В нашем массовом сознании укоренен миф, согласно которому существуют благородные творцы — бескорыстные деятели культуры или науки, и противостоящая им косная государственно-бюрократическая машина.
На самом деле так бывает, но крайне редко, и, как правило, на низких уровнях научной или творческой иерархии. Гораздо чаще имеются некие (почти никогда — формальные) структуры, пронизывающие весь государственный и ведомственный (научный, культурный) организм сверху до низу, и активно противоборствующие с другими подобными структурами в отстаивании своих интересов. Причем интересы эти, как правило, объединяют как вещи сугубо-духовные (научная школа, художественное направление, представления о дальнейшем развитии области науки или техники), так и вполне шкурные (очевидно, что более приоритетное направление получит большее финансирование.).
Описанное инвариантно к странам, социально-политическому строю и областям человеческой деятельности. Подобная ситуация наличествует и в нашей стране, и в США, и в научной фантастике, и в ядерной физике, и в ракетно-космической технике.
И как это могло помочь И. А. Ефремову увидеть пленку с летными испытаниями прототипов «Ориона» еще в 1962–1963 гг.?
Выше уже говорилось, что осенью 1963 года в Москве был подписан Договор о запрете ядерных испытаний в космическом пространстве, в атмосфере и под водой. Договор бессрочный, действует поныне, к нему присоединились все страны, которых это как-то может касаться. Если неглубоко интересоваться историей его подписания, может создаться впечатление, что физики-ядерщики всего мира были едины в поддержке этого Договора, но так ли это было на самом деле?
Оказывается, американская сторона предлагала вывести из-под действия договора атомно-импульсные тяговые системы, т. е. «Орион» и другие подобные.
По американским же данным, советская сторона категорически отвергла это предложение — по вполне понятным военным причинам. Но если в СССР тоже прорабатывалась подобная система, то вряд ли ее разработчики были очень рады Договору в его подписанной версии. Напомню, названа пока только одна наша фамилия — Сахаров.
Человек, страшно далекий от созданной о нем диссидентской легенды, на тот момент в высшей степени авторитетный для руководства не только атомной отрасли, но и страны, и, соответственно, влиятельный. И он, конечно, был не один! Известно, что в США «Орионом» занималась команда, спаянная общей мечтой о покорении Солнечной системы — но и по нашу сторону это тоже должна была быть такая же команда! И они вполне могли найти общий язык — в истории есть прецеденты.
Вывести взрыволеты из-под Договора можно было только одним способом: убедив как власти СССР и США, так и мировое общественное мнение, в том, что такие аппараты необходимы — и безопасны, а ведь каждый взлет сопровождался многочисленными ядерными взрывами в атмосфере! Так почему бы не попробовать привлечь к этому писателя, так ярко описавшего прекрасное космическое будущее Человечества?
Была и еще одна веская причина попытаться склонить на свою сторону именно Ефремова. Наиболее «убойным» аргументом «против» взрыволетов является именно необходимость ядерных взрывов, причем множества ядерных взрывов.
Предотвратить выпадение радиоактивных осадков при этом невозможно, но вот оценка их опасности — вопрос отнюдь не однозначный. Между тем, в «Туманности Андромеды» Иван Антонович во весь голос заявил об опасности неразумного использования «примитивных способов получения ядерной энергии». Тем весомее была бы его поддержка атомно-импульсных двигателей. В рамках соответствующей «обработки» по каналам негласного взаимодействия (впрочем, вышеописанные вертикальные структуры по необходимости включают и спецслужбистскую компоненту), Ефремову могла быть предоставлена полная информация по «Ориону», включая и эффектные кинокадры летных испытаний.
Но. Что-то не сложилось. Может быть, Ивана Антоновича не удалось переубедить. А может быть, сторонники взрыволетов проиграли в подковерной борьбе научно-военно-промышленно-политических, будем называть вещи своими именами, кланов. Договор 1963 года, Московский Договор, краеугольный камень международной ядерной безопасности, был подписан и вступил в силу без каких-либо исключений.
Конечно, Ефремова должны были крайне убедительно попросить молчать об этой истории. И — если гипотеза верна — совершенно по-иному выглядят до сих пор не имеющие рационального объяснения действия КГБ после его смерти. Но, описывая «Темное пламя», писатель вполне мог «опереться» на проект, который и поныне, через полвека после прекращения работ, превосходит все предлагаемые космические транспортные средства в той же степени, в какой звездолет прямого луча из «Часа быка» превосходит анамезонные звездолеты 1-го класса из «Туманности Андромеды»!
