Гурни не мог скрыть изумления.
– Боги внизу, его поймали? Он в заключении?
Взволнованный посланец, пробившийся в их штаб-квартиру со свежими новостями, едва сдерживался.
Дункан, казалось, ничуть не удивился.
– Это был вопрос времени, усилий и количества людей. Бронсо Верниус достойный соперник, но он не мог противостоять нашим ресурсам. И вот мы его остановили. Сделали то, чего требовала честь.
Честь.
– Это… хорошо, Дункан, – только и смог сказать Гурни, но на плечи его словно взвалили камень. Он подвел леди Джессику. Она его просила, и он делал, что мог. Но несмотря на старания Гурни отвлечь внимание от Бронсо, люди Дункана схватили его.
После предыдущего побега Бронсо из камеры меры безопасности еще более ужесточили. Гурни пытался что-нибудь придумать, чтобы выполнить просьбу Джессики. Живот у него сводило. Попробовать освободить знаменитого пленника? До чего он должен дойти по желанию Джессики? Если усилия Гурни станут заметны, начнутся вопросы и может раскрыться участие Джессики.
– Я хочу лично допросить его. Узнаю все, что нам нужно.
Запыхавшийся посланец покачал головой, не скрывая улыбки.
– Допрашивать не нужно. Регент Алия сделала объявление, и уже собираются толпы. Вина Бронсо ясна уже давно, и регент не хочет рисковать тем, что он сбежит. Мы усвоили урок в прошлый раз. Регент говорит, что необходимости в длительном суде нет. Пленника казнят быстро, чтобы мы могли заняться другими необходимыми делами.
Гурни не сумел скрыть недовольную гримасу.
– Какой бы очевидной ни была его вина, закон есть закон. Ты не хуже меня знаешь, что герцог Лето никогда не позволил бы себе обвинять и казнить без должного разбирательства. Так решал свои проблемы Харконнен… это не в обычаях Атрейдесов.
– Обычаи меняются, – сказал гхола; лицо его оставалось непроницаемым. – На все это нужно время, а Алия считает, что времени у нее нет. Она хочет побыстрее избавиться от этого человека.
Посланец казался невероятно довольным.
– Народ знает справедливость Муад'Диба, и все хотят увидеть, как она осуществится.
На центральной площади близ освещенного солнцем храма Алии уже собралась толпа. Люди теснились плечом к плечу, мстительные выкрики и приветствия сливались в единый рев, – и этот гул все усиливался. Кизарату не пришлось стараться настроить людей против Бронсо.
Одетая в черное с золотом платье – и оттого похожая на богиню, – Алия сидела высоко над толпой. Рядом с ней сидела с каменным лицом Джессика; ее настроение Гурни не мог определить. Когда они с Дунканом появились на высокой смотровой площадке, Джессика не выказала никаких чувств, но Гурни стало нехорошо. Он никогда еще не подводил ее. И сейчас не помогут никакие оправдания.
Алия с довольной улыбкой посмотрела на них.
– А, Дункан и Гурни. Благодаря вашим усилиям злодей Бронсо схвачен и признал свои преступления, даже без принуждения! Он как будто гордится сделанным! – Она сплела пальцы и посмотрела на массы. – Не вижу причин затягивать это дело. Мы знаем, чего хотят люди и что необходимо империи. – Алия посмотрела на мать, надеясь на ее одобрение, потом снова на Дункана и Гурни. – Во время казни после церемонии Великого Отказа толпа разорвала Уитмора Бладда на куски. Я бы хотела, чтобы вы это видели.
Никто, казалось, не разделял ее энтузиазма.
Алия сидела, откинувшись на спинку элегантного кресла.
– Но на сегодняшней казни я решила быть фрименом. Стилгар использует свой криснож. Видели его там, внизу?
Гурни видел наиба, одиноко стоящего на платформе; на нем был полный защитный костюм и одежда для пустыни, без каких-либо знаков различия.
Писания Бронсо были столь ядовиты, что любое правительство постаралось бы прижечь рану и продолжить лечение. Но, поскольку Джессика приказала Гурни не допускать пленения Бронсо, что-то, должно быть, еще поставлено здесь на кон.
Гурни смотрел на Джессику, стараясь найти в ее лице хоть какое-то указание, что ему делать. Может, сказать, что Бронсо послужит более эффективным орудием, если раскается и возьмет обратно свои обвинения Муад'Диба? Он сомневался, что Бронсо согласится на это без длительных пыток, но по крайней мере можно получить отсрочку…
Рев толпы перешел в гром: привели пленника. Несмотря на большое расстояние до платформы, по манерам этого человека, по чертам лица и по копне медных волос Гурни видел, что это действительно Бронсо Иксианский, сын Ромбура Верниуса.
Одновременно заговорили три кизары; с помощью усилителей они излагали на галактическом языке перечень преступлений Бронсо, затем последовало осуждение и смертный приговор. Гурни захватило происходящее. Он не видел на лице пленника ни страха, ни раскаяния: Бронсо стоял прямо и уверенно смотрел в лицо судьбе.
Стилгар не стал затягивать ожидание, лишь произнес традиционное фрименское проклятие: «Да будет твое лицо вечно черным». Высоко поднял криснож, показав молочно-белое лезвие, и дал толпе несколько мгновений на приветственные крики.
