Ромео и Джульеттой» читала Шекспира. Это признание большого и глубокого художника. Однажды меня поразило одно впечатление. Как-то в Большом театре я случайно зашла в гримерную, где готовилась к выходу молодая балерина, в тот вечер танцевавшая Жизель. Из магнитофона доносилась разудалая музыка… Признаться, я была потрясена: неужели так можно настроиться на предстоящий спектакль?
Макарова, по ее собственному признанию, стала танцевать Жизель совершенно иначе после того, как в ее судьбе случилась встреча с Ольгой Спесивцевой – великой Жизелью. Спесивцева жила на Толстовской ферме недалеко от Нью-Йорка – в хорошо обустроенном доме для пожилых людей. Макарова писала: «Когда я увидела Спесивцеву, то была совершенно очарована ее внешним видом: стройная, тонкая, державшаяся с огромным достоинством. Невзирая на возраст и перенесенные испытания, Спесивцева сохранила свой знаменитый образ с его классической красотой. Ее лицо по-прежнему было ликом, на котором жили огромные глаза. Она делала свои куклы и создавала картинки по мотивам религиозных сюжетов – скручивала из ниток тонкие веревочки и приклеивала их к картону. Это выглядело как некие символы, постичь которые я не могла».
А еще Макарова вспоминала свою встречу с Матильдой Кшесинской: «Ей было далеко за… Нас ждал накрытый стол с водкой и закуской. Хозяйка дома – слева от меня, полилась беседа. Беру свою стопку и вдруг вижу – она пустая: “Ой, мне забыли налить!” Снова разговариваем, и дело доходит до следующего тоста. Смотрю – и вновь моя стопка пуста. В конце вечера Матильда Феликсовна, которая незаметно баловалась добавкой моей водки, находилась в замечательном расположении духа. Глазки ее искрились, нетрудно было представить, как она очаровывала своих поклонников. Сколько же в ней было жизни и задора прежде, если она так озорничала в свои почти сто лет?!»
Через восемнадцать лет после того, как Макарова покинула Россию, появилась возможность приехать. Было начало перестройки. Все, что происходило тогда, казалось чудом. В приезде Макаровой в Петербург большое участие принял Олег Михайлович Виноградов. Самолет из Сан-Франциско приземлился в Пулково, открылась дверь, и Наташа закричала: «Мама! Мама!» Восемнадцать лет она общалась с мамой только по телефону. Вопреки всем пересудам, вопреки желанию, чтобы о «невозвращенцах» забыли, она снова оказалась на родной земле. Макарова вернулась победительницей, покорившей континенты и станцевавшей в буквальном смысле все, что только возможно.
Две недели в Петербурге были заполнены встречами с родными и друзьями. Олег Михайлович Виноградов организовал большое количество телеинтервью. Он убедил скептиков, а это было непросто, что Макарову надо снимать. Она, сорокавосьмилетняя балерина, вернулась на родину в потрясающем блеске своего таланта. Вернулась, чтобы поставить точку в своей карьере. Виноградов организовал ее выступление на сцене Кировского (Мариинского) театра, и Макарова выбрала для него два своих самых любимых дуэта из балета Джона Крэнко «Онегин»: «Письмо Татьяны» и финальный дуэт. Между этими двумя фрагментами проходит целая жизнь героини, и Макарова будто бы прожила на сцене всю свою жизнь на Западе. Толпы ленинградцев осаждали театр, чтобы увидеть ее после восемнадцати лет разлуки. И для них это было потрясением, потому что зрители увидели другую Макарову, увидели невероятную естественность, органику, потрясающее владение телом, немыслимые поддержки… Она жила в каждом своем дуэте, а для нее было важно то, что свою балетную карьеру она завершила на родной сцене.
Закончив танцевать, Наталья Макарова занялась постановочной работой. Она была носительницей великой русской школы, которую, по ее словам, «насаждала» в тех труппах, где работала. «Я поняла, что профессиональный багаж, вывезенный мной из России, является сокровищем. Не знаю, останься я в Ленинграде, стала бы я так досконально анализировать секреты моей школы и ее возможности».
Также Макарова начала ставить классические балеты, декларируя, что в своих редакциях полагается на воспоминания и вкус: «Я определяю, что сейчас подходит нашему времени. Мои версии рождаются с помощью памяти, исследований и воображения». Ее версии – это «Лебединое озеро», «Пахита», «Жизель», «Спящая красавица», «Баядерка», поставленные по всему миру. Прирожденная актриса, Наталья Макарова постоянно находится в творчестве, пробует себя и на драматической сцене, например, приехав в Москву, она сыграла в спектакле Романа Виктюка «Двое на качелях» по пьесе Уильяма Гибсона.
В своем калифорнийском доме, где высажены березы и есть русский храм (ее домовая церковь), она бывает крайне редко. Она так и не научилась говорить по-английски без акцента и смело заявляет о себе: «I am lirical and dramatical балерина».
Наталья Макарова, выдающаяся русская и американская балерина и хореограф, до сих пор одна из самых влиятельных персон в искусстве балета по обе стороны океана.
