– Чего мы ждем? – недовольно спросил Бахранк. Он смотрел на Макки с нескрываемым страхом и подозрением.
– Да, мы можем ехать, – сказал Макки.
Бахранк ловко взобрался на гусеницы и нырнул в люк башни. Макки последовал за ним и оказался в тесной кабине, в которой висел удушливый запах масла, металла и спирта. Кабина была оборудована двумя жесткими металлическими сиденьями с высокими спинками, которые могли поддерживать голову человека или говачина. Бахранк уже занял левое сиденье и склонился над панелью управления. Макки опустился на второе сиденье. Специальные захваты удерживали его от падения; под затылком выдвинулся подголовник. Бахранк повернул какой-то рычаг. Люк, через который они влезли в машину, со скрежетом закрылся; звонко щелкнули замки.
Макки владели смешанные чувства. Он всегда страдал – правда, в легкой форме – агорафобией и неуютно чувствовал себя в местах с открытым пространством, например возле белого камня. Однако сумрачный интерьер военной машины, которая напоминала танки древних эпох, пробудил атавистическое желание прогрызть путь наружу. Это была западня!
Одно странное наблюдение позволило ему преодолеть неприятные ощущения – стекло, которым была прикрыта смотровая щель. Стекло, Макки это почувствовал. Да, это стекло. Материал был широко распространен в Конфедерации – прочный и в то же время хрупкий. Макки видел, что стекло не очень толстое. Грозный вид машины был скорее фасадом, нежели чем-то реальным.
Бахранк окинул быстрым взглядом окрестность и взялся за рычаги, тронув машину с места. Мотор выл от натуги, а из-под гусениц раздавался громкий скрежет песка и камней.
От белого камня к отдаленному городу было проложено нечто вроде дороги. Наверное, это был след машины, оставленный по дороге к камню и указывающий путь. Ярко блестели мелкие камни на обочине. Бахранк очень серьезно относился ко всему, что делал, и сосредоточенно вел машину к Чу.
Макки снова вспомнил инструктаж, пройденный им на Тандалуре:
– После того, как вы вступите в ячейку Джедрик, вы будете предоставлены самому себе.
Да… он чувствовал себя очень одиноко, голова его была набита сведениями, имевшими весьма отдаленное отношение к предстоящей задаче. И эта планета погибнет, если он не осмыслит все данные и все, что он еще сможет здесь узнать.
Один, один… Если Досади погибнет, то у этой гибели будет мало сознающих свидетелей. Темпокинетический барьер калебанов поглотит большую часть энергии вспышки, которая разнесет Досади вдребезги. Больше того, калебан сможет использовать для собственных нужд выделившуюся при взрыве энергию. Об этом Макки узнал от Фэнни Мэй. Это будет пожирающий все взрыв, пища для калебана, а Бюро Саботажа будет вынуждено начать все заново и искать доказательства бывшего существования планеты Досади.
Машина гремела, качалась и скользила, но всякий раз возвращалась в колею, которая вела к возвышавшимся вдали шпилям и башням.
Макки искоса смотрел на водителя. Поведение Бахранка было нехарактерно для говачина: своей прямотой он больше походил на человека. Вот оно как! Его говачинские инстинкты были притуплены в результате длительных контактов с людьми. Аричу не нравилось это, и он опасался ослабления говачинов на Досади. Бахранк вел машину небрежно, но привычно и уверенно, не смущаясь видимой сложностью управления. Макки насчитал восемь рычагов и рукояток, которыми манипулировал говачин. Некоторыми рычагами он управлял коленями. Кистями он поворачивал рукоятки, в то время как локтями смещал рычаги. Боевая машина слушалась каждого движения.
Бахранк неожиданно заговорил, не отводя взгляд от дороги:
– На втором уступе мы можем попасть под обстрел. Недавно внизу была проведена какая-то полицейская акция.
Макки изумленно уставился на Бахранка:
– Я думал, что здесь безопасный проход.
– Вы, люди с Окраины, вечно чего-то требуете.
Макки взглянул в смотровую щель: кусты, голая земля и колея, по которой они тащились.
Бахранк снова заговорил:
– Ты выглядишь старше любого из парней с Окраины, которых я видел.
Подчиненные Арича предупреждали об этом Макки, говоря о самом важном недостатке легенды прикрытия. Он должен был скрывать все признаки своего настоящего возраста.
Макки получал гериатрические препараты, проходил процедуры омолаживания. Учили его и ответам, которые он должен был давать на подобные вопросы. Он воспользовался одним из таких ответов:
– Здесь быстро стареешь.
– Должно быть, да.
Макки чувствовал, что в ответе Бахранка от него что-то ускользнуло, но не рискнул углубляться в тему. Это был ненужный разговор. К тому же Макки тревожило упоминание о «полицейской акции». Макки знал, что не допускаемая в Чу чернь с Окраины периодически совершает на город набеги, – часто бесплодные. Что за варварство!
– Под каким предлогом ты сюда выехал? – спросил Макки.
Бахранк бросил на Макки взгляд, оторвал перепончатую кисть от панели управления и указал на какую-то рукоятку под потолком кабины. Назначение рукоятки было неизвестно Макки, и он боялся, что уже и так выказал слишком большое невежество. Но Бахранк принялся объяснять:
– Я выехал сюда вполне официально. Я произвожу разведку местности в этом районе, где могут находиться базы бандитов с Окраины. Я часто сюда езжу. Неофициально все думают, что у меня здесь секретный пруд, полный зрелых женщин.
