Упс, подумал я. Значит ли это, что с Холденом процедура, давшая сбой на мне, сработала уже четырежды? И если бы она подействовала и в моём случае, я был бы уже на побережье, мог бы валяться на пляже, попивать холодные коктейли и продолжать строить из себя русского шпиона?
И что именно сделала бы со мной эта процедура?
— Ты знаешь, что здесь происходит? — спросил Полсон.
— Это вопрос на миллион, — сказал я. — Никто не знает, что здесь происходит. Кроме вас двоих, очевидно. Иначе представители всех разведок мира не протирали бы штаны на побережье. И, как я догадываюсь, не только на побережье.
У меня к этой парочке тоже накопилось много вопросов, но я почему-то думал, что отвечать они откажутся.
— Ты знаешь, что являешься единственным человеком, на которого не подействовала процедура ментальной блокировки?
— Теперь знаю, — сказал я.
А вот уже и термины из научно-фантастической литературы в ход пошли. Интересно, а бластеры у них есть?
— Мы даже на некоторое время готовы были предположить, что ты не являешься человеком, — сказал Полсон.
— Чужой против хищника, — сказал я. — Кто бы ни победил в этой войне, человечество в любом случае проиграет.
Оказалось, они не видели этого фильма и не читали рекламного слогана. Или у них просто чувства юмора нет.
Потому что ни один из них даже не улыбнулся.
— И что ты знаешь о Чужих? — спросил майор.
— А вам не интересно, что я знаю о хищниках? — спросил я.
— Он шутит, — сказал Полсон. — Он человек. По крайней мере насколько об этом позволяет судить наше оборудование.
Шикарно, как сказал бы Эрик Картман из мультфильма «Южный парк». Эти ребята на полном серьёзе сомневаются в том, что я человек? Куда я попал и где мои вещи?
— Ты создаешь нам проблемы, — сказал Полсон. — Майор предлагает убить тебя.
— Логичное решение, — сказал я. — Нет человека, нет и проблемы. Майор отнюдь не оригинален.
— И тебе не страшно, что мы тебя убьём?
— Нет. Ни капельки.
— Почему?
— Потому что если бы вы хотели меня убить, то уже давно бы убили. А мы тут сидим и разговоры разговариваем. И даже сигареты вернули.
— Я всё ещё настаиваю на своем предложении, — сказал майор. — Так будет проще.
— Этот человек — феномен, — сказал Полсон. — Мы не можем так просто забыть о нём. И проще всё равно уже не станет.
— Ага, — сказал я. — Я всегда знал, что представляю ценность для науки. Давайте не будем меня убивать, а?
— Он просто какой-то долбаный мутант, — сказал майор. — Случайность. Ошибка природы.
— Полегче на поворотах, — сказал я. — Сами вы ошибки.
— Вы представляете, какую ценность могут представлять результаты исследования его мозга, если нам удастся вычислить эту мутацию и повторить её?
— Генетические эксперименты в Альянсе запрещены.
— Расскажите об этом военной разведке.
Разговор с каждой новой фразой становился всё интереснее. Мне даже не хотелось его прерывать. Что ещё нового я могу узнать об Альянсе и его военной разведке?
— Я не представляю, как из этого можно сделать оружие, — буркнул майор.
— Но это не значит, что военная разведка будет придерживаться одних с вами взглядов.
— И что вы предлагаете?
— Необходимо провести дополнительные исследования.
— Здесь? — Скепсис майора буквально капал с его губ на пол. Аккурат рядом с тем пеплом, который я стряхивал туда же.
— Разумеется, нет. У нас нет соответствующего оборудования.
— И…
— Полагаю, мы должны послать внеочередной запрос.
— Чем спровоцируем новую волну интереса на побережье?
— Нам осталось от силы пара недель. Новая волна интереса ничего принципиально не изменит.
— Я против, — сказал майор.
— Это уже запротоколировано. Сколько можно повторять одно и то же?
Ребята снова перешли на свою странную смесь нескольких языков, что не мешало мне следить за ходом беседы и понимать девять слов из десяти.
И хотя они теперь знали, что я их понимаю, знание сие их не останавливало. Означает ли это, что я уже никогда не вернусь на побережье?
Мне стало тревожно.
Но ещё больше мне стало любопытно. Я же журналист, чёрт побери. Вроде… Во всяком случае, ещё не так давно я твердо собирался им стать. Альянс, военная разведка, намёки на Чужих и упоминание о каких-то странных, только мне свойственных мутациях… А кому в такой ситуации не стало бы любопытно?
И на данный момент любопытство перевешивало тревогу.
— Это может быть опасно для всех, — сказал майор.
— Я отдаю себе в этом полный отчёт, — сказал Полсон. — Но в любом случае решение принимать не нам. Так что не стоит волноваться. Ответственность за конечные действия всё равно ляжет не на ваши плечи.
— Я не боюсь ответственности, — отрезал майор. — Я боюсь последствий.
— Даже если мы ничего не сделаем, последствия всё равно будут, — сказал Полсон. — И если мы примем ваш вариант решения проблемы, ещё неизвестно, что окажется хуже в конечном счёте. Не забывайте о том, где мы находимся.