Нина Сорокина(1942–2011)
Нина Ивановна Сорокина – одна из балерин «золотого века» Большого театра. Это время пришлось на советскую эпоху нашей истории, и именно этот период подарил отечественному балетному искусству удивительную плеяду мастеров.
Нина Сорокина не затерялась в этом блестящем созвездии и встала в один ряд с Екатериной Максимовой, Ниной Тимофеевой, с одноклассницей Натальей Бессмертновой. А ее дуэт с Юрием Владимировым вошел в историю как один из уникальных звездных дуэтов наравне с такими, как Марго Фонтейн и Рудольф Нуриев, Карла Фраччи и Эрик Брун, Екатерина Максимова и Владимир Васильев. Но танцевала Нина Сорокина не только с Юрием Владимировым – она была интересной и всегда разной в спектаклях с Михаилом Лавровским, Борисом Акимовым, Александром Годуновым, Владимиром Васильевым. С моим отцом, Марисом Лиепой, она встретилась на сцене в балете «Анна Каренина», где исполняла роль Кити, а отец был первым Вронским.
Ей повезло – в своей творческой карьере она сотрудничала с разными хореографами. Пожалуй, самое интересное в работе балетного артиста – когда на него создается спектакль и он становится соучастником новой идеи. Нина Сорокина была творческим человеком, но при этом человеком неконфликтным и очень тихим. Хорошо ли это для артистки? Не знаю… Для человека, безусловно, хорошо.
Счастье, что мне довелось увидеть Нину Сорокину на сцене и в «Спящей красавице», и в «Иване Грозном», и в роли забавной Редисочки в балете «Чиполлино». Остались и личные воспоминания. Когда мы только пришли в Большой театр вместе с моей одноклассницей Ниной Ананиашвили, нас пригласили принять участие в поездке по странам Бенилюкса (Бельгия, Нидерланды и Люксембург), которая длилась полтора месяца. Компания собралась звездная: Нина Сорокина и Юрий Владимиров, Александр Богатырев, Сергей Радченко, с которым мне предстояло танцевать. Мы тесно общались, во время многочасовых автобусных переездов вели доверительные разговоры. Нина Ивановна, видевшая наши выступления, деликатно делала замечания, подбадривала нас.
Ее скромность и достоинство проявлялись во всем. По воспоминаниям тех, кто был рядом с ней в юные годы, эти качества были заметны еще во время учебы в Московском хореографическом училище. Скромная девочка из подмосковного города Электросталь оказалась в классе выдающегося педагога Марии Алексеевны Кожуховой, и это была безусловная удача. Мария Кожухова – педагог ленинградской балетной школы – из того «материала», что попадал к ней в руки, умела вылепить настоящих балерин. Первые годы учебы – самые главные и очень ответственные. Они могут показаться скучными, потому что до сцены еще далеко. Юные ученицы изо дня в день стоят у балетного станка и делают одни и те же упражнения. Вот тут и важна личность педагога, который умеет не только все объяснить, но и внести душу в неинтересные на первых порах движения. А еще нужно развивать гибкость и выворотность, развивать слух, профессиональную память на движения. Чтобы вырастить будущих артистов, нужно вложить много труда. Мария Алексеевна умела найти подходы, и ее ученицы, в общем-то, с легкостью преодолевали первые скучные занятия.
Для каждого педагога новые ученицы – это большое волнение. Какие они? Как сложатся их взаимоотношения? Будут ли это формальные отношения или возникнет духовная близость учителя и ученика, которая так важна? В балете и в спорте часто говорят, что педагог или тренер – это вторая мама. Нине Сорокиной и Наташе Бессмертновой, которые учились в одном классе, очень повезло: они нашли и своего педагога, и дружбу.
Поколение Нины Сорокиной родилось в годы войны – военные дети. Были они малорослые, худенькие, их физическая форма не отвечала балетным требованиям. Но и желающих поступить в хореографическое училище было не так много, и двенадцать девочек приняли, закрыв глаза на некоторые недостатки. Казалось, у девочек не хватит сил выдержать перегрузки балетного образования. Тем не менее Сорокину и Бессмертнову Кожухова отметила сразу. Они схватывали замечания на лету – внимание педагога значило для них очень много.
Серьезно заболев, Кожухова была вынуждена оставить работу. Но четыре года, которые она подарила своим ученицам, стали потрясающей основой для их будущей жизни. Свой класс Мария Алексеевна передала Людмиле Черкасовой, которая также была ее ученицей, но много раньше. Сама Кожухова культивировала чистоту формы, а Черкасова большое внимание уделяла выразительности, пластичности и танцевальности.
За свои ученические годы Нина Сорокина станцевала огромный репертуар – и детский, и взрослый. Это и множество детских партий из старого доброго «Щелкунчика» Вайнонена, и вариации из балетов «Раймонда» и «Спящая красавица» в редакции Асафа Мессерера, и, наконец, партия Маши в балете «Щелкунчик». За год до окончания учебы произошло важное событие: класс, в котором училась Нина, перешел к новому педагогу – Софье Николаевне Головкиной, недавно закончившей танцевать в Большом театре; через год она станет директором Московского хореографического училища. Класс Сорокиной и Бессмертновой стал для Головкиной первым. Она сочла нену