– А для чего? Чтобы коротать зимние вечера в хорошей компании? – ехидно спросил я.
– Примерно так и есть. Сам посуди, Макс, а что еще мне оставалось делать в государстве, где запрещены все магические Ордена, кроме Ордена Семилистника, пути которого никогда не вызывали у меня особого энтузиазма?
– Но, насколько мне известно, вы сами принимали в этом деятельное участие.
– Разумеется. Хотя бы потому, что другие Ордена были еще хуже, – пожал плечами Джуффин. – Кроме того, я заведомо знал, на чьей стороне будет победа. Разумнее было заранее присоединиться к победителям, чтобы потом под звуки торжественных маршей спокойно и неторопливо делать свое дело. Видишь ли, Макс, со мной произошло презабавное недоразумение: я осознал свое призвание в самом начале Смутных Времен. Кстати, если ты полагаешь, будто «осознать призвание» – это просто высокопарный оборот речи, имей в виду, все гораздо хуже. Это скорее похоже на настоятельную потребность гусеницы свить кокон: невозможно противостоять зову собственной природы. У меня был небольшой выбор – или в последний момент создать Орден в духе древних традиций и через несколько лет отправиться в изгнание с гордо поднятой головой, или создать этот Орден несколько позже, назвав его как-нибудь иначе. Например, «Малое Тайное Сыскное Войско». Скромно и со вкусом, правда? Поскольку меня никогда не интересовали такие глупости, как гордо поднятая голова, я выбрал более прагматичный вариант, только и всего. Собственно говоря, на моем месте так поступил бы любой здравомыслящий колдун. Проблема в том, что в начале Смутных Времен здравомыслящих уже почти не оставалось. В результате я сэкономил очень много сил и немало человеческих жизней. И получил карт-бланш.
– Просто и гениально, – вздохнул я. – Вы спрятали свое письмо на самом видном месте!
– Не понимаю, – нахмурился шеф.
– Не обращайте внимания, это просто цитата из книжки, которую я когда-то читал. Вы просто чудо, Джуффин! Так всех разыграть! А члены нашего Ордена знают, что они члены Ордена? Или все такие же идиоты, как я?
– Кто как. Всем время от времени приходят в голову некоторые догадки на сей счет, – улыбнулся Джуффин. – Впрочем, не имеет значения, что вы думаете о своей службе в Тайном Сыске. Важно, чему вы учитесь. Вернее, все мы – я ведь тоже узнал немало нового за эти годы. Кстати, я сделал любопытное открытие: когда человек не знает, что учится, а просто решает текущие проблемы, обучение проходит быстрее и эффективнее. Поверь мне, если бы мы не бегали по Темной Стороне за преступниками, а ходили бы туда на экскурсии, все вы до сих пор застревали бы где-нибудь на перекрестке.
– Это правда, – с неожиданным энтузиазмом закивала Меламори. – Арварохские буривухи говорили мне, что птенец, которого заранее предупреждают: «Завтра мы будем учиться летать», пугается, дрожит и огорчает своих воспитателей, то и дело падая с ветки. А птенец, которому приходится удирать от врага, летит, еще не зная, что он полетел. Не ручаюсь за точность формулировки, но смысл примерно таков.
– И ты, леди, как один из птенцов, кое-чему научившихся, наилучшее подтверждение их правоты, – добродушно согласился шеф.
– Так странно слушать ваши признания, – задумчиво заметил я. – Сколько раз мы с вами шутили по этому поводу: дескать, не Тайный Сыск, а Орден какой-то. Но я даже не решался предположить, как все это близко к правде. Ну да, версию, которая слишком часто произносится вслух, никто не станет принимать всерьез. Все тот же эффект спрятанного письма.
Джуффин воздел глаза к небу.
– Дырку в небе над твоим домом, Макс, да что за письмо такое ты все время поминаешь?!
Я вкратце пересказал ему содержание знаменитого рассказа Эдгара По.
– Забавно, – рассмеялся шеф. – В точности так же я сам когда-то поступил с секретной картой городских подземелий, когда ко мне неожиданно явились так называемые друзья из Ордена Колючих Ягод. Когда они вошли, я как раз вытирал ею руки, как салфеткой, а потом скомкал и бросил в дальний угол.
Он рассказал еще несколько историй из своего боевого прошлого. Мы с Меламори окончательно растаяли и мечтательно пялились в окна, упиваясь благозвучной музыкой древних имен и давно забытых географических названий. Байки о былом имеют одно замечательное свойство: слушателю начинает казаться, будто в настоящем никаких проблем не существует, да и в будущем их быть не может.
– Что ж, пожалуй, мне пора откланяться, – неожиданно заключил Джуффин. – Меня ждут дела – неизбежная плата за иллюзию собственной незаменимости.
– Жаль, – разочарованно протянул я. – Я-то думал, вы надолго. Кстати, а какое дело вас ко мне привело? О деле-то мы еще не поговорили.
– Дело? – удивленно переспросил шеф. – Даже не знаю, что тебе сказать. Хочешь правду? Не было у меня никакого дела. Так, смутное беспокойство. Никак не мог поверить, будто у тебя все в порядке – после такой-то передряги. Признаться, в какой-то момент я даже начал опасаться, что из Лабиринта вместо тебя вернулся кто-то другой. Совершенно нелепая идея, тем не менее я обязан ей чуть ли не дюжиной лишних минут, проведенных без сна. Теперь-то я вижу, что ты – это ты. Просто очень повзрослел и вообще изменился, только и всего. А со своими проблемами ты и сам справишься, в этом я больше не сомневаюсь.