И вонзил нож в грудь Бронсо.
Жертва дернулась, словно от удара молнии, и опустилась на колени. Стилгар извлек нож, довольный тем, что убил одним ударом. Бронсо упал и замер у ног наиба.
Толпа коллективно ахнула, и наступила тишина, как будто не только у пленника – у всех остановилось сердце. Стилгар стоял, словно закованный в жесткие доспехи.
Неожиданно он отшатнулся, как от змеи. Зрители отступили от помоста. Кто-то закричал.
Не веря своим глазам, Алия вскочила.
Черты Бронсо зарябили и стерлись, осталось гладкое невыразительное лицо с глазами, ртом и носом – и больше ничего.
Джессика встала со своего места в тени; насколько мог судить Гурни, она была удивлена, но и довольна.
– Это лицедел! Совсем не Бронсо – лицедел с Тлейлаксу!
Гурни, если память ему не изменяла, раньше никогда не видел лицеделов, во всяком случае в естественном виде. Даже издали это существо казалось каким-то нелюдем.
Он стоял в толпе, и его толкали локтями и плечами. Сквозь шарф, которым он закрыл нижнюю часть лица, пробивались запахи спрессованных человеческих тел и пыли. Он плотнее натянул капюшон, чтобы скрыть лицо.
С огромной печалью и непоколебимой решимостью Бронсо Иксианский наблюдал за тем, как его двойник умер перед кровожадной толпой. И когда люди в ужасе и отвращении отступили, обманутые в своих ожиданиях, у него тоже появилась возможность отвернуться от мертвого меняющего облик, от этого человека, его друга, который принес себя в жертву.
Бронсо распределял много трудных необходимых заданий, но никогда никого не просил умереть за него. Сиелто видел эту необходимость и вызвался добровольцем. Еще одна «необходимая» смерть. Бронсо не думал, что он один просил об этом…
На борту лайнера, где он встретился со Сиелто и другими членами труппы Рейнвара, план не вызывал сомнений – хитроумный план.
– Они повсюду тебя ищут, – сказал Сиелто. – Поэтому лучше пусть найдут. – Лицедел изменился и стал двойником Бронсо. – Но это буду я, и они останутся в дураках.
– Да ведь тебя казнят. – Бронсо с дрожью вспомнил время, проведенное в камере смертника. – И никто не поможет тебе сбежать.
– Я знаю. Все лицеделы согласились носить твои черты – по сигналу. Сразу после моей казни «Бронсо Иксианский» появится одновременно повсюду. Его увидят по всей империи, в сотнях мест.
Бронсо не успокаивался.
– Но если мы один раз одурачим людей Алии, они изобретут проверки, способы разоблачать самозванцев-лицеделов.
Сиелто пожал плечами.
– Пусть. После сотни ложных арестов даже Алия устанет идти по ложным следам. Ведь каждый такой случай – ее унижение. А ты будешь в безопасности.
– Я никогда не буду в безопасности… но это даст мне неболыпую передышку. – Бронсо повесил голову. – Сиелто, я столько лет тебя знаю. Время, когда мы с Паулем работали с тобой, было счастливым, пока… – Лицо его исказилось. – Я не хочу, чтобы ты делал это для меня.
Сиелто, по-прежнему с лицом Бронсо, сохранял невозмутимость.
– Ты допускаешь ошибку, считая нас индивидами. Я всего лишь лицедел и жонглер, пластичный и применяющийся к обстоятельствам, включая свою собственную казнь. Мне предназначено играть роль, друг мой, и это будет мое лучшее представление.
Так и случилось.
В глубине гневной толпы Бронсо все видел, не в силах выносить страшное зрелище. Он недооценил реакцию пораженных людей. Трюк с лицеделом заставил их считать Бронсо еще большим гением и еще большим злодеем. Он снова их одурачил!
Не этого хотел Бронсо, но в этом он нуждался, чтобы продолжать ниспровергать миф. И Пауль тоже в этом нуждался. А все остальное не имело значения.
Убийство? Такого слова, самой этой концепции нет в моем лексиконе. Его невозможно приложить к моему управлению империей. Если убийство необходимо, я приказываю его совершить. Это не вопрос закона или морали, просто одна из издержек моей профессии.
Одетая в строгое серое платье, чтобы никто ее не узнал, Джессика торопливо шла по людным пыльным бульварам Арракина. Был ранний вечер, из закрытых окон и дверей сквозь щели выбивался свет. С наступлением темноты на главных улицах появлялись молодые люди, одни обходили таверны, другие посещали службы в многочисленных храмах, воздвигнутых после смерти Пауля. Джессика обходила толпы, собравшиеся у входа в любимые места.
Минувший час она провела в переименованном храме Славы Муад'Диба и теперь шла обратно в крепость. Храм был самым грандиозным из нескольких подобных сооружений, строительство которых не успели завершить к свадьбе. Алия сама выбрала это здание, приказав переоборудовать его; бригады строителей работали здесь круглосуточно. Храм еще не был открыт для публики, но Алия настояла, чтобы мать сегодня осмотрела его. Джессика сомневалась, что Пауль одобрил бы такой показной кричащий монумент его памяти и легенде.