Макки поднял левую руку, чтобы почесать бровь, и в этот момент ощутил приближение угрозы. Эта угроза, словно холодок, пробежала по спине, а затем, материализовавшись, ударила его по руке. Он ощутил боль и, резко обернувшись, увидел руку паленки, занесшего над ним сверкающий клинок. Рука торчала из узкой воронки портала. Сквозь отверстие была видна черепашья голова паленки, а рядом с ней – правая сторона лица пан-спекки с багровым рубцом на лбу и один фасеточный изумрудный глаз.
В растянутый до бесконечности миг Макки увидел, как клинок начинает опускаться к его лицу, понимая, что мышцы не успеют среагировать и сталь неминуемо разрубит ему голову. Он ощутил, как холодный металл коснулся его лба, но в тот же момент смертоносный луч из лучемета сверкнул перед глазами и обжег лицо.
Макки застыл на месте, не в силах шевельнуться. Картинка тоже застыла. Он видел удивленное лицо пан-спекки, видел, как отрубленная рука паленки, по-прежнему сжимающая обломок смертоносного орудия, падает на пол. Макки ощутил, как по виску течет что-то теплое и влажное, стекает на щеку и на воротник рубашки. Рука сильно болела. Он прикоснулся к виску и посмотрел на руку: кончики пальцев были в крови.
Люк перескока S-глаза исчез.
Кто-то суетился рядом, накладывая давящий компресс на голову Макки в том месте, где металл коснулся…
Коснулся?
Он еще раз приготовился к неожиданной смерти от руки паленки, от опускающегося на его голову клинка…
Тулук наклонился к полу, чтобы поднять металлический обломок.
– Я снова ускользнул от смерти в самый последний момент, – сказал Макки.
Удивительно, но на этот раз голос его не дрожал.
«Провидение» и «то, что предначертано судьбой» – это синонимичные понятия, часто привлекаемые в качестве аргументов при стремлении выдать желаемое за действительное.
День уже клонился к вечеру, когда Тулук послал за Макки и снова пригласил его в лабораторию. Макки на этот раз сопровождали две группы охранников. Во всех помещениях лаборатории была также расставлена усиленная охрана: люди следили за стенами, полом, потолком, напряженно вглядывались в пространство. Кроме того, охранники следили друг за другом, а все сознающие в лаборатории держали лучеметы на взводе.
Макки, пробывший два часа в обществе Ханаман и пятерых ее помощников из юридического отдела, приготовился к худшему. Юристы собирались отыскать и проверить всю принадлежащую Эбниз собственность и воспользоваться всеми данными, какие они сумеют добыть, – но эти меры выглядели лишь пустой имитацией деятельности. Кто знает, может быть, конечно, из этого и выйдет что-нибудь путное. У юристов был ордер галактического суда, распространенный повсеместно в тысячах копий. Ордер давал сотрудникам Бюро право вести поиски на большинстве планет, не входящих в область говачинской юрисдикции. Впрочем, говачины тоже подключились к сотрудничеству – выделили значительное количество солдат и открыли доступ к данным полицейских агентств.
Помогали и представители полиции в Главном Центре. Полиция предоставила в распоряжение Бюро своих сотрудников и рассекретила часть материалов, ранее не доступных. Кроме того, полиция связала свою компьютерную сеть с сетью БюСаба.
Конечно, это были реальные действия, но Макки они казались какими-то косвенными, слишком абстрактными. До Эбниз надо добраться иначе, ее надо поймать на крючок и вытащить из воды так, чтобы у нее не было никаких шансов сорваться и ускользнуть.
Теперь Макки почудилось, что ему не хватает воздуха.
Арканы, топоры, чавкающий скрежет люков перескока – в этом конфликте никому не приходится ждать пощады. Борьба пошла не на жизнь, а на смерть.
Все, что он делал, не могло отвратить ураган, угрожающий уничтожить сознающую вселенную. Нервная система отказывалась служить и наказывала Макки грызущим чувством собственной никчемности. Вселенная смотрела на него остекленевшим взором, в котором отражалась его собственная безмерная усталость. Его преследовали слова калебана: «Моя самость – энергия… видящая движение… это я – S-глаз!»
В небольшом помещении лаборатории столпились восемь вооруженных охранников, среди которых совершенно потерялся Тулук. Охранники вели себя подчеркнуто вежливо и через слово извинялись.
Тулук поднял голову, увидел входящего Макки, а потом снова склонился над полоской металла, зависшего в субтронном поле под устройством, на котором мигали многочисленные разноцветные индикаторы.
– Очаровательное вещество эта сталь, – сказал Тулук и склонил голову так, чтобы лучше захватить зонд, которым он исследовал образец металла.
– Итак, это сталь, – произнес Макки, следя за манипуляциями Тулука.
Каждый раз, когда Тулук прикасался зондом к металлу, с его поверхности взлетал сноп пурпурных искр. Эти искры напомнили Макки о чем-то уже виденном, но точно вспомнить, что это было, он не мог. Большой фонтан искр. Он огорченно покачал головой.
