Только тот, кто знает, насколько у балерин жесткий график, может представить, чего это стоило Галине Сергеевне. Утро балерины расписано по минутам, и нужно сосредоточиться на себе самой – рассчитать время прихода в театр, время на то, чтобы разогреться и подготовиться к уроку, затем урок, затем нужно отдохнуть перед репетицией. В этом нет никакого эгоизма – балерина должна думать о себе, этого требует профессия. А Галина Сергеевна посвятила себя Лепешинской, и длилось это долгое время, пока Лепешинская не оправилась от жизненного удара.
Наверное, самое ценное – это человеческое участие, которое было так необходимо Ольге. Уланова убеждала, что сорок семь лет – это не возраст, и Лепешинская просто обязана выйти на сцену. Она вливала в Ольгу жизненные силы, помогала ей выбраться из тяжелого душевного кризиса.
Посадив Ольгу в машину после занятий, она уезжала в свою высотку на Котельнической набережной и из дома звонила, чтобы спросить, как Лёша добралась, как себя чувствует. И они опять часами разговаривали.
Возможно, благодаря Улановой свершилось чудо: Лепешинская преодолела себя и станцевала «Вальпургиеву ночь» на музыку Шарля Гуно. Этот мини-спектакль (изначально «Вальпургиева ночь» – балетный акт в опере «Фауст») всегда ей удавался – в нем выплескивался ее искрометный темперамент, и она с легкостью преодолевала технические сложности. В день возвращения в зале собрались почитатели Лепешинской – она называла их «галёрочные» или «белые платочки», потому что ее поклонники, в отличие от улановских, обычно сидели на галерке и, чтобы балерина видела их, доставали белые платочки и махали на поклонах.
Балет закончился, зрение вернулось, но… ушла радость. Радость выхода на сцену – то, ради чего она столько лет отдала этой сложной профессии. После спектакля Лепешинская объявила в кулисах, что это было ее последнее выступление. Она ушла из Большого, и вместе с ней, как казалось, ушла целая эпоха. Достижения Лепешинской в балете уникальны. Мало кто может превзойти то, что ей удавалось с легкостью, – например, невероятные фуэте, которые она могла крутить до бесконечности. И, конечно, артистизм, всегда отличавший балерин московской школы. Можно сказать, что танец Лепешинской не знал падений и неудач – только взлеты и победы. И – каждодневное самосовершенствование.
Лепешинская уехала на лечение в Италию и там попробовала себя в педагогике. «Счастье – это когда ты нужен», – любила повторять она вслед за своим многолетним другом Сергеем Образцовым. Оказалось, что нужна она многим. В 1963 году в Италии Ольга Васильевна взяла класс в римской академии танца «Санта-Чечилия». У нее – восемь учениц. После нескольких лет занятий Ольга Васильевна сказала, что «выпустила восемь Лепешинских». Юным балеринам она передала радость танца, удивительную технику и музыкальность – всё, что было присуще ей самой.
Выдающаяся московская балерина Ольга Васильевна Лепешинская причастна к созданию современного немецкого балета. Ее пригласили в Штутгарт, где английский балетмейстер Джон Крэнко набирал новую труппу, и именно Лепешинская помогала ему в этом. Также она помогала собрать труппу другому немецкому хореографу – Тому Шиллингу, возглавившему «Комише опер». Ольга Васильевна ходила по улицам Берлина и в буквальном смысле «выбирала ноги»: приглашала прийти на просмотр и поменять свою жизнь – начать заниматься балетом.
Лепешинская прожила долгую жизнь. Оставив сцену, она была очень активным общественным деятелем. Ее хватало на всё. Она много преподавала за границей и, начиная со второго конкурса, была бессменным председателем Оргкомитета Международного конкурса артистов балета и хореографов в Москве. Именно там она познакомилась и подружилась с Сергеем Лифарем, звездой Дягилевских сезонов. Она уговаривала Лифаря передать в Россию уникальные сокровища, которые хранились в его коллекции, – письма Александра Сергеевича Пушкина. Лифарь обещал, но поставил одно условие: возможность поставить спектакль на сцене Большого театра. Как жаль, что со спектаклем не сложилось и российские музеи не получили раритет.
Сама Лепешинская всю жизнь была страстным коллекционером, она собирала русскую живопись. В ее коллекции были полотна Боровиковского, Поленова, Саврасова. Ольга Васильевна часто давала интервью. В последнем интервью Владимиру Васильеву, появившись на экране в девяносто лет, она сказала: «Я могу повторить то, что говорила мне Галина Сергеевна. Мой Бог – во мне».
Завершить рассказ о выдающейся балерине московской школы мне бы хотелось словами Мариса Лиепы, которому посчастливилось быть партнером Лепешинской в Большом театре. Вместе они танцевали в балетах «Дон Кихот», «Вальпургиева ночь» и «Тропою грома». В своей книге «Я хочу танцевать сто лет» отец писал: «Удивительная женщина. Я стал свидетелем, как, будучи в зените славы, эта ярчайшая звезда по собственному желанию покинула сцену. Из сотни балерин на такой подвиг могут решиться только единицы. Трудно уйти на пике славы. Ольга Васильевна отнюдь не принадлежала к балеринам, щедро одаренным природой какими-то исключительными природными данными, но она казалась необыкновенно красивой. Вся солнечная, сияющая улыбкой, с огромными голубыми глазами Лепешинская обладала колоссальным актерским шармом. Умела так зажечь публику, что зрители, позабыв обо всем, кричали от восторга, восхищаясь полетами ее Китри, или плакали, сопереживая ее Сари. Ольга Васильевна смогла сохранить вечную весну в своей душе».