Кстати, а где мы находимся?
Похоже, что в моем воспаленном воображении. Или в ещё чьем-то бреду.
Или Ктулху наконец-то проснулся и начал пожирать мозги?
Я чувствовал себя абсолютно вменяемым. Интересно, а сумасшедшие способны догадываться, что с ними что-то не так?
— Жрать хочу, — сказал я, прерывая их содержательный диалог. — Пока вы свои конечные решения принимать будете, я сам от голода умру. Кормежка у вас тут предусмотрена или нет? Для справки могу сообщить, что до сих пор нормальная человеческая еда меня вполне устраивала.
У майора чувство юмора точно отсутствовало. Реплика про «нормальную человеческую еду» ему явно не понравилась. Я даже подумал, что он меня опять вырубит.
Но он не стал.
Вместо этого мне принесли еды.
А через пару часов — ещё и переносной биотуалет.
Время тянулось медленно. Часов у меня не было, окна тоже, поэтому определить точно, сколько времени прошло, не представлялось возможным.
Дважды приносили еду, по вкусу напоминающую те армейские сухпайки, о которых рассказывал Холден. Один раз мне удалось заснуть. Самому, а не при помощи доблестного майора и его непонятной хреновины. В разговоры со мной больше никто не вступал.
В какой-то момент кончились сигареты. С превеликим сожалением я докурил последнюю до самого фильтра и кинул окурок в пустую пачку. Добавил туда же бесполезную ввиду отсутствия сигарет зажигалку и сунул пачку под кровать.
В голову лезла навеянная последней беседой майора и Полсона научно-фантастическая муть.
Конечно, упомянутый в разговоре Альянс мог оказаться банальным НАТО, но мне почему-то казалось, что Альянс майора и Полсона не имеет никакого отношения к Североатлантическому блоку.
И уж натовская разведка точно не стала бы копать под саму себя, так что эту версию напрочь опровергало присутствие в Белизе Холдена и дяди Тома.
Или ЦРУ с «Интеллидженс сервис» уже никакого отношения к НАТО не имеют?
Хе.
И ещё три раза хе.
Плюс эти загадочные намёки на Чужих и разговоры о моей собственной мутации. Неужели при помощи того шлёма эти люди действительно хотели вмешаться в работу моего мозга и стереть память о последних событиях? Они ненормальные или я неправильно их понял? Или я ненормальный?
Или мы все нормальные и я всё понял правильно, а на самом деле сошёл с ума весь мир?
Реальность, точнее, не сама реальность, а известная мне картина мироздания, трещала по швам.
А потом, как обычно и происходит с трещащими по швам объектами, она лопнула.
Но сначала в комнату пришёл майор и в очередной раз отправил меня в небытие.
Часть втораяЗЕМЛЯНАСТОЯЩЕЕ НЕОПРЕДЕЛЕННОЕ
ГЛАВА 1
— Как спалось, Алекс?
— Шикарно, — сказал я, ни на йоту не покривив душой.
— На ближайшие две недели никаких процедур больше не будет, — Виола нажала кнопку на пульте, и шторы раздвинулись в стороны, впуская в мою комнату солнечный свет.
Здесь хотя бы было окно.
Только я не очень любил в него смотреть. Мне не нравился открывающийся из этого окна вид.
— Отсутствие процедур радует меня больше всего, — признался я.
— Ученые получили достаточно данных для анализа, — сказала Виола. — Одна их обработка отнимет много времени, не говоря уже о том, что кому-то предстоит делать какие-то выводы.
Виола продемонстрировала белоснежную улыбку, давая понять, что она уж точно не имеет к процессу анализа никакого отношения. Ученой она не была.
Скорее, кем-то средним между медсестрой и приставленной ко мне нянькой. Но её IQ всё равно был очень высок.
В исследовательском институте военной разведки Демократического Альянса дурочек не держат. Даже для того, чтобы пробирки мыть.
Впрочем, пробирки у них тут автоматически моются. Поэтому мне сложно сказать, чем занималась Виола до моего прибытия.
Я встал с кровати, и она моментально уползла в пол. Вместо нее появился стол, до этого вполне удачно прикидывавшийся частью стены.
— Что хочешь на завтрак?
— Всё равно, — буркнул я. — Кофе-то вы мне не дадите.
— Мы не употребляем подобный допинг. Кофе давно объявлен вне закона и внесен в официальный список наркотиков.
— Мне уже сообщили, — сказал я.
Равно как и сигареты, кофе здесь запрещён для потребления добропорядочными гражданами. А мне поневоле приходится быть добропорядочным. Ибо выбора мне никто не предоставил.
Санитарная комната по размерам напоминала старые хрущевские ванные. Быстренько приняв душ, постояв несколько минут под потоками теплого воздуха и прополоскав рот жидкостью для чистки зубов, я решил сегодня обойтись без депиляционного крема для лица, натянул шорты и майку и вышел к завтраку.
— Сок и каша — пища наша, — пробормотал я, смерив взглядом накрытый стол.
— Вкусно и полезно, — улыбнулась Виола.