Эта книга всё ещё у меня. Я бережно храню её в пластиковом пакете, хотя она далеко не в идеальном состоянии. Её обложка выцветшая и грязная, с загнутыми нижними углами; на страницах много пятен и моих детских рисунков, и, что хуже всего, в книгу вклеен рисунок мыши. В 12 лет я пытался убедить себя, что это крыса, а книга — сам «Некрономикон».
Я уверен, что многие знатоки Лавкрафта посмеялись бы над этим, и я им полностью сочувствую, но для меня это, безусловно, самый ценный предмет в моей коллекции Лавкрафта, даже более ценный, чем моё любимое, первое издание «Иннсмута» с иллюстрациями Атпателя и с опечатками. Данную книгу я приобрёл много лет спустя. Но я полностью погрузился в ту книгу из Ки-Уэста, прочитав всего несколько абзацев, и с тех пор я никогда полностью не выходил из неё.
Я представляю себя бродящим по тихим докам «Иннсмута», или ночным шпионом в тёмном, мёртвом Нью-Йорке из рассказа «Он»; я навсегда останусь отчасти «Изгоем» и благоговейным слушателем «Шепчущего во тьме», и что самое главное и радостное — путешественником, с энтузиазмом оседлавшим гибридную крылатую тварь, которую ни один здравый глаз никогда не сможет полностью охватить; я представляю, как прокладываю себе путь через извилистые, темные туннели на «Праздник».
Я полагаю, в каком-то смысле это своего рода проклятие, но я бы не хотел, чтобы это было по-другому, и я ужасно благодарен вам за это, мистер Лавкрафт.
Пожалуйста, примите эту мою историю как своего рода благодарность.
Брайан ЛамлиУНИКАЛЬНОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО
Brian Lumley. «An Item of Supporting Evidence»,1970.
Именно содержание письма от Чандлера Дэвиса, художника, рисующего странные мистические картины, побудило меня пригласить его к себе в поместье Блоун-Хаус. Дэвис в своём письме поведал о негативном влиянии, которое оказал на него мой рассказ «Царство Йегг-ха». Не то, чтобы я сильно огорчился из-за негативных комментариев мистера Дэвиса — вы никогда не сможете угодить всем, — но я определённо был не согласен с его аргументами. Он считал, что время мифологической фантастики «прошло», что сказочные земли и существа из Мифов Ктулху, сверкающие цитадели и тёмные демоны Киммерии должны умереть печальной, но верной смертью вместе со своими создателями, и что постоянное повторение сюжетов из этих историй, чем занимаюсь я и многие другие писатели, ослабляет впечатление от оригинальных произведений. И, по-видимому, мой рассказ, по общему признанию Лавкрафтовский, раздражал Дэвиса именно в этом отношении. Действие у меня происходило в те времена, когда Рим владычествовал над Англией, и я описывал поклонение «внешнему Богу». Вероятно, особенно сильно разозлил мистера Дэвиса тот факт, что я изобразил «настолько невероятного Бога», существовавшего в хорошо изученный период истории Англии, что даже студент-троечник, изучающий древности нашей страны, вряд ли мог не заметить очевидную неправдоподобность моего рассказа.
Я был рад, что господин Дэвис написал непосредственно мне, а не в отдел писем журнала «Гротеск», в котором первоначально появился мой рассказ, потому что тогда я был бы вынужден принять ответные меры, что, несомненно, вызвало бы большие приливные волны нежелательной активности на многих научных побережьях. Очевидно, этот художник не знал, что все мои рассказы основаны на каком-нибудь реальном факте, пусть и незначительном, и что я никогда не писал ничего, что, по моему мнению, не могло произойти, или в какой-нибудь степени не было бы связано непосредственно со мной.
Как бы то ни было, мистер Дэвис принял моё приглашение и, несмотря на странную ауру дурного предчувствия, которая окружает Блоун-Хаус, навестил меня однажды воскресным днём несколько недель назад. Он впервые ступил на порог моего дома, и я с удовлетворением отметил, как его глаза с завистью оглядывали содержимое моих книжных полок.
Взявшись за корешок оригинального экземпляра «Людей Монолита» Джеффри, художник отметил, как мне повезло, что я владею таким количеством редких книг; он даже зачитал некоторые названия, пока осматривался. В своём коротком монологе Дэвис похвалил «Оригинальные заметки о Некрономиконе» Фири, отвратительный «Хтаат Аквадинген», буквально бесценную книгу «Культ упырей» и многие другие подобные произведения, включая такие антропологические первоисточники, как «Золотая ветвь» и «Культ ведьм» мисс Мюррей. Я обратил внимание Дэвиса на то, что у меня также имеется перевод малоизвестного «Пограничного гарнизона», написанного около 138 года н. э. Лоллием Урбикусом. Я взял эту книгу с полки, прежде чем налить своему гостю приветственный бренди.
— Полагаю, что в этой книге содержится доказательство, о котором вы упомянули в своём письме, мистер Кроу? — спросил Дэвис. — В связи с этим считаю справедливым предупредить вас с самого начала: я не могу доверять всему, что говорит Урбикус, хотя я признаю, что его описание храма Митры в Баррбурге было довольно точным.