Пруд… не гралуз. И снова это был относительно бесплодный разговор, полный скрытых полутонов.
Макки принялся молча смотреть в переднюю смотровую щель. Пыльная колея забрала влево и внезапно начала круто спускаться вниз на узкий уступ, вырезанный в отвесном склоне горы. Бахранк вел машину с переменной скоростью – то быстро, то медленно, то снова быстро. Мимо проносились стены из красного камня. Макки приблизил лицо к боковой щели и посмотрел вниз. Далеко внизу простиралось зеленое море джунглей, а вдали виднелись затянутые дымом башни и шпили Чу. Казалось, здания плывут над расплывчатыми силуэтами скал.
Изменения скорости казались Макки бесцельными. Отвесный обрыв с его стороны вызывал головокружение и трепет. Этот узкий уступ обнимал гору, следуя за отвесным склоном, – то в тень, то на свет. Двигатель натужно ревел, поднимая машину вверх по серпантину. Макки тошнило от едкого запаха машинного масла. Мотор рычал, гусеницы невыносимо скрежетали по камням. Далекий город с высоты выглядел ненамного более близким, чем с равнины, если не считать того, что башни стали казаться выше в своей таинственной дымке.
– Никаких сюрпризов не будет, пока мы не достигнем первого уступа, – сказал Бахранк.
Макки искоса посмотрел на него. Первый уступ? Да, это же первый уступ на склоне, который ступенями спускается от города к реке, а все эти широкие уступы пронумерованы. Чу высился на изолированных холмах и равнинах, в месте, где река замедляла свой бег, разделившись на множество рукавов. Холмы, противостоявшие напору вод, почти целиком состояли из железной руды, как и большинство уступов.
– Буду рад оттуда выбраться, – буркнул Бахранк.
Узкий уступ под прямым углом отходил от скалы к широкому плато, покрытому серо-зелеными джунглями. Растительность обступила их резкими зелеными силуэтами. Макки, глядя в боковую щель, узнал волосяные папоротники и широколистные фикусы, а также разглядел высокие красноватые колючие деревья, которых он прежде нигде не видел. Дорога превратилась в колею, наполненную полужидкой серой грязью. Макки с интересом смотрел по сторонам: растительность представляла собой смесь земных и тандалурских видов с вкраплениями некоторых странных экземпляров.
Яркий солнечный свет заставил Макки прищуриться, когда они выехали из леса на равнину, поросшую высокой травой, вытоптанной, выжженной и размолотой в ходе недавних столкновений. Слева виднелись остатки какой-то машины – груда искореженного металла; в других местах валялись куски двигателей или колеса, слепо смотревшие в небо. Некоторые эти останки очень напоминали видом части броневика, на котором они сейчас ехали. Бахранк ловко обошел воронку. Машина накренилась, и Макки смог разглядеть дно ямы. Там лежали разорванные в клочья трупы. Бахранк не проронил ни слова. Впрочем, едва ли он обратил внимание на эти трупы.
Макки внезапно заметил в джунглях какое-то движение, признаки присутствия там людей и говачинов. Некоторые несли с собой легкое оружие – металлические трубки, висевшие на белых погонных ремнях. Макки даже не пытался запомнить все типы досадийского вооружения – оно, в конце концов, было очень примитивным, но сейчас чрезвычайный агент напомнил себе, что и это примитивное оружие, как подтверждала виденная ранее сцена, способно убивать и разрушать.
Броневик снова нырнул в лес, оставив позади поле битвы. Качающуюся, рокочущую машину снова окружали темно-зеленые тени. Макки, которого немилосердно мотало из стороны в сторону, все еще продолжал отчетливо ощущать засевшие в памяти запахи – острую вонь крови и начавшей разлагаться плоти. Тенистая дорога вильнула вправо, а затем вывела их на следующий уступ, прорезанный глубокой котловиной, куда Бахранк направил машину. Они снова оказались на серпантине.
Бахранк посмотрел в левую смотровую щель. Теперь город стал ближе. Машину сильно качало и трясло, и город то взмывал вверх, то стремительно падал вниз. Башни поднимались с вершин Холмов Совета к небу, словно трубы гигантского органа. Дальняя гора очертаниями напоминала последовательность скрытых за туманом ступеней, исчезающих в пурпурной серости. Вокруг подножий летящих башен располагались затянутые дымом и едким туманом кварталы Чу. Была отсюда видна и часть внешней стены города. Приземистые форты размещались на господствующих высотах – сооружения для флангового огня. Макки не ожидал, что город внутри стен окажется непомерно, исполински высоким; высота красноречиво свидетельствовала о невероятной плотности населения.
Этот уступ тоже закончился полем битвы, усеянным кусками металла и трупами, в воздухе витал отвратительный запах смерти. Бахранк повернул машину влево, потом вправо, обогнул груду железных остатков, объехал воронки, в которых лежали трупы, облепленные насекомыми. После ожесточенного сражения, оставившего выжженную землю, из нее упрямо полезли папоротники и другая низкорослая растительность. Серые и желтые летающие твари невозмутимо сид