— Потому что они из моря — пожирают друг друга. Каждое живое существо, которое они пожирают, если оно не принадлежит морю, — это ещё одна душа, добавленная к их силе — к могуществу Б'Мота.
— Невероятно! — воскликнул я в изумлении.
— Вот это слово. Но я знаю, не могу сказать, откуда я это знаю, но я всё равно это чувствую, что смысл всего происходящего состоит в том, чтобы передать подавляющую власть в руки грязных мерзостей на дне моря и в глубинах джунглей. Ты прямо здесь. Я уже понял это. Поэтому ты скармливал наземных существ тем рептилиям в резервуаре?
Прендергаст проследил за моим указательным пальцем и в ужасе отпрянул от своих питомцев.
— Это я собрал тех тварей? — спросил он дрожащим голосом.
— Да. Разве ты не помнишь этого?
— У меня есть навязчивая идея расставлять приманки для насекомых под воздействием воли, более сильной, чем моя собственная, но почему я держу этих змей, я не знаю.
— Ты украл их сегодня днём, — тихо сказал я.
— Украл их, вот как? Я совсем не помню этого. Это Существо довольно крепко меня держит. Боюсь, что если мы ничего не сможем сделать, мне конец. Я не могу вспомнить, чем занимался в последние несколько дней. Я проигрываю этот бой.
— Мы тебя вытащим. Моя гипотеза заключается в том, что ты раздобыл рептилий, чтобы скормить им других существ, и таким образом увеличить долю душ для морских глубин. Я не могу объяснить это лучше, но ты, возможно, понимаешь. Ты хотел помочь этому ужасному замыслу, усилив ментальное влияние Хозяина и ему подобных.
Я вздрогнул, когда обнаружил, что использую слово «Хозяин» так легко и знакомо.
— Без сомнения, ты прав. Я не могу представить никакой другой причины для такого поступка. Сам вид этих зелёных, слизистых тварей меня сейчас пугает. Я не могу думать об этом без содрогания.
— Есть одна вещь, которую я хочу у тебя спросить.
— Давай, — ответил мой друг без особого энтузиазма.
— Есть ли какие-то особенные моменты, когда это Существо приходит к тебе?
— Нет конкретного времени, но есть определённые обстоятельства. Ей-богу, мне следовало бы подумать об этом раньше! Именно когда снаружи туман, я испытываю чувство сонливости, которое предшествует этим приступам.
Я не мог сдержать крик, когда услышал это. Я вспомнил свой собственный опыт в автомобиле в ту ночь, теперь уже так давно, как мне казалось. Сонливость пришла ко мне вместе с одуряющим аккомпанементом, когда туман просочился сквозь щели машины. Туман исчез, когда я включил обогреватель. Мне пришла в голову мысль — как можно спасти моего друга, находящегося на краю гибели.
Я позвонил в колокольчик, вызывая санитара.
— Немедленно разожгите дрова в камине! — приказал я.
Санитар изумлённо уставился на меня. День был жаркий, и мой приказ, должно быть, казался таким же безумным, как сбор муравьев больным человеком.
— Скорее, — рявкнул я, увидев, как по лицу Прендергаста расползается знакомое мне выражение.
Санитар умчался как ветер, понимая, что дело, должно быть, важное. Пока я с тревогой наблюдал за борьбой, которая, как я знаю, происходила в уме моего друга, санитар принёс дрова. Бусинки пота выделялись на лбу моего друга. Он стиснул челюсти в яростной решимости, наблюдая, как санитар тщетно пытается разжечь огонь.
Нельзя было терять времени. Я выскочил из комнаты в диспансер. Мои глаза нашли бутылку спирта. Выхватив её из рук испуганного интерна, я побежал обратно в палату так быстро, как позволяли мои ноги.
Доктор Прендергаст извивался на кровати и отчаянно отмахивался от тонких клочьев серого тумана, которые, словно вытягивали свои извилистые щупальца, чтобы притянуть его к себе. Казалось, они на самом деле живые. Я был уверен, что так оно и было. Прендергаст лежал на кровати, словно пытаясь спрятаться от неумолимой цели этого Существа, которое стремилось разрушить его рассудок.
Я выплеснул весь спирт, он загорелся от спички, и пламя жадно лизнуло дрова. Тонкие струйки тумана стали корчиться и извиваться, постепенно исчезая по мере того, как огонь набирал силу и угрожающе рычал в сторону Существа из глубин.
Я увидел измученную фигуру моего коллеги, дрожащую и слабую, но улыбающуюся — и в здравом уме!
7
— Мы победили! — радостно закричал он, хватая меня за руку.
— Правильнее сказать «мы побеждаем», — улыбнулся я, довольный успехом своего эксперимента. — Не позволяй этому огню погаснуть, как бы жарко здесь ни было, иначе ты скоро поймешь, что это дело ещё не закончено. Смотри! Разве ты не видишь его там на лужайке? Туман клубится и извивается, это Существо расстроилось. Туман живой, я клянусь. Если огонь погаснет или ты откроешь это окно, оно снова будет преследовать нас и с удвоенной силой! Не забывай — поддерживай огонь и днём и ночью! Сейчас от него зависят жизнь и смерть!