Оценив то, как мой явно эрудированный критик начал свою речь, я ответил на его исследовательский выпад улыбкой и сказал:
— Нет, книга просто содержит несколько дополнительных фрагментов, представляющих интерес в связи с моим уникальным доказательством, имеющим совершенно иной характер.
— Я не хочу, чтобы вы поняли меня неправильно, мистер Кроу, — ответил Дэвис, доставая из кармана сигареты и устраиваясь поудобнее в кресле; он готовился к предстоящей, более напряжённой битве. — В качестве развлечения ваша история была очень хорошей, даже превосходной, и любой случайный читатель, несомненно, испытал определённое содрогание от некоторых «шокирующих» намёков, которые вы так успешно использовали; но поместить место действия в период, в котором мы так исторически и археологически «уверены», в тот же период, отмечу это особенно, когда старик Урбикус делал заметки для своей книги, было ошибкой, без которой ваш рассказ вполне мог бы обойтись. Видите ли, я коллекционер, можно сказать, гурман подобных историй, и, хотя я не хочу показаться оскорбительным, должен признать, что такие промахи, как ваши, меня сильно раздражают…
Дэвис отпил глоток бренди.
Пока он высказывал своё мнение, я осторожно открыл «Пограничный гарнизон» на заранее отмеченной странице, и как только Дэвис закончил, я развернул книгу и перебросил её через разделяющий нас стол, чтобы критик мог прочитать отмеченный абзац. Улыбаясь, он так и сделал, хотя мне показалось, что его улыбка была слишком саркастичной; и, конечно, когда Дэвис дочитал абзац, он захлопнул книгу с таким выражением лица, которое означало полное неприятие моих аргументов.
— Я тоже читал легенды Платона об Атлантиде и Бореллия о… э-э, перерождении? Нет, мистер Кроу, отчёт Лоллия Урбикуса о смерти Йегг-ха от мечей напуганных и обезумевших римских солдат не производит на меня никакого впечатления. Прошу прощения.
— Мне скорее кажется, что вы отвергаете Платона и Бореллия как слишком поверхностных авторов, мистер Дэвис! — воскликнул я. — Я могу только подозревать, что ваша оценка их сочинений, не говоря уже о книге Лоллия Урбикуса, основана на том же настрое ума, с которым Инквизиция рассматривала работы Галилео Галилея; и, конечно, если бы Сайс не раскопал останки хеттов по всей Малой Азии и Северной Сирии, вы бы, вероятно, до сих пор отрицали, что они когда-либо существовали!
Я улыбнулся.
— Я тронут! — ответил Дэвис. — Ловлю вас на слове, мистер Кроу! Вы сказали: останки. Именно, именно так! В конце концов, останки — это доказательство! Но скажите мне, пожалуйста, какие останки свидетельствуют о том, что это отвратительное изобретение Урбикуса когда-либо существовало?
— Вы думаете, что он сам создал Йегг-ха? — спросил я. — Вы полагаете, что безликое, десятифутовое чудовище, о котором он упоминал в своих записях, было плодом его собственного воображения?
— О, нет. Я бы не был так самонадеян. Вероятно, Урбикус почерпнул эту идею из местных легенд или сказок. Позже, вместо того чтобы списать позорную потерю полусотни солдат в результате нападения варваров, он приписал их уничтожение этому гигантскому, безликому Богу…
— Хм-м-м, умно, — ответил я. — А как насчёт братской могилы, недавно обнаруженной в Бриддок Форте, с сорока восемью фантастически изуродованными римскими скелетами, беспорядочно сваленными один на другой, некоторые всё ещё в доспехах, как будто их хоронили в большой спешке?
Эта информация немного удивила Дэвиса.
— Я забыл об этом, — признался он. — Но, ради Бога, там, должно быть, происходили тысячи мелких стычек, которые так и не попали в хронику! Видите ли, в этом вся суть, мистер Кроу; вы говорите об этих вещах точно так же, как вы писали о них в этом вашем чёртовом рассказе, как будто вы в них реально верите! Вы словно в самом деле считаете, что огромное, смертоносное, безумное существо было вызвано из ада варварами, чтобы сразиться с римлянами! Как будто у вас есть определённые доказательства, но их у вас нет. Вам вообще не стоило писать свой рассказ, якобы основанный на исторических документах. Одному Богу известно, сколько бедных, обманутых читателей у вас появится; они будут бегать по Бриддоку и Хаусстедсу, дрожа от ужаса при мысли, что они, возможно, ступают по той же земле, на которой римляне вели страшную битву с отвратительным Йегг-ха!
Пока Дэвис зажигал сигарету, я налил ещё бренди в его бокал и усмехнулся.
— Что ж, я явно нажил себе литературного врага! Я сожалею об этом, потому что у меня имелось намерение попросить вас проиллюстрировать мою следующую книгу. Но в любом случае, скажите мне, вы когда-нибудь видели тот ужасный десятифутовый кусок гранитной статуи в секции римских древностей Британского музея?
— Да, видел; полагаю, что он сделан из известняка. Существо с короткими крыльями, очень похожее на Бога из вашего рассказа, с изуродованными чертами лица и… — Дэвис не сдержался. — К чему вы клоните?