Когда Бен Барс, профессор нейробиологии из Стэнфордского университета, провёл на конференции блистательный семинар, кто-то из присутствовавших учёных отметил: «Работы Барса гораздо интереснее, чем у его сестры». Правда, никакой сестры у учёного не было — автор реплики на самом деле говорил о самом Барсе, который ранее был женщиной и носил имя Барбара Барс. Работа также была написана ещё Барбарой, просто в изложении мужчины она показалась более впечатляющей. Наше мнение о человеке зависит от того, к какому полу мы его относим.
Независимо от того, либерально ли вы относитесь к таким вещам или являетесь закоренелым традиционалистом, привыкнуть к такому переходу, возможно, будет непросто. Как может человек, которого вы знали (или думали, что знали) как мужчину, вдруг взять и объявить: «Я — женщина»? Это всё равно что однажды решить: «Отныне мой рост будет два с половиной метра». Есть вещи, «решать» о которых невозможно, они просто таковы, каковы есть. Так?
* * *
Наше отношение к людям, которые на нас не похожи, отчасти определяется основными чертами нашей собственной социальной ориентации и мировоззрения. Некоторые люди придерживаются принципа «живи и дай жить другим», то есть являются убеждёнными социал-либералами, подчеркивают, что признают за другими право на самоопределение. Для других более естественно вести себя опасливо или осуждать, неодобрительно относиться к тем поступкам, которые кажутся им нетрадиционными.
Однако в данном случае мы имеем дело не просто с личными предпочтениями, а с более глубоким вопросом онтологии. Какие категории, на наш взгляд, «действительно существуют», играют центральную роль в устройстве мира?
Для многих людей концепции «он» и «она» глубоко укоренены в структуре реальности. Существует естественный порядок вещей, и эти концепции — его неотъемлемая часть. Если элиминативизм — это призыв объявить как можно больше вещей иллюзорными, то его противоположность именуется эссенциализм. Эссенциализм — это тенденция считать определённые категории неотъемлемыми составляющими основ реальности. В текущий исторический момент большинство людей — эссенциалисты в гендерных вопросах, но ситуация меняется.
Религиозные доктрины — источник эссенциализма. Обратите внимание на то, как Национальный католический центр биоэтики характеризует «расстройство гендерной идентичности» (курсив в оригинале).
Человек может быть мужчиной или женщиной, и это абсолютно неизменно... Люди, стремящиеся к таким операциям, явно не приемлют свою истинную сущность.
Человек может видоизменить свои гениталии, но не пол. Недостаточно принимать гормоны, принадлежащие противоположному полу, либо удалить гениталии, чтобы изменить пол. Сексуальная идентификация несводима к уровню гормонов или форме гениталий, это объективный факт, коренящийся в самой природе конкретного человека...
Половая идентификация личности не зависит от субъективных убеждений, желаний или чувств. Это функция его или её природы. Существуют геометрические данности, на основе которых выводится геометрическое доказательство; так и половая принадлежность является онтологической данностью.
Сложно было бы найти более недвусмысленную декларацию гендерного эссенциализма, согласно которой пол человека — это функция его «природы», часть его «самости».
Не только религия отстаивает такую трактовку. Замечание о «расстройстве гендерной идентичности» как о недуге, диагностируемом у людей, чья сексуальная идентификация не совпадает с их биологическим полом, впервые появилось в Руководстве по диагностике и статистике психических расстройств (справочник Американской психиатрической ассоциации, АПА) в 1980 году. Задолго до этого те дети, которые, по мнению врачей, физически или духовно не соответствовали своему полу, подвергались гормональной терапии или хирургическим операциям. Только в 2013 году официальный диагноз АПА был изменён на формулировку «гендерная дисфория» и стал означать психологическую неудовлетворённость своим полом, а не расхождение с якобы «объективной» половой принадлежностью индивида.
* * *
Поэтический натурализм трактует эти вещи иначе. Категории «мужчина» и «женщина» придуманы людьми — мы используем эти термины, так как они помогают нам при постижении мира. Основа реальности — это квантовая волновая функция или набор частиц и взаимодействий. Всё остальное вторично, это терминологический аппарат, созданный нами для конкретных целей. Следовательно, если у человека две X-хромосомы, но он считает себя мужчиной, то что такого?
Это, однако, не означает, что мы должны просто забыть о полах. Человек, биологически являющийся мужчиной, но считающий себя женщиной, не думает про себя: «Мужчина и женщина — просто произвольные категории, я могу быть кем захочу». Он думает: «Я женщина». Если люди придумали такую концепцию, это ещё не подразумевает, что она иллюзорна. Абсолютно оправданно и осмысленно говорить «я женщина» или просто знать об этом.
