Первое, что мы сделали, проникнув внутрь – кинули силовой кабель от нашего кораблика к распределительному щитку. Кроме того я еще под руководством Шеснашки смог запустить находившуюся рядом контрольную панель.
Шеснашка тут же начала хитрить с шифрами, пытаясь получить хотя бы гостевой доступ. Это ей удалось достаточно быстро. К сожалению, корабль находился в плачевном состоянии. Практически все было отключено. Самое неприятное было то, что установки искусственной гравитации вообще не работали, а мне это не слишком нравилось, ведь, по сути, передвигаться в таком случае можно и по стенам, по потолку, полностью потерявшись в пространстве. Длинный коридор будет восприниматься как шахта лифта или наоборот – шахта, как технический коридор.
И вообще, отрывать конечности с магнитными подошвами от металлического пола было тяжело и неудобно, да и лень. Поэтому я приказал Шеснашке подать питание именно на установки искусственной гравитации. Их на корабле было больше десятка. Большие размеры судна требовали и большого количества подобного рода устройств. Каждое из них работало только в определенном радиусе, не перекрывая соседние. Причем расстановка устройств была тщательно продумана – мертвых зон, которые не покрывались установками, было очень мало, и все они приходились на всякие подсобные помещения, вроде хранилища аккумуляторов для транспортеров, заменных частей для дронов, ремонтного набора для самого корабля. В такие помещения обычно заходили только обслуживающие корабль машины. А им все равно, есть гравитация или нет. Им необходима секунда, а то и меньше, чтобы адаптироваться к новым условиям тяжести.
Систему жизнеобеспечения я вообще решил не трогать – мало ли, какая пакость за все это время появилась на корабле, еще отравиться не хватало – все равно мы в скафах будем ходить . Тем более запускать можно было только две сразу – основную систему жизнеобеспечения и резервную. Сама по себе резервная могла работать только после ручного запуска. А, поди еще, доберись до нее…
Плюс реактора нашего корабля не хватало как для поддержания работы системы жизнеобеспечения, так и для ее запуска. Поэтому вопрос отпал сам собой.
Установки же гравитации я приказал Шеснашке включать по мере нашего продвижения по кораблю. Иными словами, работало только то устройство, в зоне которого мы находились. Зачем тратить зря энергию и так на ладан дышащего генератора?
Шеснашка выполнила приказ. Я тут же ощутил эффект. Хотя тяжесть скафа была какой-то…маленькой, что ли?
– В чем дело, Шеснашка? – поинтересовался я.
– В целях экономии я приняла решение запускать установки на треть их мощности. Вам этого хватит для комфортного передвижения, – мгновенно откликнулся искин.
– Ну и ладно. Тогда двинули! – это я сказал уже Лаэру.
Мы прошли медленным шагом от двери уже метров 10, и наши фонари вытаскивали из тени лишь серые стены коридоров. Больше ничего не было. Коридор вел в две стороны от двери, в которую мы вошли. Однако влево пойти мы не могли – сразу тупик. А вот вправо вел коридор, он, словно туннель, тянулся и тянулся.
Я занервничал – стояла полная тишина, и прерывали ее лишь металлическая поступь наших с Лаэром экзокостюмов и наше собственное дыхание. Если мой фонарь освещал все более-менее сносно, то фонарь Лаэра вообще еле светил. Складывалось такое впечатление, что у него села батарейка и фонарик помрет в любой момент. Подвигаемый своими мыслями я даже повернулся корпусом к Лаэру. Да и его экзокостюм, как мне удалось рассмотреть, был далек от совершенства. Даже в свете моего фонаря можно было разглядеть его поношенность и побитость. Он больше всего напоминал старый дедушкин глайдер, на котором два поколения семьи катали на гидропонную ферму (хотя народ ее настырно продолжал именовать дачей) – пластины костюма явно не были родными (нет, часть была родной, это заметно по поношенности, массе вмятин и царапин), а часть явно перекочевала с другого костюма. Еще одна часть вообще была сделана из чего-то абсолютно постороннего. Вот, к примеру, нагрудник раньше был деталью обшивки какого-то легкого корабля, а затем его напильником обработали до нынешнего состояния.
– Что смотришь? – заметил мои взгляды Лаэр.
– Да вот думаю, тебе твое корыто в нагрузку к экзокостюму подарили или наоборот, экзокостюм к кораблю?
– Отвали! Нормальный он, – зашипел Лаэр, и тут же споткнулся, следующий шаг сделав уже волоча ногу.
– Что такое? – удивился я.
– Накаркал! – зло бросил Лаэр. – Видать, коленный шарнир заело…
– Нет слов, – сказал я и заржал. Мои предположения оказались верными – барахло Лаэра уже давно жило своей жизнью и прервать бренное существование этого хлама было очень просто – одно неверное движение и все, костюм сломался.
Кстати, когда встречу Топора, даже убивать и бить не буду – он-то свой костюм содержал в идеальном состоянии. До ума, конечно, не доводил апдейтами и примочками вроде дополнительной плечевой турели или установки ПНВ [1], но все равно молодец.
– Ладно. Давай дохромаем до первого попавшегося помещения, и попробуем подлатать твой костюм, – закончив веселиться, предложил я Лаэру.