– Ага, – саркастически поддакнул я. – Вам легко говорить. А я все представляю, каким идиотом меня сочтут, когда я на глазах у всего населения Ехо буду полчаса топтаться на пороге «Обжоры Бунбы», судорожно цепляясь за руку своей дамы и не решаясь переступить порог.
– Могу открыть тебе еще одну тайну, сэр Макс, – заговорщически прошептал Джуффин.
Я, признаться, раскатал было губу, решил, что шеф сейчас посвятит меня в какой-нибудь хитрый магический способ борьбы с дверным наваждением, на чем, собственно, мои мучения и закончатся. Ага, как же!
– В «Обжору Бунбу» можно зайти не только с улицы, но и с черного хода, – подмигнув, сообщил шеф. – Можешь топтаться на заднем дворе хоть весь вечер, никто не увидит. Только договорись заранее с мадам Жижиндой, чтобы она не запирала дверь на задвижку. Ты же знаешь, она никогда не задает лишних вопросов постоянным клиентам. Если решишься предпринять эту вылазку, дай мне знать. В Управлении Полного Порядка найдется немало желающих ощупать твои кости после долгой разлуки. Что ж, в таком случае я не прощаюсь.
Он помахал нам с порога и исчез за дверью – счастливчик! Мы с Меламори скорбно переглянулись, обнялись от полноты чувств и отправились на штурм очередного укрепления, воздвигнутого на моем пути вконец обезумевшей судьбой.
В «Обжору Бунбу» мы, разумеется, пошли, сразу после заката. Во-первых, этого требовал мой азарт, во-вторых, вечеринка в обществе людей, ближе которых у тебя никого нет во Вселенной, – слишком соблазнительная приманка, чтобы от нее отказываться, а в-третьих, я чертовски соскучился по кухне мадам Жижинды – тоже немаловажный резон.
Вечеринка удалась на славу – как всегда. Впрочем, даже лучше, чем всегда. Стоит уяснить, что переменчивый мир, которому принадлежит твое сердце, куда более хрупок и ненадежен, чем ты когда-либо осмеливался предполагать, любая нехитрая радость заставляет пронзительно звенеть какие-то потаенные, доселе молчавшие струны в глубоких синих сумерках твоего существа.
А самым большим удовольствием стало долгое-долгое возвращение домой. Мы с Меламори и Друппи, которого были вынуждены взять с собой в «Обжору», поскольку не могли больше виновато отворачиваться от укоризненных печальных глаз обделенной вниманием собаки, полночи кружили по переулкам Старого Города, медленно сужая радиус этих причудливых зигзагов, пока не оказались на пороге Мохнатого Дома.
Мой пес наконец-то отвел душу, тысячекратно облизав наши носы и смертельно перепугав с дюжину одиноких прохожих активными попытками познакомиться и завязать дружбу.
Возможно, главное достоинство этой прогулки заключалось в том, что она не была ни первой, ни последней на нашем веку. Одной из многих – я упивался бесстыдной роскошью этих слов.
За этой ночью последовало несколько дюжин самых счастливых дней моей жизни. Я наслаждался вовсю, не забывая, впрочем, о регулярных тренировках. Как и предсказывала Меламори, я успешно справился с проблемой, научился претворять зыбкую реальность, подстерегающую меня за дверными проемами, в надежное пространство знакомых интерьеров.
На исходе зимы, когда жители столицы носятся как угорелые, пытаясь уладить свои бесчисленные дела и оплатить все долги до наступления Последнего Дня года, я уверенной походкой вошел в кабинет сэра Джуффина Халли на нашей половине Управления Полного Порядка и объявил, что явился сдаваться. Теперь лишь очень опытный наблюдатель мог бы заметить, что я на мгновение торможу, прежде чем открыть очередную дверь. Шеф оценил мое мастерство: восхищенно поцокал языком, поднимаясь мне навстречу.
– Жизнь, знаете ли, не мила без трудодейства, – пожаловался я, усаживаясь на подоконник и извлекая из кармана пригоршню орехов для Куруша – единственный способ заставить эту избалованную птицу искренне обрадоваться моему возвращению.
Буривух навскидку оценил размер округлой выпуклости моего кармана и снисходительно пересел на мое плечо.
– Ну, ежели не мила, добро пожаловать, – легко согласился Джуффин. – Я, признаться, уже начал сомневаться, что ты вообще когда-нибудь захочешь вернуться.
Между этой встречей и нашей в высшей степени откровенной беседой у меня в гостиной мы виделись всего несколько раз, неизменно за столиком трактира, и о серьезных вещах больше не говорили.
– Вы сомневались? – искренне удивился я. – Странно. Вы же всегда были в курсе всех безобразий, что творятся в моей глупой башке. А я с самого начала знал: если смогу – вернусь. Какие тут сомнения?
– Я действительно всегда был в курсе твоих дел, – согласился Джуффин. – До определенного момента. Пока полагал своей священной обязанностью охранять твою драгоценную шкуру – в первую очередь от тебя самого. Но этот период в нашей с тобой жизни закончился вместе с твоим ученичеством. Мне больше не следует вмешиваться в твою судьбу. Поэтому я понятия не имею, что творится в твоей лохматой голове, сэр Макс. Не знаю и знать не хочу. Тем приятнее сюрприз! Я рад, что ты решил вернуться. Зная тебя, я предполагал, что каникулы затянутся надолго.