Иллюстрации:
ЗВЁЗДНЫЙ ЗОВ
Андрей Константинов
Рассказ
Картина Ю. Швеца
Что ж, Человек? — За ревом стали,
В огне, в пороховом дыму
Какие огненные дали
Открылись взору твоему?
Сначала откуда-то сверху донеслось протяжное звучание на высокой ноте, оно было как пение ветра в отдаленном ущелье. Звук постепенно сгустился, уходя в нижние регистры и затих. Мгновенья падали в тишине — одно, второе, третье… — пока для их отсчета не нашлась новая мелодия, и тогда послышался нарастающий перезвон капели — во время сезона дождей в лесах у подножия Великих гор так поет вода, сбегая по ярусам могучих ветвей, над которыми во все небо стоят радуги. Разноголосый, многократно отраженный эхом, этот перезвон заполнил простор под высоким сапфировым сводом поста управления, возвещая о том, что вращение звездолета в четырехмерной системе координат замедлилось до порогового уровня, и локус искривленного пространства распрямляется, выпуская корабль в очередную, теперь уже последнюю на пути, точку космоса.
Голографические фигуры над индикаторным окном, за мгновение до того алертно вытянутые в форме голубоватых полупрозрачных сталагмитов, резко просели и теперь медленно растекались в горизонталь. Стройная рыжеволосая женщина в темно-синей тунике остановилась рядом с высоким сосредоточенно-неподвижным напарником, закутанным в длинную пурпурную накидку, и, дождавшись полного выравнивания пространственной метрики, включила обзор.
Купол, переборки и опалесцирующая палуба под ногами исчезли, пост управления повис среди знакомых звезд. В тени, отбрасываемой огромным пылевым скоплением, они льдисто мерцали в перспективе галактической плоскости сливаясь в обод гигантского колеса, и внешне почти незаметная близость одной из них сознанием скорого завершения пути согревала сердца космических скитальцев.
«Звездный зов» — корабль планетной системы Гала — плавно разворачивался в направлении дома, до которого теперь оставалось всего четыре вахты пути. Двое звездолетчиков, стоя на невидимой поверхности, сосредоточенно созерцали, как вокруг них плывет величественная картина открытого космоса. Сейчас они чем-то напоминали древних мастеров, которые только что завершили внутреннюю роспись храма и теперь отпускают свое творение в мир, и проплывающие звезды отражались в их широко раскрытых глазах, казавшихся в космической ночи совершенно черными. Поворот завершился, включились пространственные двигатели, корабль начал набирать скорость.
— Зорин, — так прозвучало бы его имя на привычном для нас языке, — тебя не отпускает пламя той планеты. Я слышу беспокойную скачку твоих мыслей, подобных сполохам огня в ненастье.
— Ты права, Дивна, слишком невероятно случившееся совпадение, — ответил тот, кого звали Зорин. — Но эта встреча изменила каждого из нас, и теперь я часто вижу печаль бессильного сострадания во взглядах товарищей.
Под сводом зазвучала мелодия полета, а на противоположном краю поста управления, прямо на фоне созвездия Белой Птицы, показались фигуры сменщиков: командир и второй навигатор заступали на дежурство. Тогда мужчина сбросил накидку и подал руку напарнице, которая с готовностью шагнула навстречу, привлекаемая мягким и сильным движением. Танец властно влек их за собой, помогая оставить в прошлом тревогу самого драматичного эпизода экспедиции.
Похожая на Галу планета, окутанная живительной азотно-кислородной атмосферой, была обнаружена экспедицией «Звездного зова» в удаленном рукаве Галактики. Вновь открытый мир оказался обитаемым, но молчание радиоэфира и отсутствие искусственных спутников говорили о том, что найденная цивилизация пока не проникла даже в ближний космос.
— По всем признакам, этот мир относится к допереходным. Основа его устойчивости — цивилизационное и расовое многообразие, обусловленное естественным разнообразием ландшафтов, но при этом системная целостность обеспечивается узами взаимной борьбы — войны и конкуренции. Экономическая структура, если судить по доступным наблюдению технологиям, говорит о жестком разделении на классы управляющих и управляемых, а населенные регионы планеты развиты крайне неравномерно, что хорошо видно по расположению основных экономических центров.