Алла Шелест(1919–1998)
Имя этой балерины передается из уст в уста как предание – Алла Яковлевна Шелест.
Для истинных любителей балета ее имя, словно вуалью, окутано тайной. И не только потому, что Алла Яковлевна была человеком закрытым, о своей личной жизни ничего не рассказывала, а на вопросы отвечала: «Это неинтересно. Зачем об этом говорить?» О своем творчестве она тоже высказывалась скупо, но оно само говорило о себе.
Алла Шелест родилась в Смоленске в 1919 году, а ее карьера в Кировском театре развивалась одновременно с карьерой таких балерин, как Наталия Дудинская, Галина Уланова, Татьяна Вечеслова, Фея Балабина, все – истинные звезды. Она пришла в театр позже их, но не потерялась в их свете.
Росла Алла в интеллигентной семье: ее отец был военным врачом, а мама по большей части занималась домом. Девочка прекрасно рисовала, играла на фортепиано, увлекалась лепкой. В будущем гармоничное развитие поможет ей в балетном искусстве. Про нее говорили, что ей присуще чувство позы, что она умеет одухотворить любую форму.
В Ленинградском хореографическом училище Шелест попала в класс Елизаветы Павловны Гердт. Будущая судьба балерины очень часто зависит от педагога. В этом отношении Алле повезло: она оказалась в руках прекрасного педагога, Елизаветы Павловны Гердт, которая, конечно же, не могла не заметить яркую индивидуальность девочки. Она много вкладывала в нее и как-то даже призналась: «Ты – моя любимая ученица». Когда до выпуска оставался год, Гердт была вынуждена уехать в Москву. Для Аллы это была огромная потеря: она теряла очень важного человека в своей судьбе – теряла поддержку друга, учителя. Часто от балерин можно услышать обращенные к педагогу слова: «Вы – моя вторая мать. Вы – моя мать в искусстве». И это действительно так: педагог выводит начинающую балерину на дорогу, по которой дальше предстоит идти одной. Взрослая жизнь в балете начинается очень рано – в 18 лет, и к этому моменту надо многому научиться.
После отъезда Гердт Алла оказалась в классе Агриппины Яковлевны Вагановой. Сначала Ваганова присматривалась к ученице, и не все было гладко – на то, чтобы принять Шелест, понадобилось почти полгода, зато после окончания училища Шелест целых 18 лет занималась в классе Вагановой в Кировском театре.
В хореографическом училище большое внимание уделяют концертам. Готовятся к ним трепетно, ведь это возможность проявить себя. Ученики первых классов танцуют простенькие партии, затем, по мере взросления и обретения мастерства, более сложные, и так до конца обучения. Поверив в талант девушки, Ваганова поручила Алле танцевать на одном из концертов знаменитое па-де-де Дианы и Актеона, которое когда-то ставила для юной Гали Улановой и Вахтанга Чабукиани.
Выпускным спектаклем Аллы стал балет «Катерина» на музыку Адана и Рубинштейна, в хореографии Леонида Лавровского. Сюжет балета трагический: крепостная девушка и ее возлюбленный решаются на побег, но терпят неудачу; в конце они погибают. Для Шелест, а ей досталась заглавная партия, эта история подходила идеально: она была великолепной драматической актрисой. В книгах о балете про Шелест иногда пишут: «нереализованная», «недооцененная», но это не так. Публика ее обожала. Каждый свой выход на сцену она превращала в незабываемое действо. Более того, на сцене она становилась немыслимой красавицей (так о ней сказала когда-то Майя Плисецкая). Статная, с гордо посаженной головой, горящими огромными глазами… И невозможно было отвести глаз от ее волшебных, «говорящих» рук. А после спектакля, встав под душ, она будто смывала с себя волшебство, на протяжении вечера ошеломлявшее зрителей. Снимая грим, становилась обыкновенной и неприметной. Очень часто бывало так, что зрители, ждавшие у служебного подъезда, не узнавали ее, и она шла домой в одиночестве. Она не была одинокой по жизни – ее гражданским супругом был Юрий Григорович, затем она вышла замуж за балетмейстера Рафаила Вагабова, который был бесконечно влюблен в свою Аллочку (он посвятил ей книгу «Вечный идол»), но имея в виду другую жизнь – сценическую, об Алле Шелест говорили как о балерине «трагического одиночества».
Ее выпускную партию восторженно приняли уже состоявшиеся балерины Галина Уланова и Татьяна Вечеслова, после спектакля они подарили юной Алле корзину летних цветов – флоксов. Уланова не единожды проявляла особое отношение к одаренной балерине. Они встречались на сцене в балете «Бахчисарайский фонтан