Трое мужчин присели, готовясь к бою или бегству, хотя и то, и другое казалось одинаково бесполезным. Именно тогда, в разгар холодной отстранённости, которую несёт с собой смертельная опасность, Джейкоб Мейтланд понял, что должно означать появление этого отвратительного существа, неподвижно возвышающегося над ними, обнажив свою предположительно более уязвимую нижнюю часть. Оно пыталось единственным способом, каким могло, указать на свои мирные намерения. Мейтланд вспомнил отрывок из «Азифа», который приписывал служителям Убба некоторую хитрость, а значит, и ум. Не раздумывая, он высказал свою догадку Зарнаку и его слуге. Его слова вызвали эхо, но поза отвратительного существа не изменилась.
— Молодец, Мейтланд! — воскликнул перепачканный грязью Зарнак, нелепая карикатура на его обычно безупречную внешность. — Полагаю, наш хозяин доволен, что вы его поняли. Смотри, вот он уходит, и я готов поклясться, он хочет, чтобы мы следовали за ним. Идём!
Раздувшаяся личинка медленно скользила по грязи и слизи, что покрывали пол пещеры, очевидно, стараясь удержать верхнюю часть своего сегментированного желе над поверхностью, чтобы люди могли её видеть и следовать за ней. Прекрасно понимая, что их вполне могут вести, как овец на бойню, трое мужчин не видели альтернативы. Если бы юггья, а это очевидно был один из них, захотели бы уничтожить незваных гостей, внезапная и смертельная засада была бы простым делом.
Вскоре Зарнак со своими спутниками разглядели знакомые ориентиры. Теперь они поняли, что, должно быть, удалились далеко от своей цели, и зверь перед ними, возможно, был направлен к ним, чтобы привести их к месту назначения. Вскоре слабый свет гаснущего фонаря начал увеличиваться в тысячу раз, когда его бледные лучи упали на внезапно возникшие груды древних сокровищ. Вот он — таинственный источник богатства Уинфилда Филлипса, Хирама Стокли до него, и кто знает, сколько испорченных душ было в предшествующие им века.
Как и предупреждал их Зарнак, истинными сокровищами искушения были обещанные тайны древнего богохульства, которые лежали за завесой человеческого невежества. Они уже получили больше этих секретов, чем хотелось бы Мейтланду. Он только надеялся, что сможет пережить это приключение с изрядной долей блаженного неведения.
VII
Много раз они чуть не теряли равновесие, когда случайно наступали на груды монет, скрытых грязной водой, или запинались об открытые петли старых сундуков, которые закрывались, как беззубые медвежьи капканы. Уставшие люди с онемевшими ногами, наконец, прибыли в место назначения, к которому их привела кошмарная овчарка. Все одинаково напряглись и прищурились, пытаясь уловить очертания затенённой головы, прижатой к скалистой стене пещеры перед ними. Это была какая-то статуя? Она казалась достаточно неподвижной, но затем с того места, где должны были находиться её губы, донесся низкий стон. Осмелев, мужчины подошли ближе, полукругом обходя жалкое существо, оказавшееся человеком, привязанным к камням с помощью комбинации ржавых кандалов и слишком тугих верёвок.
Он почти не шевелился, и все видели, что у него тяжёлая анемия. Полузажившие шрамы свидетельствовали о том, что у этого несчастного часто текла кровь. Удивительно, что в нём сохранилась хоть какая-то искра жизни. Возможно, кто-то или что-то сделало это с ним, и оно знало способы продлить жизнь. Или, что более важно, продлить смерть. Зарнак понял, что в любом случае этот человек долго не протянет. Оккультист наклонился поближе, жестом приглашая остальных сделать то же самое. Пугало из плоти каким-то образом ожило. Шёпот вырвался наружу.
— Брайан… Уинфилд… всё ещё жив… лучше бы я им не был, чёрт бы их побрал…
Внезапно огромная червеобразная тварь снова поднялась, разбрызгивая во все стороны отвратительную слизь. И снова она осталась стоять прямо напротив распятого человека, а между ними — Зарнак, Акбар Сингх и Мейтланд. Когда все трое невольно повернули головы, чтобы увидеть существо, возникшее позади них, умирающий заговорил снова, на этот раз с большей твёрдостью, словно у него откуда-то появилось второе дыхание.
— Мой кузен… Уинфилд… да, это!
Шёпот Зарнака перекрыл слабый голос мученика:
— …жирует и наставляет червя грызущего…
Мейтланд позеленел ещё больше.
— Но… кого я там видел? Конечно….
Он умолк в оцепенении, не способный понять очередного парадокса и пошатнулся. Неутомимый сикх протянул руку, чтобы поддержать его. Зарнак повернулся к Мейтланду.
— Джейкоб, сабиб Сингх, если я не ошибаюсь, человек, живущий в доме где-то наверху, — это не Уинфилд Филлипс, но тот, кто носит его лицо и форму. На самом деле это ни кто иной, как Хирам Стокли!
Опустошённая фигура, прикованная к заплесневелой стене, кивнула со всей настойчивостью, на какую была способна.
