– Бюро уже…
– Нет! Если в вашем обществе что-то идет не так, то что вы делаете? Вы создаете новый закон. Вы никогда не думаете об отмене или об уничтожении закона. Вы создаете новые законы, вы их плодите! Вы создаете все больше и больше юристов. Мы, говачины, смеемся над вами! Мы же всегда стремимся сократить число законов и численность легумов. Первейший долг легума – избежать судебного процесса. Когда мы воспитываем новых легумов, мы не забываем о специфических проблемах. Мы предвосхищаем способы, какими законы наносят ущерб нашему обществу.
Это было то откровение, которого так долго ждал Макки.
– Почему вы решили обучать урива?
Арич слишком поздно понял, что открыл больше, чем хотел.
– Вы действительно хороши, Макки, очень хороши.
– Почему? – настаивал Макки. – Почему урива?
– Со временем вы это узнаете.
Макки видел, что ответа на вопрос он не получит, но теперь стоило подумать и о других вещах. Теперь стало ясно, что говачины обучали его с совершенно определенной целью, и целью этой была Досади. Обучая урива, они имели целью решение подобной, а может быть, и той же проблемы. При этом всплыла разница в подходах к закону и разница между видами, что невозможно было игнорировать. Макки хорошо понимал недовольство говачина всеми правовыми системами, включая и их собственную. С самого детства говачинов воспитывали в недоверии к любым профессионалам, особенно к юристам. Легум мог руководствоваться только религиозными догмами – если разделял это недоверие.
Но разделяю ли это недоверие я?
Пожалуй, да, он разделял. Это было вполне естественно для агента БюСаба. Но большинство населения Конфедерации сознающих до сих пор высоко ценило сообщества профессионалов, невзирая на жестокую конкуренцию за новые достижения, которая неизбежно пронизывала деятельность этих сообществ; новые достижения гарантировали новые ступени признания. Однако в таких сообществах новое могло быть лишь иллюзией, потому что система оценки коллег была уравновешена давлением со стороны тех же коллег, и служило лишь для того, чтобы пощекотать эго.
– Профессионал всегда олицетворяет власть, – сказал говачин.
Говачины не доверяли и власти во всех ее проявлениях. Одной рукой они брали, но другой отдавали. Легумов неизбежно ждала смерть в тех случаях, когда они прибегали к Закону. Создание нового закона на судебной арене означало разрушение старого закона, а побочным продуктом становилось торжество справедливости.
Не в первый раз Макки задумался о неизвестных ему проблемах, с которыми приходится сталкиваться Высшему магистру. Странное он влачит существование. Макки хотел было спросить и об этом, но потом передумал. Он перешел к тому, чего не знал о Досади, – к Стене Бога, к Небесному Занавесу:
– Часто ли на Досади одерживала верх религиозная олигархия?
– В качестве внешней формы? Да, часто. Сейчас, например, ими управляет Верховный электор, говачин по имени Брой.
– Бывает, что у людей в руках оказывается власть, равная власти говачина?
– Да, достаточно часто.
Этот обмен мнениями стал одним из самых плодотворных за все время общения с Аричем. Хотя Макки знал, что потакает прихоти Высшего магистра, он все же решил продолжить свое исследование:
– Расскажите мне о социальной организации Досади.
– Это военная организация, которая существует в условиях постоянных нападений или угроз таких нападений. Находящиеся у власти индивиды образуют клики, определенные анклавы сил, чье влияние постоянно меняется.
– Много ли там насилия?
– Это мир постоянного, непрекращающегося насилия.
Макки внимательно слушал. Военачальники. Милитаризованное общество. Он понимал, что увидел только часть проблемы, которая заставила говачинов изолировать Досади. В этой сфере требовалось действовать чрезвычайно осторожно, и Макки решил воспользоваться обходным путем.
– Помимо военной, какими еще видами деятельности занимаются досадийцы? Как они трактуют вину и невиновность? Какие у них виды наказаний? Существует ли у них оправдание? Как они…
– Вам не запутать меня, Макки. Подумайте сами, легум: существует другой, лучший способ ответить на эти вопросы.
Укоризненный тон говачина заставил Макки замолчать. Он посмотрел в сторону овального окна и понял, что его побороли с изысканной непринужденностью. По спине пробежал холодок. Макки ощутил опасность. Золотистое тандалурское солнце уже было готово закатиться за горизонт. Синевато-зеленая линия горизонта была размыта многокилометровым поясом волосяных деревьев, тонкие сережки которых раскачивались на ветру. Макки снова посмотрел на Арича.
«Лучший способ ответить на такие вопросы».
Было очевидно, куда клонил Высший магистр. У экспериментаторов, конечно, есть способы наблюдения за ходом эксперимента. Они могут влиять на него, но у такого влияния есть свои границы. Население сопротивляется внешним влияниям? Сложность досадийской проблемы приводила Макки в уныние. Ох уж эти маневры говачинов!
«Лучший способ».
Арич прочистил свой дыхательный желудочек и снова заговорил:
– Понимая, что другие будут порицать нас, мы присвоили приоритет нашим испытуемым.
