Макки ждал.
Наконец Мррег обратился к слуге, стоящему слева:
– Прошу вас, продолжайте, у нас мало времени.
Макки отреагировал так, словно эти слова были обращены к нему:
– Вы мой клиент. Почему вы послали своего помощника?
Мррег продолжал внимательно изучать Макки.
– Теперь я понимаю, что имел в виду Экрис, – задумчиво протянул он, а затем резко произнес: – Знаете, Макки, я с большим интересом следил за вашей карьерой. Но, как мне теперь кажется, делал это недостаточно внимательно. Возможно, если бы мы не…
Он не договорил.
Макки решил продолжить мысль за него:
– Это было неизбежно, что я покину Досади.
– Возможно.
Слуги закончили работу и ушли, забрав с собой хрустальные флаконы.
– Отвечайте на мой вопрос, – потребовал Макки.
– Я не обязан отвечать на ваши вопросы.
– Тогда я откажусь от этого дела.
Мррег вдруг встревоженно подался вперед:
– Вы не имеете права. Арич не…
– Я веду дела не с Аричем. Моим клиентом является говачин, который принимал решение по Досади.
– Вы странно себя ведете для легума. Да, принесите это.
Последняя фраза относилась к кому-то, не видимому на экране. Появился еще один слуга, который принес что-то похожее на длинный белый передник с рукавами. Слуга принялся надевать его на Мррега, который, не обращая внимания на слугу, продолжал сверлить взглядом Макки.
– Вы хоть понимаете, что творите, Макки?
– Готовлюсь защищать интересы моего клиента.
– Понятно. Кто сказал вам обо мне?
Макки покачал головой.
– Неужели вы всерьез полагаете, что я неспособен уловить ваше присутствие или истолковать то, что говорят мне мои органы чувств?
Макки видел, что Мррег был неспособен распознать суть под показной язвительностью. Он повернулся к слуге, который завязывал зеленую ленту передника у него на спине. Старый говачин подался вперед, чтобы слуге было удобнее.
– Потуже, – сказал он.
Слуга принялся перевязывать узел.
Обращаясь к Макки, Мррег извинился:
– Прошу прощения, но это должно быть сделано, как обычно.
Макки слушал говачина и быстро, по-досадийски оценивал происходящее. Он видел какой-то говачинский ритуал, но смысла его не знал. Собственно, это могло и подождать. Он продолжал говорить, прощупывая этого Мррега:
– Когда вы поняли, что Досади можно использовать особым…
– Особым? Полноте, Макки, это универсальная мотивация. Все хотят уничтожить конкурента.
– Вы правильно оценили риск? Вы понимали цену, которую, возможно, вам пришлось бы платить?
– О да, я знал, сколько мне пришлось бы платить.
В тоне его слышалось смирение – редкое качество для представителя этого вида. Макки колебался. Слуга, принесший передник, ушел, не посмотрев в сторону Макки, хотя в комнате наверняка был экран, на котором он был виден.
– Вас интересует, почему я послал помощника для того, чтобы нанять легума? – спросил Мррег.
– Почему Арича?
– Потому что он годится для заданий, связанных с повышенной ответственностью. Знаете, Макки, вы меня поражаете. Несомненно, вы знаете, что я могу сделать с вами за такую наглость, но это почему-то вас не останавливает.
Это открывало больше, чем Мррег хотел показать, но он до сих пор не ведал (или ему это было безразлично), что видел Макки. Что касается самого Макки, он сохранял совершенно бесстрастный вид, как и подобает истинному досадийцу.
– У меня единственная цель, – сказал Макки. – От этой цели меня не отвратит даже мой клиент.
– Это работа легума, – произнес Мррег.
Слуга, надевший на Мррега передник, вернулся в комнату с обнаженным клинком. Макки увидел инкрустированную драгоценными камнями рукоятку и сверкающую сталь лезвия. Клинок имел в длину около двадцати сантиметров. Лезвие было сильно изогнуто. Слуга встал лицом к Мррегу и спиной к Макки. Кинжал исчез из виду.
Мррег, левая сторона которого была не видна Макки, наклонился вправо, чтобы видеть Макки на экране.
– Вы ни разу не присутствовали на церемонии, которая называется лаупук. Она очень важна, и мы не решились показать ее вам, оставив некоторый пробел в вашем образовании. Лаупук было очень важно исполнить до начала такого проекта, как досадийский эксперимент. Постарайтесь понять смысл этого ритуала. Он поможет вам подготовиться к процессу.
– К какому филуму вы принадлежите?
– Это уже не важно, но… ладно. Мой филум называется «Великое Пробуждение». Двадцать лет я был Высшим магистром – до того, как было принято решение о досадийском эксперименте.
– Сколько тел жителей Окраины вы использовали?
– Мое стало последним. Это тоже уже давно неважно. Скажите мне, Макки, когда вы заподозрили, что Арич – всего лишь пешка?
– Когда понял, что не все говачины родились говачинами.
– Но Арич…
– Ах да! Арич стремится к высокой ответственности.