Всё это может напоминать старый постмодернистский лозунг о «социальном конструировании реальности». В некотором смысле это правда. В социуме конструируются наши дискурсы о мире, и если в конкретном дискурсе уместны те или иные концепции, которые хорошо вписываются в картину мира, то эти концепции можно с чистой совестью называть «реальными». Но мы не должны забывать, что основа всего — это единый мир, и не существует смысла, в котором мир можно было бы назвать «социально сконструированным». Мир просто есть, мы берёмся открывать его и придумывать словари, при помощи которых будем его описывать.
Люди, считающие трансгендерность нарушением естественного порядка, иногда прибегают к скользкому аргументу: если пол и сексуальность — понятия растяжимые, то что насчёт нашей базовой самоидентификации — ведь мы считаем себя людьми? Или наш вид — тоже социальная конструкция?
Действительно, существует расстройство, известное как «видовая дисфория». Она напоминает гендерную дисфорию, но при этом расстройстве человек считает себя особью другого биологического вида. Кто-то может думать, что он просто выглядит как человек, а на самом деле он кот или лошадь. Другие идут ещё дальше и идентифицируют себя с вымышленными существами, например драконами или эльфами.
Даже если человек придерживается относительно свободных взглядов, ему претит подыгрывать, когда он сталкивается со случаями видовой дисфории. «Если поэтический натурализм требует от меня, чтобы я фальшиво поддакивал моему сбрендившему племяннику-подростку, воображающему себя единорогом, — спасибо, не надо, я лучше ретируюсь в мой уютный видовой эссенциализм».
Однако вопрос в том, полезен ли конкретный способ рассуждения о мире. Полезность всегда связана с какой-либо целью. Если мы считаем себя учёными, то наша цель — описывать и понимать то, что происходит в мире, а «полезный» означает «адекватно моделирующий определённый аспект реальности». Если нас интересует чьё-либо здоровье, то «полезный» может означать «помогающий понять, как человек мог бы поправить здоровье». Если мы обсуждаем этику и мораль, то значение слова «полезный» ближе к «позволяющий непротиворечиво систематизировать наши стимулы, связанные с представлением о правильном и неправильном».
Итак, поэтический натурализм не будет автоматически поощрять или порицать кого-либо, считающего себя драконом, или, если уж на то пошло, кого-то, считающего себя мужчиной или женщиной. Он просто помогает нам понять, какие вопросы следует задавать. Какая терминология позволит нам лучше всего понять, как этот человек осмысливает и чувствует себя? Благодаря чему нам удастся понять, как этому человеку стать счастливым и здоровым? Каков наиболее полезный способ концептуализации данной ситуации? Вполне возможно добросовестно обдумать все эти вопросы, а затем заключить: «Прости, Кевин. Ты не единорог».
Реальная жизнь тех людей, чьё самовосприятие расходится с их восприятием в обществе, может превратить их жизнь в сплошное испытание, причём их невзгоды будут глубоко личными. Сколько ни занимайся академическим теоретизированием, их проблемы не решишь одним мановением руки. Но если мы будем упрямо пытаться рассуждать о таких ситуациях, руководствуясь устаревшими онтологиями, то вполне вероятно, что от этого будет больше вреда, чем пользы.
Глава 18Абдукция Бога
Всем известно, что Фридрих Ницше провозгласил: «Бог умер». Это одно из немногих изречений в истории философии, которое встречается на футболках или наклейках для бамперов. А если вам больше по вкусу саркастические ответы, то можно встретить и такой вариант: «Ницше умер. Бог».
Однако многие люди полагают, что Ницше приветствовал предполагаемый крах Бога, что неточно. Философ, хотя и не отрицал смерти Бога, очень переживал о её последствиях. Знаменитый афоризм фигурирует в краткой притче под названием «Безумный человек», в которой заглавный герой Ницше с криком бежит по рыночной площади, полной неверующих.
Тогда безумец вбежал в толпу и пронзил их своим взглядом. «Где Бог? — воскликнул он. — Я хочу сказать вам это! Мы его убили — вы и я!.. Не дышит ли на нас пустое пространство? Не стало ли холоднее? Не наступает ли всё сильнее и больше ночь? Не приходится ли средь бела дня зажигать фонарь? Разве мы не слышим ещё шума могильщиков, погребающих Бога? Разве не доносится до нас запах божественного тления? — и боги истлевают! Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили!
Ни сам Ницше, ни его вымышленный безумец не рады смерти Бога; они просто хотят разбудить людей и объяснить, что это на самом деле значит.
Начиная с XIX века всё больше и больше людей осознавали, что уютная определённость старого уклада стала рушиться. По мере того как наука вырабатывала целостное представление о природе, которая существует и развивается без всякой внешней поддержки, многие приветствовали триумф человеческого знания. Другие видели тёмную изнанку новой эры.
Наука может помочь нам жить дольше или отправиться к Луне. Но может ли она подсказать, какой жизнью жить, может ли объяснить чувство благоговения, охватывающее нас при созерцании небес? Каковы будут смысл и цель жизни, если нельзя надеяться на богов, которые могли бы нам их дать?