Пламенеющий рассвет и зловещий огонь пожара позволили нам заметить на земле получеловеческие чудовищные следы с отметинами длинных собачьих когтей, глубоко отпечатавшиеся в размокшей под дождём земле. Следы начинались от особняка и шли в сторону поросшего вереском холма, возвышавшегося позади нас.
Всё ещё ничего не говоря, мы пошли по следам. Почти не прерываясь, они привели нас с Харпером к входу в древние фамильные склепы, к тяжёлой железной двери, ведущей внутрь холма, скрывавшей за собой всех предков сэра Джона Тремота. Она была открыта, и мы заметили, что ржавая цепь и замок были сорваны с силой, превышающей силу любого человека или зверя. Вглядываясь внутрь, мы увидели глинистые отпечатки следов на лестнице, которые уходили вниз, во тьму мавзолея. Обратных следов видно не было.
Мы оба были безоружны, наши револьверы остались в комнате покойного сэра Джона, но мы долго не колебались. У Харпера был большой запас спичек. Посмотрев по сторонам, я нашел сырое полено, которое могло послужить в качестве дубины. В угрюмой тишине, с молчаливой решительностью, забыв о всех опасностях, мы провели тщательный обыск почти бесконечных склепов, зажигая спичку за спичкой, продвигаясь сквозь заплесневелую тьму.
Дьявольские следы становились всё незаметнее, но мы продолжали идти по ним в чёрных глубинах. Однако мы не обнаружили ничего, кроме зловонной сырости и непотревоженной паутины на бесчисленных гробах с телами мертвецов. Тварь, которую мы искали, странным образом исчезла, как будто её поглотили стены подземелий.
Наконец, мы вернулись к выходу. Когда мы стояли с посеревшими и изможденными лицами, моргая от яркого дневного света, Харпер впервые заговорил медленным и дрожащим голосом:
— Много лет назад, вскоре после смерти леди Агаты, сэр Джон и я обыскали все склепы из конца в конец, но не нашли ни единого следа того существа, о котором она говорила. Сейчас, как и тогда, бесполезно что-то искать. Есть тайны, которые по воле бога никогда не будут нам открыты. Мы знаем только, что отродье из склепа вернулось обратно. Пусть там и остаётся!
Тихо, с дрожащим сердцем, я повторил последние слова и пожелание Харпера.
Адам НисуондерЖУТКОЕ ДЕЛО
Adam Niswander «An Eldritch Matter», 2010. Рассказ относят к межавторскому циклу «Мифы Ктулху. Свободные продолжения».
Впервые на русском языке.
Источник текста:
Антология «Black Wings: New Tales of Lovecraftian Horror», 2010 г.
Я ужасно смущен.
Не люблю приключений, если вы понимаете, о чём я.
На самом деле мне нравится, что происходящее вокруг немного скучновато.
Вчера моя жизнь была нормальной, возможно, немного предсказуемой, и я был счастлив. Жена любила меня, дети уважали, у меня была хорошая работа, мы нравились всем людям, что окружали нас, и они нравились нам. Мы вовремя оплачивали все счета, наш дом был настоящим семейным очагом, и самая большая неуверенность в моей жизни была в незнании того, что моя жена захочет приготовить на ужин: свиные отбивные или спагетти?
Но этим утром, пока я ожидал автобус, случилось так, что я посмотрел себе под ноги и увидел на бордюре маленький металлический диск. Вы бы и не подумали, что такая глупая вещь как обломок какого-то дешевого горшка могла бы испортить вашу жизнь.
В тот момент он совсем не был похож на что-то необычное. Это был всего лишь диск из белого металла, на котором были вырезаны какие-то щупальца, обвивающие большой красный глаз в центре рисунка. Я поднял диск, осмотрел его и решил, что мой сын Арни сочтёт его интересным. Положив находку в карман, я быстро забыл о ней.
Добравшись до своего офиса, я взял чашку кофе в киоске у входа и на лифте поднялся на восьмой этаж. Потом сразу пошёл к своему столу, сел на стул и начал работу над планом, который нужно было сдать к концу недели. Клиент был важен, его заказы приносили нам большой процент прибыли.
Я просидел над работой всего несколько минут, когда безо всяких предварительных симптомов в моём правом бедре возникла ужасная пронзительная боль. Она была мучительной… как будто кто-то укусил меня, или как если бы гигантское насекомое вонзило в меня своё жало. Я подскочил и запрыгал, шлёпая себя рукой по бедру, но боль не прекращалась. Ногу жгло.
А затем боль стала распространяться по телу. И я упал на пол. Начал вопить.
Несколько моих сослуживцев прибежали посмотреть в чём причина шума. Несмотря на моё очевидное мучение, никто не видел ничего подозрительного. Что бы ни напало на меня, оно было скрыто одеждой, а мои извивания на полу удерживали коллег на расстоянии вытянутой руки. Боль была похожей на прикосновение, словно пламя ползло по ноге, оставляя за собой следы агонии.
И казалось, что я ничего не могу поделать с этим, никакого способа облегчить свои страдания.
