бы в пропасть, если бы колонны, обозначающие проезд в госпиталь, не помешали ей упасть.
Доктор Прендергаст и двое его помощников открыли дверцу машины и вытащили меня, находящегося в полубессознательном состоянии.
— Что случилось, Рэндалл? — с тревогой спросил Прендергаст.
Я тупо стоял, не зная, что ответить.
— Мы наблюдали за тобой в течение некоторого времени. Мы видели огни твоих фар за пять миль. Ты ехал, как спящий. Посмотри!
Я оглянулся и увидел следы своей машины на лужайках перед госпиталем. Оказалось, что я съехал с шоссе и путешествовал по холмам и долинам ландшафтного сада. Меня охватила дрожь. Я мог видеть следы от шин, выходящих на дорогу. Я даже видел фары другой машины, ехавшей по той же трассе, что и я. Она находилась очень далеко. В мягком воздухе не было влаги; звёзды в небе надо мной мерцали на тех же местах, что и столетия назад. Туман рассеялся!
С новым страхом, сжимающим моё сердце, я заговорил с Прендергастом.
— Туман… дождь… Они мешали моему обзору. Половину времени я не мог найти дорогу. Я никогда ещё не ездил такой темноте!
— Туман? Дождь? Не было ни тумана, ни дождя. Да ведь мы могли видеть твои фары за много миль. Ночь ясна, как кристалл!
— Но был туман, минуту назад, — возразил я. — Я говорю вам, что машина промокла из-за него.
Говоря это, я протянул руку к лобовому стеклу, намереваясь доказать свои слова, и уставился на стекло в изумлении. Там не было никаких следов влаги, вообще никаких! Я наклонился к траве и уткнулся в неё рукой. Никаких следов дождя. Она даже немного высохла, и я видел, что её уже некоторое время не поливали. Я снова всмотрелся в ночную темноту. Нигде не проплывало облаков, никакого тумана между городом и госпиталем.
— Тебе требуется успокоительное. Зайдём внутрь, и я налью тебе, — сказал доктор Прендергаст, осторожно беря меня за руку.
Опасаясь за свой рассудок, я, спотыкаясь, направился к зданию. Когда я в последний раз оглянулся, мне показалось, что я увидел тонкую струйку болезненного пара, вьющегося вокруг зеленой лужайки, словно жёлтый ядовитый призрак, и пока мои расстроенные нервы трепетали всеми фибрами, до меня донеслось приглушённое эхо издевательского смеха.
Наполовину идущим, наполовину скользящим я был препровождён в госпиталь.
2
— Тебе лучше? — спросил доктор Прендергаст, когда я проглотил настойку, которую он дал мне.
В бодрящем воздухе его личного кабинета я почувствовал, что мои страхи стали совсем незначительны. Я даже чувствовал, что вынужден громко смеяться над ними. Но воспоминание об этой поездке так легко не стиралось. Тем не менее, я не придал значения произошедшему, объяснив, что мало спал, и ночная езда плохо отражается на мне. Доктор Прендергаст бросил на меня странный взгляд, скосив глаза, но ничего не сказал.
Мы вышли из кабинета и, поднявшись на лифте, вскоре оказались в палате № 3 — той самой, где держали взаперти психически больных. Медсестра встретила нас с больничной картой в руках.
— Как пациент? — с большим интересом спросил мой коллега.
— Всё ещё в бреду, доктор, — ответила миловидная, невысокая медсестра.
— Мы посмотрим на него, — заметил Прендергаст, направляясь к койке, расположенной в дальнем углу палаты, и обратился ко мне: — Вот он.
Перед нами лежала бледная фигура. Чёрные волосы пациента были растрёпаны, как будто он рвал их пальцами. Глубокие тёмные круги вокруг глаз делали его похожим на мрачного предшественника самой смерти. Он говорил нечленораздельно и бессвязно, беседуя с каким-то воображаемым существом, которое видел только он один.
Когда я сел рядом с пациентом, тот разразился бешеным смехом. Подняв свою истощенную руку, он указал на моё лицо своим пальцем:
— Ха! Ха! Явился ещё один желающий ограбить Хозяина. Вы пришли слишком поздно… Он позаботился об этом. Ха-ха!
— Угомонитесь, — сказал доктор Прендергаст успокаивающим голосом. — Вы поправитесь, но вам не следует так волноваться.
— Поправлюсь? О нет, я не… Хозяин позаботился об этом. Я собираюсь скоро, очень скоро. Я собираюсь присоединиться к Хозяину. В глубине души — там, где он ждёт верующих. Вот куда я направляюсь. Почему я должен хотеть жить? Зачем мне ждать, когда есть работа, которую нужно сделать?
— Что за работа? — спросил я, надеясь, что если пациенту позволят говорить, это избавит его от напряжения.
— Работа в джунглях. Глубинная работа. Вот, что нужно сделать. Время приближается. Миллионы и миллионы помогут. И я скоро буду там. Ха! Ха! Вы пришли слишком поздно Хозяин позаботился об этом. Он едет верхом на буре. Его дыхание — это дыхание тумана. С дождём он приходит на землю. Он остановил вас сегодня вечером. А? Не так ли?
Почему-то меня встревожили эти слова. Кем был этот Хозяин, что едет на крыльях бури, и чьим дыханием является туман? Я спросил себя: как этот сумасшедший, пребывая в бреду, узнал о том, что случилось со мной по дороге в госпиталь?
У пациента перехватило дыхание. Его усилия были напрасны, и, по-видимому, он находился на грани смерти. Медсестра принесла стакан воды, которую тот жадно выпил.