— Он читал «Некрономикон» и, должно быть, решил, что может обмануть смерть, заставив себя остаться в своём разлагающемся физическом теле, пока личинки не доберутся до него. Хирам, должно быть, позаботился о том, чтобы о его предстоящей смерти стало известно, оставил инструкции не бальзамировать его и распорядился немедленно похоронить. Чем скорее он доберётся до влажной и грязной земли на Поле Хаббла, тем лучше. Он уже начал отвратительно меняться, отсюда и церемония закрытия гроба. Он направлял свою угасающую волю на отвратительных пожирателей падали, пока они не поглотили его. Каким-то образом, — тут Зарнак указал на раскачивающуюся громаду юггьи-существа, — каким-то образом оно стало результатом магии Хирама. Но кто мог смириться с мыслью о том, чтобы продолжать жить в таком виде? Вот тут-то и появились злополучный Уинфилд Филлипс и его кузен Брайан.
Мейтланд, весь мокрый и уже продрогший до костей, тем не менее, обнаружил, что его позвоночник способен замёрзнуть ещё сильнее. Зарнак продолжал:
— Как молодые родственники и незнакомые ему люди, они, как можно предположить, не питают старых семейных обид и не знают причин, стоящих за ними. Старый Хирам выбрал их своими наследниками только потому, что надеялся заманить их в старую гасиенду. Должен признать, его логика была безупречна. Он надеялся, что они скоро раскроют тайну пещеры под домом, вероятно, полагая, что чистая жадность, если не любопытство, побудит их тщательно обыскать это место в поисках тайников с сокровищами старика. То, что было Хирамом Стокли, просто решило подождать у подножия лестницы, пока юноши рано или поздно не обнаружат потайной шкаф в библиотеке, и Хирам схватит первого, кто попадёт ему под руку.
Это была «алая жертва», кровь, необходимая новому телу Хирама, чтобы поддерживать его. Первым обречённым нарушителем спокойствия оказался бедняга Брайан. Существо Стокли ожидало, что сможет установить телепатическую связь с любым оставшимся кузеном, рассчитывая на определённую психическую предрасположенность, которая имелась в их погубленной колдовством родовой линии. Это сработало, и под видом обещания ему фаустовских знаний и несметных богатств Хирам заманил незрелого Филлипса на погибель. В конце концов, он совершил чудо, вытеснив само сознание Филлипса, навсегда заперев его в своём покрытом слизью теле. Его план работал отлично — до сих пор. Мы должны позаботиться о том, чтобы старый колдун не жил на земле и не осуществил свои ужасные планы, иначе вся Земля превратится в одно огромное Поле Хаббла.
— Как вы уже поняли, это стало бы только началом, — произнёс новый голос, и он доносился сверху, без сомнения, с той же самой лестницы, по которой много месяцев назад с риском для себя спускались двоюродные братья. Это был голос Уинфилда Филлипса, хотя опять-таки это был не он. Никто из мужчин не знал, как звучал голос Хирама Стокли, но если бы и знал, то теперь уже не ошибся бы.
Яркий свет, или так показалось чувствительным глазам троицы внизу, окутал их, сделав легкой мишенью для невидимого стрелка. Мейтланд сразу же упал, хотя нельзя было судить, насколько серьёзно его ранение. Выстрел в любом случае сбил бы его с ног, так как он уже был ослабшим. Зарнак и Акбар Сингх бросились к внешней окружности луча так быстро, как только могли, чтобы не споткнуться, в то время как ещё один выстрел разнес вдребезги голову Брайана Уинфилда. Если он ещё не умер в предыдущие мгновения, передав наконец-то кому-то своё послание, то пуля, предназначенная Зарнаку, освободила его. Другие выстрелы отдавались эхом и рикошетом, соперничая по громкости с возмущёнными криками Стокли; он, очевидно, надеялся высосать из Брайана ещё немного крови.
Когда Зарнак и сикх нашли неглубокие ниши, где можно было укрыться на мгновение, ни один из них не мог придумать, что делать дальше. Имелось мало вариантов, пока продолжались выстрелы; должно быть, это индеец Эхоктакус держал винтовку. Но в уравнении имелась одна переменная, которую никто не учёл, — то существо. Оно пробило поверхность озера слизи и скользнуло с удивительной быстротой к лестнице, где стояли новоиспечённый Хирам и его сообщник, отчаянно выпускающий бесполезные пули в приближающееся чудовище.
— Не трать зря время, старый дурак! — закричал Хирам голосом младшего Филлипса с непривычным акцентом. Когда извивающаяся ракета приблизилась к ним, стало ясно, что её целью был только Хирам, а индеец, отбросив в сторону свою винтовку, нырнул в воду. К своему несчастью, он приземлился на поджидавшую его фигуру Акбара Сингха, который встретил индейца подобающе — с кулаками.
Тем временем Хирам, одетый в тело своего племянника, боролся с чудовищем, но слизь тела юггьи поглотила его. Огромное беспозвоночное обрело новую силу, когда его присоски вскрыли десятки вен и артерий по всему теперь уже безвольному телу его врага. Крики Хирама стихли, глаза остекленели; узурпированное тело Уинфилда Филлипса съёжилось, как кожура сухофрукта. Месть Уинфилда Филлипса оказалась совершенной.
Всё это Зарнак видел, когда выползал из укрытия и незаметно поднимался по лестнице. Внизу сикх и индеец сражались с удивительной яростью. Титаническая сила Акбара Сингха несколько ослабла от многочасового утомительного напряжения, адреналин индейца заканчивался, уравнивая шансы противников. И всё же Зарнак не сомневался в конечном результате.