Боб Шоу упал на колени передо мной и попытался спросить, что случилось: — В чем дело, Томпсон?
И я почувствовал… ну, что-то… странное…
Даже под воздействием боли моя правая нога внезапно вообще перестала ощущаться ногой. Чувствовалось, что она… без костей. И когда я попытался сжать ногу через штанину, мои пальцы не нащупали ничего твёрдого. Я сдвинул руку к колену, но не почувствовал и его. Колено на ощупь было таким же, как бедро, и что странно, тоже не твёрдое. Это ощущение одновременно стало распространяться и вниз, и вверх по ноге. Это до жути испугало меня!
Если до этого я кричал от боли, то теперь вопил от ужаса. Посмотрев вниз я обнаружил, что мой ботинок свалился с ноги. Носок был ещё на месте, но ступня в нём стала ужасающе бесформенной, и сейчас вся моя правая нога изогнулась неестественным образом.
Мои коллеги отскочили от меня подальше.
Я слышал, как Боб Шоу схватился за телефон.
— Нет, я не знаю, что с ним случилось, — кричал он в трубку, — но пришлите скорее машину скорой помощи. Человек умирает!
Но боль еще не охватила меня полностью. Она поползла в мой пах, ошпарив меня подобно кислоте. Я не могу даже начать описывать свой ужас от того, как боль прошла через мои гениталии, а затем в левую ногу, снова опускаясь вниз, вызывая ощущение, что мои кости сгорают.
Я не мог перестать кричать.
Скорость, с которой боль распространялась по моему телу, казалось всё увеличивается. Через мгновение моя левая нога подобно правой стала странным образом мягкой, и я понял, что больше не могу держаться вертикально. Я шлёпнулся на спину как только боль и горение стали взбираться по моему позвоночнику.
У меня начались спазмы, а ноги задёргались. Но они больше не были похожими на ноги. Они слегка колебались и корчились; казалось, что они скользили по полу. Правый носок совсем сполз, открыв неприлично розовую плоть, которая больше не была похожа на ступню. Уже не было никаких признаков пальцев или ногтей, лодыжки или подошвы, только непонятная мясистая труба, сужающаяся к закругленному кончику. Хуже того, в ноге начался беспощадный зуд.
В это время я смог услышать сирены на улице и визг шин, тормозящих на асфальте. Я надеялся, что медработники спешат как могут.
Мои коллеги по офису отошли как можно подальше, и среди них распространилась паника.
— О, Боже! Посмотрите! Его кожа морщится!
— Что с ним случилось? Его кости, похоже, тают!
— Думаете, это заразно?
Последний вопрос заставил некоторых работников бежать к лифту; оставшиеся напряглись и отошли от меня ещё дальше.
Я хотел принять сидячее положение и взять себя в руки, но не смог. Странный прилив трансформаций неустанно продолжался, а боль, казалось, всё увеличивается. Боюсь, мои вопли превратились в поток звуков, которые едва напоминали что-то человеческое. Я был истощён, моё горло пылало от громкого голоса. Мои крики теперь стали резким блеянием и стенанием.
Странно, что не зависимо от того, как изменялось моё тело, я мог чувствовать, что моё сердце бьётся в стабильном ритме. Это был гипнотический ритм, который сразу же ошеломил меня и сверхъестественным образом успокоил.
Чувство чего-то бегущего через моё тело теперь достигло плеч и шеи, и быстро перешло в руки. Я всё ещё метался, но это выглядело так, словно я был пойман в ловушку внутри своей головы и меня заставляют смотреть как весь я, всё, что я представлял как свою сущность, безвозвратно изменяется.
Затем внезапно, по чьей-то милости боль прекратилась.
И когда я захотел посмотреть на свою левую руку, которая бесконтрольно крутилась, я не разглядел её вообще. Мои глаза расширились от увиденного ужаса. Вместо руки я увидел гигантского розового червя, который выполз из рукава моего пиджака.
Возле двери послышался шум, и три медработника протиснулись через толпу, расталкивая моих коллег. Двое вносили каталку, а третий человек нёс медицинскую сумку. Но когда они приблизились ко мне, я почувствовал / услышал / догадался, что трансформация уже завершилась. Моя голова мягко опустилась, и я понял, что мой череп только что прошел тот же путь, что и остальные кости.
Когда главный медик присел возле меня, я попытался сказать ему, что больше не чувствую боли. Я не мог поднять голову, но пока ещё пребывал в ложной иллюзии, что могу общаться с другими. Я ошибался. То, что исходило из моего рта, было баритоном студенистой отрыжки, сопровождаемой ужасным зловонием.
Думаю, я был в таком же шоке, как и медик.
Конечно, на его лице отразилось отвращение.
— Черт побери, что это такое? — спросил он гневно.
Шоу подошёл ближе и в ужасе уставился на меня. Он прокашлялся, и после нескольких неудачных попыток начать объяснение, наконец, сказал:
— Несколько минут назад он был нашим коллегой, мистером Дэвидом Томпсоном. Это его стол. Он сидел за ним и работал как обычно до того, как… что-то начало… э… происходить…