– Да… конечно. Я все понимаю. Досадийское решение касалось далеко не только нескольких филумов, оно выходило за рамки целого биологического вида. Это должно было быть… Кажется, вы, люди, называете это «Верховным командованием». Да, это должно было быть ясным каждому бдительному существу, такому, каким стали сейчас вы. Ваши многочисленные женитьбы обманули меня. Вы делали это преднамеренно?
Макки чувствовал себя в безопасности в своей досадийской маске и решил солгать:
– Да.
– Ах, вот оно что.
Мррег съежился и стал меньше, но и не думал сдаваться:
– Я понимаю. Нас надо было заставить поверить в то, что вы – своеобразный дилетант с извращенными эмоциями. Предполагалось, что мы воспримем это как порок и постараемся использовать. Было бы еще одно Верховное командование, и мы ничего бы не заподозрили.
Все произошло очень быстро, стремительно обнажились многослойные механизмы, которые управляли взглядом Мррега на вселенную Конфедерации сознающих. Макки изо всех сил пытался пробраться к сути, прятавшейся за частоколом слов. Этот субъект давно покинул Досади, и к тому же он родился не там, но теперь Макки давил на него, и Мррегу приходилось выжимать из себя все, чему он научился на Досади.
Макки не стал его перебивать.
– Мы не ожидали, что вы разгадаете роль Арича, но мы сделали это не преднамеренно, как вы знаете. Я допускаю…
Мррег предпочел не распространяться о том, что они допускали; вместо этого он стал рассуждать:
– Вы ведете себя так, что можно подумать, будто вы родились на Досади.
Макки промолчал, предоставив страху заполнить душу Мррега.
Мррег, помолчав, вдруг спросил:
– Вы обвиняете всех говачинов?
Макки упорно продолжал молчать.
Это вызвало у Мррега сильное возбуждение.
– Мы правительство, мы – Верховное командование. Людей можно заставить не спорить с правительством.
Макки решил еще сильнее надавить на эту болевую точку:
– Правительства всегда апеллируют ко всему народу, когда возникает чрезвычайное положение. Своим пассивным согласием население становится соучастником того, что делает правительство от его имени.
– Вы обеспечили на Досади свободный доступ к люкам перескока?
Макки кивнул.
– Калебаны помнят свои обязанности, Джедрик же оповестила об этом соотечественников.
– Вы намереваетесь открыть Досади для Конфедерации и развернуть охоту на мое правительство? Берегитесь, Макки. Вам не стоит забывать о своих обязанностях – обязанностях легума, и не надо столь высокомерно отворачиваться от Арича.
Макки продолжал хранить молчание.
– Не делайте эту ошибку, Макки. Арич – ваш клиент. Через него вы представляете всех говачинов.
– Легум нуждается в ответственном клиенте, – возразил Макки, – а не в пешке. Клиент должен совершить действие, каковое является достойным и законным предметом судебного разбирательства.
Мррег надолго задумался.
– Послушайте, Макки, у меня очень мало времени.
До Макки вдруг дошло, что именно происходит на экране. Он внимательно присмотрелся к действиям слуги с кинжалом, который стоял спиной к Макки и частично закрывал собой Мррега. Тот продолжал говорить с нарастающей быстротой:
– По нашим меркам, Макки, вы недостаточно сведущи в говачинских законах и обычаях. Это была наша ошибка. Теперь же ваша горячность делает ваше же положение безнадежным.
Слуга поднял руки и слегка сдвинулся в сторону. Макки увидел, как над правым плечом слуги показалось острие клинка.
– У говачинов нет семей в том виде, в каком они существуют у людей или даже у уривов, – торопливо проговорил Мррег. – Мы формируем группы, которые приобретают по мере роста численности все большее влияние на нижестоящих. Мы отвечаем за них. Этот тип отношения принят в нашем верховном руководстве. То, что вы считаете говачинской семьей, является всего лишь ячейкой размножения, в которой действуют простые ограниченные правила. По мере роста ответственности повышается и цена, которую приходится платить за возможные неудачи. Вы спросите, известна ли мне эта цена? Ах, Макки, говачины-мужчины отвечают за то, чтобы выжили самые быстрые, самые сильные головастики. Магистр следит за исполнением Закона, гарантирует его. Высшее руководство подотчетно… Мррегу. Понимаете? Мррег должен, просто обязан принимать наилучшие решения. Неудач не должно быть. Иначе… лаупук.
Когда он произнес последние слова, клинок в руке слуги описал сияющую дугу вокруг шеи старого говачина. Слуга аккуратно, словно серпом, срезал изогнутым клинком голову, отделив ее от туловища. Он высоко поднял отсеченную голову, и на белый передник обильной струей хлынула зеленая кровь. Экран погас, потом на нем появился говачин, связавший Макки с Мррегом.
– Арич хочет проконсультировать своего легума, – невозмутимо произнес говачин.
В изменчивой вселенной на бессмертие могут рассчитывать только изменчивые биологические виды – и то если их яйца созревают в разнообразных условиях. Это залог рождения множества уникальных индивидов.