Дьявол по плоти! Какое чертовское значение эти проклятые говачины придают приоритетам! Конечно, все люди рождаются неравными и должны искать для себя место, соответствующее их уровню!
Макки понимал, что у него нет выбора: надо было с головой нырять в этот омут.
– Вы предполагали, что вас обвинят в наиболее циничном нарушении прав сознающих существ?
Арич с шумом выдохнул воздух, что у говачинов означало то же, что пожатие плечами у людей.
Макки позволил себе предупредительно улыбнуться.
– Я хочу напомнить Высшему магистру, что это он коснулся вопроса о приоритетах.
– Правда есть правда.
Макки резко тряхнул головой, не заботясь о том, насколько красноречив этот жест. Не мог же, на самом деле, Арич так низко оценивать умственные способности своего легума. Действительно, правда!
– Я скажу вам правду: в Конфедерации сознающих есть подходящие законы, и эти законы подписаны говачинами.
Еще произнося эти слова, Макки понимал, что Арич ждал от него именно их. Чему-то досадийский эксперимент научил и говачинов! Чему-то очень важному!
Арич помассировал разболевшуюся ногу и сказал:
– Хочу напомнить вам, легум, что мы населили Досади добровольцами.
– Их потомки не высказывали желания становиться добровольцами!
– Предки всегда делают выбор за своих потомков – к лучшему или к худшему. Права сознающих? Информированное согласие? Конфедерация была так занята нагромождением законов, создавая иллюзию права, что вы почти забыли о руководящем принципе приоритета; приоритет, первенство – это залог развития способностей. Народы, которым никогда не бросают вызов, не приспособлены к выживанию!
Несмотря на очевидную опасность, Макки понимал, что должен настаивать на ответе на свой вопрос о преимуществах.
– Чему вы научились у вашего чудовища?
– Скоро вы получите исчерпывающий ответ на этот вопрос.
Это был еще один намек на то, что скоро он увидит Досади собственными глазами. Но сначала было бы неплохо разубедить Арича в том, что Макки не догадывается о последствиях. Здесь нужно действовать с открытым забралом.
– Не впутывайте меня в это дело.
– Впутывать вас? – в голосе Арича послышалось неподдельное удивление.
– Неважно, как вы собираетесь использовать то, чему вас научила Досади, вас все равно заподозрят в преступном умысле. Все, что кто-либо узнает…
– Ах, это… Новые данные делают сильнее.
– Не путайте меня, Арич. В истории любого вида есть примеры того, как новые данные активно использовались в преступных целях.
Арич не стал оспаривать сказанное Макки. Они оба знали об этом. Говачины не доверяли власти во всех ее формах, но очень умело ею пользовались. Аричу стал совершенно ясен ход мыслей Макки, и в помещении повисла тяжелая, удушливая тишина. Уничтожение Досади будет означать сокрытие всего, чему научились там говачины. Макки, не будучи говачином, должен узнать эти сведения, а значит, тоже подпадет под подозрение, если обвинение будет предъявлено. Исторически злоупотребление новыми данными происходит в промежутке между моментом, когда этими данными обладают очень немногие, и моментом, когда эти новые данные становятся всеобщим достоянием. Говачины и Бюро называли этот промежуток «провалом данных», и этот провал был источником постоянной опасности.
– Мы не станем скрывать то, что мы узнали, – сказал Арич, – но мы не станем говорить о том, как мы это узнали.
– И это всего лишь отвлеченный академический вопрос, уничтожите ли вы ради этого целую планету со всем ее населением!
– Ах да, конечно, чисто академический. Есть одна вещь, о которой вы, Макки, не знаете: дело в том, что одна из наших испытуемых уже запустила – исключительно по своей инициативе – цепь событий, которые очень быстро уничтожат Досади, вмешаемся мы в этот процесс или нет. Вы очень скоро узнаете об этом, когда, как подобает доброму легуму, каковым вы без сомнения являетесь, отправитесь туда и на собственной шкуре поймете, что это за чудовище.
Во имя того, что все мы считаем священным, я обещаю Священной Конгрегации народа, подчиненного моему правлению, три вещи. Во-первых, я клянусь, что святая религия, которой мы все поклоняемся, сохранит свою свободу под моим бдительным попечением; во-вторых, я клянусь, что буду безжалостно подавлять жадность и неравенство, каковые могут угрожать всем нам; и, в-третьих, я клянусь проявлять милосердие во всех моих суждениях, а это позволит нам заслужить благословение нашего милостивого Господа.
Брой поднялся после молитвы, не глядя пододвинул к себе стул и сел. В комнате царила непроглядная тьма. Это помещение представляло собой закрытую сферу, примыкавшую к полу его гралуза. Вокруг толстых стен сферы плескалась теплая вода, защищавшая его самок и их яйца. В сферу можно было попасть через люк в полу и извилистый лаз. Вода из сферы вытеснялась высоким давлением воздуха, но в сфере стоял знакомый и обнадеживающи