Я немедленно ушел, потому что у меня имелось много дел. Я поспешно поехал в Броклбэнк, провинциальный городок. Остановив машину перед воротами большого дома, я нажал кнопку звонка. Слуга, который хорошо меня знал, без предисловий привёл меня в библиотеку моего старого друга Джеффри д'Арланкура, что изучал древности и странные верования. Я удивлялся сам себе, что не вспомнил о нём раньше.
Без дальнейших промедлений я начал с главного:
— Что ты знаешь о поклонении Бегемоту, Джефф?
Он вопросительно наморщил брови.
— Бегемоту?… Ну, немного. Это, по-видимому, мифическое чудовище, которое было центром различных форм Сатанизма, псевдорелигии и откровенной резни.
Я рассказал приятелю о своих исследованиях книг средневековых философов и о том, что я смог разузнать об этом Существе.
— В этом случае ты, вероятно, знаешь больше, чем я могу поведать, — сказал д'Арланкур с улыбкой, — за исключением того, что ты, возможно, никогда не видел, чтобы поклонение Бегемоту действительно практиковалось.
— Действительно, не видел, — признался я. — Вот по этому поводу я и пришёл к тебе.
— Что ж, а я видел. Это имя, очевидно, имеет неисчислимые вариации, но основная идея всегда одна и та же. Иногда у меня возникает соблазн считать, что нечто подобное может существовать и в реальности. Ты, конечно, знаешь, что так называемые дикие народы предаются всем формам вудуизма, анимизма и тому подобного. В своём мудрствовании мы говорим, что это только потому, что дикари ещё не научились истинному чувству ценностей. Я часто склонен думать, что это потому, что они более свободны в своём субъективном восприятии, чем мы. Они думают, что дерево обладает силой добра и зла. Мы говорим, что это невозможно, и всё же Бозе, например, упомянул одного из великих учёных, который убедительно доказал, что растение испытывает чувство радости и боли, и на самом деле громко плачет, когда ему причиняют вред. Эти дикие люди легко поддаются влиянию того, что мы называем духовными явлениями (потому что мы не можем постичь их иначе). Естественно, среди подобных народов такое поклонение может найти устойчивую точку опоры. Чем лучше мы воспринимаем жизнь в её первозданной реальности, тем ближе мы подходим к поклонению Бегемоту и другим родственным существам.
— Ты подразумеваешь, что от такого поклонения есть польза? — удивлённо спросил я.
— Я не утверждаю этого, но скажу, что подобное поклонение служит определённой цели и заполняет пробел, который мы в цивилизованные времена оставили пустым. Но вернёмся к нашему предмету. Если вы хотите найти примеры поклонения Бегемоту, ищите их среди низших слоев общества — в жарких странах, среди коренных жителей Новой Зеландии и так далее. Именно в таких местах я обнаружил бесчисленные примеры подобного поклонения во время своего недавнего путешествия. Признаюсь, я был очень удивлен тому, что поклонение Бегемоту там преобладает. Оно распространяется с угрожающей скоростью.
— Расскажи мне подробно, — попросил я, затаив дыхание. Видимо, наконец-то я напал на след.
— По существу, поклонение везде одинаково, и само его сходство придает ему видимость представления широко распространенной истины. Похоже, оно связано с реальным живым существом. Великая идея заключается в том, что быстро приближается время, когда цивилизация будет уничтожена, вернутся джунгли и закон силы вновь восторжествует.
Очевидно, этого Бегемота никто никогда не видел, но его можно почувствовать. Я почти верю, что почувствовал его сам. Заклинания произносятся на языке, абсолютно никому непонятном; сами знахари говорили мне, что они могут постичь смысл только с помощью традиционных переводов. И вот ещё одна странность: хотя я видел это поклонение в Новой Гвинее и Перу, в Малайзии и Финляндии, заклинания у разных народов звучат похоже. Это определённо одни и те же слова. Они звучат как непонятная тарабарщина, больше похожи на язык обезьян или рёв морского льва, чем на речь, но эти расы, разбросанные на большом расстоянии друг от друга, произносят их почти одинаково. Рэндалл… они что-то значат!
И вновь я почувствовал, как у меня по коже поползли мурашки при мысли о той огромной силе, с которой мне пришлось иметь дело.
— Какова главная особенность этого поклонения?
— Их две: мистический союз с Бегемотом, что означает обязательство помочь ему в восстановлении джунглей и свержении цивилизации; и, во-вторых, объективная сторона, которая включает в себя жертвоприношение неверующих — обычно рептилиям, хотя я видел детей, которых отдали ягуарам, этих животных держали в качестве священных символов.
— Полагаю, даже у нас есть места, где властвует эта мерзость, — обеспокоенно предположил я.
— Не сомневаюсь в этом, — согласился мой учёный друг. — Очевидно, это Существо собирает жертвы повсюду, почему бы и не здесь? Я даже могу предположить, где мы можем найти подобный культ в нашей стране.
Затем я рассказал д'Арланкуру обо всём, что привело меня к подобным вопросам. Когда я закончил, его лицо выглядело напряжённым и испуганным.
— Это чудовищно! Я едва могу в это поверить. Если это правда, мы должны немедленно что-то предпринять, чтобы искоренить эту раковую гниль в самом её сердце. Подожди!