Егорыч только руками развёл: говорить ему было уже трудновато.
– Кого ты сюда приводил? Санька своего непутёвого? – Клава грозной поступью приблизилась к столу. – А… это… откуда?!
Дело в том, что Вася наследил: немного длинной чёрной жёсткой шерсти с кончика его хвоста осталось на табуретке и на полу.
– Ты… женщину, что ли, приводил?! Я тебя спрашиваю! – завопила Клава. Но потом присмотрелась: нет, не может быть ЭТО женскими волосами. Слишком жёсткое оно, толстое – скорее, похоже на звериную шерсть. Клава озадаченно замолчала, соображая. Кот их, Мурзик, был белым; значит, мех не его. А чей тогда?
Тут Егорыч отмер:
– Эт-та… один друг приходил… Вася… а у него собака такая чёрная… Это… ризеншн… шну… науцерл… р. Вот!
Он выпрямился на табуретке, гордый своим талантом конспиратора.
– Вася… Я же тебе сказала – никаких Вась с улицы чтоб у нас дома не было! Тем более с собаками! – начала остывать Клава. – Небось, опять на скамейке познакомился, а?
– Не… в… доме, – признался Егорыч.
– Тьфу! Алкаш ты чёртов, – горько вздохнула Клава. – Неисправимый совсем, до чертей допьёшься скоро!
Егорыч хихикнул: Клава не подозревала, как близко была к истине.
– Ладно! – махнула рукой супруга. Она немного успокоилась: главное – муж баб не водил. Пить-то он всё равно будет, тут ничего не поделаешь, она это знала. – Подмети эту шерсть, убери бутылки и спать! И сумки разбери, я огурцов купила и хлеба.
– Яволь! – шутливо откозырял Егорыч. Он был доволен, что скандал не набрал обороты. Не спеша мужчина принялся мыть тарелки, вспоминая Васю.
«Надо, надо детишек познакомить! Вдруг поженятся потом…
Родственниками с Васькой станем… Ну и что, что он чёрт? Я ж не расист. Я за этот… интернационализм. И потом, помру – блат будет на том свете и мне, и может, Клаве… и всей родне, – размышлял Егорыч. – Я ж по-любому грешник получаюсь… да и Клавка… Так что блат там – он нужен. Главное – чтоб белка эта чёртова, Дуня, ко мне не припёрлась…
Луна задумчиво смотрела в незанавешенное окно. Где-то в том же городе, в палате психушки, плакал друг Егорыча Колян – белка Дуня опять приходила к нему поиграть, лекарства её не останавливали. Она приходила ко ВСЕМ пьющим рано или поздно. Так что Егорыч зря надеялся, что встреча с ней не состоится.
Она уже унюхала его издалека; просто оставила на потом.
Жизнь шла своим чередом.
Мистер Чарльз Дарвин и теория эволюции – как всё было
Когда-то мистер Дарвин Чарльз
Доказывал всем рьяно,
Что человек произошёл
От некой обезьяны.
Что, дескать, Бог тут ни при чём,
Всё это – эволюция!
Короче, сделал старый Чарльз
В науке революцию.
«Хоть верьте, хоть не верьте мне,
Но я скажу вам кратко:
Наш общий предок был с хвостом
И в шерсти весь, до пяток!
Сидел на ветке этот сэр,
И уплетал он фрукты.
Да это ж ясно всё как день,
Вам правду говорю я!
Ещё заметьте, господа,
Что миром правили всегда
За выживание борьба,
Изменчивость, наследственность!» —
Так Дарвин просвещал тогда
Английскую общественность.
И всех там оторопь взяла,
Всем стало даже жарко!
«Так что – выходит, мы родня
Каким-то… обезьянкам?!
И, значит, мы произошли
От пакостной макаки?!
Ну нет, позвольте! Это всё
Бессовестные враки!»
Вмешалась пресса:
Крупный шрифт с тревогой сообщает,
Что пресловутый Дарвин Чарльз
В ужасной ереси погряз
И что теорией своей
Он подрывает (вот злодей!)
Общественный фундамент!
Короче, был переполох
В Европе и Америке.
У папы римского с утра
Мигрень, невроз, истерика!
Да, трудно новое понять,
К словам привыкнуть новым:
Всю жизнь ты думал так и сяк,
Вдруг раз! И по-другому.
Но всё ж сторонники нашлись
Идеи сногсшибательной,
Не устыдился кто родства
С хвостатою праматерью.
Им даже по сердцу пришлась
Такая родословная,
И сэру Дарвину они
В глаза сказали напрямик,
Что гений, безусловно, он.
Наслушавшись таких похвал,
Воспрял учёный духом
И том толстенный написал,
Как надо, всё обосновал,
Пускай поймут все наконец,
Что он не спьяну бухнул.