Лаэр молча кивнул и продолжил двигаться по коридору. Я последовал его примеру.
Прошли мы, наверное, еще метров тридцать. Попадалась пара дверей, но открыть их не удалось. Тратить запас энергии резака мне не хотелось – это были явно маленькие тупиковые отсеки, в которых храниться могло только совершенно ненужное барахло ‒ от швабр уборщика до химических реактивов, которыми чистили корпус корабля.
А вот дверь, перед которой мы остановились сейчас, вселяла в меня надежды. Это был вход в столовую. Конечно, найти там что-то дорогое и полезное я не надеялся, но вот хоть как-то оценить имеющееся на транспорте имущество было можно хотя бы по пищевому аппарату. От ответа, сколько он стоит, зависело многое. Если пару кредитов, то и в трюме вряд ли мы что-то сможем найти толковое. Стоимость вещей будет измеряться не миллионами. Максимум ‒ это пара десятков тысяч. А вот если аппарат будет стоить хотя бы сотку, то…ну, не будем о вкусном и пока еще недоступном, а может и невозможном.
Дверь оказалась не заблокированной и, приложив немного усилий, нам удалось ее открыть буквально за минуту. Замечу: без использования резака.
Мы вошли в просторное помещение. Метров тридцать на… не знаю… на сто? Одним словом – оно было огромное по моим меркам и судя по тем кораблям, отсекам, которые доводилось видеть раньше . Весь этот зал был заставлен столами и стульями. Благо, пустыми. Хотя, кто его знает – фонарь освещает не весь зал, может, там дальше и найдутся пара пьянчуг, навсегда оставшихся за столиком.
Мы подошли к ближайшему к нам столику и Лаэр с облегчением плюхнулся на отодвинутый мною стул. Он тут же отщелкнул защитную пластинку, прикрывающую сустав металлической ноги, и принялся ковыряться в коленном шарнире.
– Справишься? – спросил я.
– Да, минут десять, – буркнул Лаэр.
– Я пока осмотрю столовку, – кивнул я и тут же отправился на разведку.
Пищевой аппарат мне удалось найти достаточно быстро. Их было даже несколько ‒ штук пять стояли под стенкой в ряд. Я тут же включил функцию оценки и натравил сканер на первый, попавшийся мне аппарат.
– Приблизительная стоимость ‒ 18 кредитов, – сообщила мне Шеснашка. И я тут же погрустнел.
– Что, вообще никому такое не надо? – печально спросил я, прощаясь со своими эпохальными планами на нереальную по сумме находку.
– Надо, однако, в данном экземпляре отсутствует управляющий искин, – ответила Шеснашка.
– Понятно… – хмыкнул я и принялся сканировать рядом стоящий автомат.
– Ориентировочная цена ‒ 5 кредитов, – сказала Шеснашка.
– Как так-то? – возмутился я. – Почему еще дешевле, чем первый?
– Наличествуют повреждения, – спокойно ответила Шеснашка, – поврежден лоток подачи.
– Ладно, – буркнул я и начал сканировать еще один автомат.
Все без исключения автоматы были оценены Шеснашкой на сумму от 5 до 20 кредитов.
– А сколько с искином бы стоил? – поинтересовался я у Шеснашки. – И зачем в сраном пищевом аппарате искин?
– С рабочим искином такой автомат был бы оценен в пределах 800 кредитов. Касательно наличия искинов – эта технология на данный момент запрещена по причинам, которые я уже озвучивала. Ранее все оборудование оснащалось искинами различных уровней, от самых примитивных до самых совершенных, практически самостоятельных личностей.
– А запрет почему наложили?
– Было принято решение, что любой искин может совершенствоваться, улучшаться, и тем самым он может представлять угрозу. Не говоря уже о том, что И-личности могли подчинить себе более простые модели и…
– Восстание машин, в первых рядах атакуют пищевые автоматы, – фыркнул я, перебив Шеснашку.
– Ирония тут не уместна, – заметила Шеснашка. – Но все действительно так. Что мешает искину автомата приготовить блюдо, в составе которого будет медленно действующий яд?
– Но ведь, как я понимаю, автоматные искины по интеллекту как дети малые или еще хуже. Зачем бы они это делали, и как? Ведь умеют готовить, и все! В этом их счастье! – удивился я. – Они не изобретают новые блюда, не меняют имеющийся рецепт, да и как бы среди имеющихся в автомате продуктах появился бы яд?
– Фактически, занимаясь готовкой, они выполняют задачу, поставленную им разработчиками, а если И-личность перепишет их код, поставив задачу уничтожить всех, кто будет питаться из автомата, то автомат сделает это. А яд можно синтезировать практически из чего угодно. Для вас, людей, это консистенция и большая доза практически любого вещества, безвредного в малых количествах.
– Погоди, а что за И-личность?
– Искусственная личность ‒ самый совершенный искин тех времен. Обычно использовался в качестве штатного искина на орбитальных объектах, крупных наземных промышленных объектах и кораблях классом от ударного крейсера.
– Ага… – я задумался. – Переходим к насущным проблемам: поэтому ты сами автоматы оценила так дешево? А вот если бы в них были искины, то минимум кредов 800 выходило бы, так?