— Вода, — проговорил он. — Океаны воды. Вот, что любит Хозяин. Это способ связаться с ним. В пещеры, где пылает голубой свет, вода уходит вниз, вниз, под тела мертвецов, глубоко-глубоко. Хозяин! А! Б'Мот! Хозяин, я приду!
Голова больного откинулась на подушку, и с выражением восхищения в глазах он умер. Я стоял в замешательстве. Это не могло быть обычным случаем галлюцинации. Этот пациент казался заколдованным, одержимым, как и говорил доктор Прендергаст. Вместе с ним мы отошли от койки.
Внезапно доктор лихорадочно сжал мою руку.
— Смотри, — закричал он. — Смотри!
Я повернулся в том направлении, куда он указывал. Рука пациента всё ещё сжимала стакан с остатками воды. Она излучала яркое голубоватое сияние. Оно освещало лицо мертвеца, и от этого его лицо стало зеленоватым. Его губы скривились в рычании, а острые длинные клыки пронзили его закрытый рот и выступили наружу.
Вода в стакане заклокотала, словно закипела; и затем на моих глазах уровень жидкости стал медленно падать, пока в стакане не осталось ничего, кроме голубоватого сияния, окружавшего не только сам стакан, но и койку, простыни, мертвеца и нас самих!
3
Груз моих профессиональных обязанностей заставил меня на несколько дней забыть об этом деле, но его вновь довели до моего сознания самым грубым и странным образом.
Я небрежно просматривал газету, когда мой взгляд зацепился за маленькую и, по-видимому, малозначительную заметку, которая была зажата между историями о судебном деле по поводу серьёзных алиментов и о рейде против нескольких бутлегеров. Если бы редактор знал всю важность этой новости, он бы напечатал её крупным шрифтом и выпустил бы специальное издание своей газеты. Я цитирую заметку дословно:
АРИКА, ПЕРУ, 8 мая. Сегодня здесь полиция обратила внимание на странный случай. Алонзо Сигардус, уроженец Вест-Индии, предстал перед судьей Кордеро по обвинению в попытке самоубийства. Капитан Дженкс, наблюдатель на станции Морской Биржи, видел, как Сигардус нырнул в океан возле мыса Локаста.
Дженкс говорит, что он бросился на помощь человеку, думая, что тот намеревался поплавать и не знал о предательском отливе в тот момент. Однако когда он добрался до мыса, то сразу понял, что это была попытка самоубийства, поскольку Сигардус не умел плавать и просто беспомощно барахтался в глубине.
Капитан Дженкс быстро нырнул в воду в месте, известном туристам как Котёл Дьявола, и после неистовой борьбы с водоворотом, во время которого Сигардус сделал всё возможное, чтобы утопить их обоих, Дженкс смог спасти этого человека.
Однако вместо благодарности Сигардус грубо ударил Дженкса по лицу, крича: «Проклятие Б'Мота на тебя! Это был зов Хозяина. Какое ты имеешь право вмешиваться? Я собирался присоединиться к Б'Моту, а теперь ты снова вытащил меня назад. Когда придёт время, ты будешь страдать».
Этот случай вызвал сильный интерес у местных жителей, потому что считается, что Котёл Дьявола в туманные дни становится местом собрания духов из глубин. Легенда гласит, что в такие дни и в сезон дождей Чудовище Омута восстаёт из глубокой воды, чтобы требовать своего.
Очевидно, суеверный Сигардус думал, что его призвал дух Котла. Интересно отметить, что после его спасения, густая дымка начала затягивать омут. До этого времени солнце ярко сияло.
Местное население сильно взволнованно, говорят, что это спасение не сулит ничего хорошего. В нескольких деревнях, расположенных в глубине страны, возникли серьёзные беспорядки, и полиция вместе с военными объединили свои силы для защиты белого населения, против которого, как представляется, главным образом и были направлены выступления.
По-видимому, этот инцидент был замечен журналистами только благодаря легендам, связанным с Котлом Дьявола, что представляли интерес для внешнего мира, а также из-за попыток восстаний. Но для меня вставка этого единственного и явно неполного слова придала всей заметке зловещую и ужасную интонацию.
Кем или чем был Б'Мот? Должно быть, это тот самый «Хозяин», к которому в Германо-Американском Госпитале обращался умирающий. Я даже не сомневался, что в Перу произошло событие из той же серии, и связывало нашего больного и Сигардуса именно коварное влияние Б'Мота.
Я почувствовал, как у меня волосы встали дыбом, когда я перечитал новость и дошёл до заметки о тумане, который накрыл омут после того, как Сигардус произнёс свое проклятие. Слишком сильное сходство, чтобы объяснить туман простым совпадением. Как психиатра это меня очень заинтересовало, и я даже начал смутно ощущать, что мой долг — расследовать всё это дело. Возможно (и какой бы надуманной ни казалась эта идея, я размышлял о ней со всей серьёзностью), на карту было поставлено само здравомыслие мира.
Отложив газету в сторону и собираясь ехать в свой врачебный кабинет, я снова ощутил гнетущую тяжесть того невыразимого, чего я постепенно начинал бояться — ехать одному в тумане или под дождём (хотя я и не осмеливался рассказывать кому-либо об этой фобии). Я чувствовал… Боже мой, как я чувствовал… тяжесть этой скверны. Казалось, что меня непреклонно втягивают в пасть этого разложения. Я стоял как вкопанный, стуча зубами, не в силах поднять руку, и смотрел на то место, где, как я был абсолютно уверен, находилось это Существо. И тут до моего затуманенного сознания донёсся повелительный телефонный звонок.