С тех пор сомнений больше нет
В происхожденье нашем,
О нём любой, простите, шкет
Подробно вам расскажет.
И все привыкли обезьян
Считать за младших братьев.
Учёным верим мы всегда,
Надеемся, что никогда
Они не станут врать нам!
ЛерочкаЕслиизтемноты
Об авторе
Валерия (творческий псевдоним – ЛерочкаЕслиизтемноты) – единственный ребёнок в семье, родилась 28 апреля 1980 года в Подольске Московской области. Родители – непрофессиональные музыканты, мама с раннего детства и почти всю жизнь пела в хоре, отец сам научился игре на гитаре, вместе они часто пели на всех семейных праздниках. Отец писал стихи, и дочь это восхищало. Она и сама с самого раннего детства пишет стихи, мама их хранит до сих пор.
Окончила музыкальную и художественную школу в родном городе. Окончила в 2000 году художественно-педагогический колледж технологии и дизайна с красным дипломом. В 2009 году, окончив МГОУ, получила высшее образование по специальности «Менеджмент организации».
С 1997 года занимается парикмахерским делом, это её любимая профессия. Стилист-визажист, модельер мужских и женских стрижек, специалист по перманентному макияжу, художник боди-арт. Участник чемпионатов России по своей основной профессии – стрижкам и боди-арту. Пишет много стихов, в том числе текстов к песням, с 2023 года – солистка группы Pranamainers (инди-рок). Мама двоих прекрасных детей.
Бес и крем-суфле
Мягкий свет, нежный сумрак спальни,
Длинные мысли, тягучие,
В чемодане ждёт места купальник,
Там, над морем сегодня тучи…
Вот спокойно сижу у берега,
Не нуждаясь в зонте и плаще.
Нынче солнце увидеть доверило
Голубую средь серого щель.
Она движется томно, расслабленно;
Этот дождь – точно слёзный поток,
Словно Ветром нарочно разбавленный…
Море цедит последний глоток.
В этой комнате вечер оскалился
Через тени каких-то предметов.
И ноябрь как будто бы сжалился
И белёсым всё залито цветом.
Как в гипнозе морского пейзажа,
Камни волнами с шумом гонимы.
Эта буря всю силу покажет,
Обернётся картиной любимой.
Закрываю глаза, не в себе я.
Тёплый воздух на шумных волнах,
Всё на части пилить я не смею,
Ни к чему приносить кавардак.
В небесах обозначена чётко
Нежно-синяя Диагональ.
Нет ключей, так поможет отвёртка,
Только нужно запомнить Деталь:
Эта дверь – то ли вход, то ли выход?
Ты заходишь, пора выпускать?
Как ненужным не сделаться жмыхом
И в себе бесовщину признать?
Бес бывает в тебе регулярно,
Он щекочется пёрышком чёрным,
Приглашает на танец коварный…
Но накроют тяжёлые волны.
Хоть планету Землёю назвали,
Но воды на ней больше в разы.
Мне мерещится, будто прижали
Всех нас к ногтю стальные умы.
Обманули, запутали, предали,
Заморочили тайнами странными.
И сочится недобрая невидаль,
Та, которой не знали мы ранее.
С ног мы валимся после работы
На кровати свои и диваны
И свои забываем заботы,
Глядя в отблески чёрных экранов.
Словно ду́хи, мы не отражаемся,
Не находим себя в зеркалах.
Между тем то и дело стараемся
Забываться в отрывистых снах.
Только холодно, и не согреться.
Нам прогресс тушит взглядов огни…
Словно на сковородке вертеться
Привыкаем, уставшие, мы.
Но вставай, омочи себе руки,
У тебя своё личное море,
Ощути его запах и звуки,
И пускай бес без устали спорит.
Ты не слушай холодную голову,
Лучше время найди для души.
Пусть раскинется снег белым пологом,
Осень голос тоскливый глушит.
Вынь из сердца тяжёлые камни
И один за другим брось их в воду,
А иначе ты будешь как памятник
Неизвестному давнему роду…
Но в ладонях твоих инструменты,
Так воздвигни свои декорации.
Если ищешь ты в жизни ответы,
На ближайшей спеши выйти станции.
Ты отнюдь не свидетель, не вишня
На пирожном из крема-суфле.
Так не думай прикинуться лишним
Ты в своей чёрно-белой судьбе.
Но осмелься, ручным сделай беса,
С ним попробуй вступить в диалог.
И теперь ты в прекраснейшем Месте,
До него ты дойти уже смог.
Светофор
Светофор отражается пятнами,
Словно в лужах пролита кровища.
Эти знаки такие невнятные,
Будто кто-то себя где-то ищет.