все было первобытным и естественным… и привычным с тех времен, когда он был надсмотрщиком рабов на Земле. По меньшей мере тогда он мог видеть непосредственные плоды своей власти…
Серена в своем воспаленном и одержимом воображении видела только священную победу в борьбе с демоническим врагом, перед ней была чистая, но совершенно размытая и нечеткая цель. Иблис же всегда подходил к делу с практической точки зрения. За годы работы он создал мощную инфраструктуру – промышленные, торговые и религиозные учреждения Джихада. Как человек, заставлявший крутиться все шестерни этого огромного механизма, Иблис, естественно, получал деньги, власть и бесчисленные награды. Если Джихад закончится, то у Иблиса не будет никакого официального положения. Серене он неровня, но только они вдвоем могут спасти человечество от полного поражения, невероятного коллективного безумия. Он хотел, чтобы и она пришла к тому же выводу – что Иблис ее единственный верный союзник. Но что реально могут сделать они с Сереной, чтобы снять шоры с глаз этих глупцов? Истощенный войной и уставший до предела народ примет условия мира, предложенные Видадом, от одного только отчаяния и отсутствия надежды. Нужны поистине экстраординарные, очень суровые меры.
Вдруг сердце его сильно забилось. Он услышал в коридоре знакомый голос:
– В какой комнате он находится? Мне надо немедленно видеть Великого Патриарха.
Иблис мгновенно оделся в свою старую потрепанную одежду, смочил и пригладил взъерошенные волосы и, приведя себя в относительный порядок, широко улыбаясь, открыл дверь.
Сопровождаемая Нирием и еще четырьмя женщинами-серафимами, Серена стояла в холле и разговаривала с агентами джипола, оставленными там самим Иблисом. Одетая в элегантное белое платье с золотой каймой и с медальоном – на котором был изображен ее сын-мученик – на груди, Серена смотрелась совершенно неуместно в этом обшарпанном заведении. Увидев рядом с Сереной ее верных телохранительниц, Иблис облегченно вздохнул. Когда-то давно он создал корпус серафимов – телохранительниц, которые должны были служить буфером между Жрицей Джихада и грубой действительностью жизни. Они до сих пор докладывали ему обо всех ее странных поступках, но, правда, в последнее время его начала тревожить их слишком большая привязанность к Серене. Но хотя бы на Нирием он все еще мог рассчитывать.
Серена презрительной гримасой выразила свое недовольство низкими ночными похождениями Иблиса.
– Не стоит таким путем растрачивать свою энергию, Иблис. У нас есть над чем подумать, и незамедлительно.
Жестом приказав ему следовать за собой, она вышла в коридор. Там их ждали серафимы и агенты джипола, которые последовали за своими патронами.
Они вошли в машину, Нирием села за руль, и Иблис бросил последний взгляд на ветхие домишки.
– Иногда, Серена, я удаляюсь от блеска высоких башен и роскошных правительственных резиденций, чтобы вспомнить, как плохо было на Земле. Я вижу перспективу, и после поездок сюда она становится шире. Когда я смотрю здесь на отбросы человечества – наркоманов, алкоголиков и проституток, то вспоминаю, за что воюют наши доблестные солдаты – за то, чтобы подняться над всей этой мерзостью.
Он сделал эффектную паузу и понизил голос почти до шепота:
– Я приехал сюда, чтобы придумать способ спасти Джихад.
– Я внимательно слушаю. – В глазах Серены не было ничего, кроме отчаяния.
Иблис ощутил в душе невероятную безмятежность. Когда он заговорил, голос его был тверд, в нем была даже резкость, нужная, чтобы заставить ее слушать и понимать трудные истины.
– Я был рожден рабом, но пробился наверх и стал доверенным человеком. Со временем я стал вождем восстания и Великим Патриархом Священного Джихада. – Придав лицу горестное выражение он придвинулся к Серене. – Но я никогда не мог соперничать с