– На полке под столом протокол исследования, можете посмотреть, пока я закончу.
Макки заглянул под стол и увидел длинный лист бумаги. Он сделал два шага к столу, взял лист и принялся читать написанный аккуратным почерком Тулука текст:
Вещество: сталь, сплав на основе железа. Образец содержит небольшие количества марганца, углерода, серы, фосфора и кремния, а также микропримеси никеля, циркония и вольфрама, а кроме того, хрома, молибдена и ванадия.
Возможный источник: состав образца соответствует составу стали второй эпохи. Этот металл использовали в некоем политическом образовании под названием «Япония» для изготовления самурайских мечей.
Закалка: закалено только острие клинка, остальная часть металла сравнительно мягкая.
Приблизительная длина исходного изделия: 1,01 метра.
Рукоятка: льняной шнур, обмотанный вокруг костяного стержня и покрытый лаком (анализ лака, кости и шнура прилагается).
Макки посмотрел на приложенный лист: «Кость зуба какого-то морского млекопитающего; кость уже использовали раньше для отделки другого изделия, вид которого неизвестен, на кости обнаружены следы бронзы».
Интересным оказался результат анализа льняного шнура. Изготовлен он был сравнительно недавно, и в нем обнаружились те же субмолекулярные характеристики, что и в бычьей коже.
Еще интереснее были данные по лаку. Он был изготовлен на основе летучего растворителя, производного каменноугольной смолы, но очищенный сок, входивший в состав лака, был добыт из древнего насекомого Coccus lacca, вымершего много тысячелетий назад.
– Вы добрались до описания лака? – поинтересовался Тулук, повернув лицо так, чтобы видеть Макки.
– Да.
– И что вы теперь скажете о моей гипотезе?
– Я поверю во все, что работает и дает результат, – проворчал Макки.
– Как ваши раны? – спросил Тулук, снова принявшись за работу.
– Я поправлюсь, – ответил Макки и прикоснулся к пластырю, закрывающему рану на виске. – Что вы делаете теперь?
– Этот материал обрабатывали ковкой, – ответил Тулук, не поднимая головы. – Сейчас я стараюсь реконструировать удары молота, которыми формировали этот клинок. – Он выключил удерживающее поле и ловко поймал падающий меч.
– Зачем?
Тулук бросил полосу металла на стол, сунул зонд в штатив и посмотрел на Макки.
– Производство таких мечей было ревностно оберегаемым ремеслом, – заговорил он. – Секреты мастерства хранились в семьях и передавались от отца к сыну, передавались веками. Неправильности в ударах молота были настолько характерны для каждого ремесленника, что изготовителя меча можно было идентифицировать по этим неправильностям, просто взяв на анализ кусочек металла. Коллекционеры довели такой метод опознания мастера до совершенства. Но он так же надежен, как опознание человека по рисунку радужной оболочки или по вариациям отпечатков кожи кончиков пальцев.
– И что же вы обнаружили?
– Я дважды провел анализ, – сказал Тулук, – для вящей убедительности. По восстановленным клеткам, сохранившимся на лаке и льняном шнуре, можно утверждать, что сам меч был изготовлен сравнительно недавно, не более восьмидесяти лет назад, но сталь для клинка была выкована мастером, умершим много тысяч лет назад, насколько я могу судить. Имя мастера – Канемура, я идентифицировал его по каталогу. Нет никаких сомнений относительно того, кто отковал клинок этого меча.
Над столом Тулука дважды звякнуло переговорное устройство, и на его экране появилось лицо Ханаман.
– О, Макки, вы действительно здесь! – сказала она, забыв поздороваться с Тулуком.
– Случилось что-то еще? – спросил Макки, все еще переваривая услышанное.
– Мы смогли добиться судебного запрета, – сказала она. – Все счета Эбниз будут блокированы, а все производство остановлено на всех планетах сознающей вселенной, за исключением Говачина.
– Получили ли вы ордер на арест? – спросил Макки.
– Да, конечно, и его тоже, – ответила Ханаман. – Собственно, поэтому я и звоню. Вы же просили немедленно вас известить.
– Говачин собирается с нами сотрудничать?
– Власти Говачина согласились объявить чрезвычайное положение в зоне своей юрисдикции. Это позволяет федеральной полиции и Бюро действовать на территории Говачина, если этого требуют оперативные мероприятия.
– Отлично, – сказал Макки. – Если бы вы еще сказали, когда я смогу ее найти, мы бы сразу ее изловили.
Ханаман недоуменно нахмурилась:
– Когда?
– Да, – раздраженно буркнул Макки, – когда.
Если ты уверен, что голоден, ты сможешь съесть собственную руку.
Когда Макки вернулся в кабинет Билдуна, где проходило очередное совещание по выработке стратегии, доклад о филуме паленки уже ожидал его. Совещание планировалось на более раннее время, но его дважды откладывали. Была уже почти полночь, но большинство служащих Бюро оставались на своих местах – в основном исполнители и охранники. Медики раздавали сотрудникам капсулы с