у тем наиболее интересно здесь то, что этот религиозный опыт повторялся так часто в одних и тех же формах у людей различных рас и различных эпох. Как оценить значение этого опыта? Может быть, это сделает новая наука о духе, вооруженная более гибким, тонким и совершенным орудием анализа, чем теперешние, столь недостаточные и грубые методы психоанализа и его производных. Безусловно, этого не осуществить с помощью диалектики идей. Ценность интеллектуальной архитектуры систем, построенных Плотиной или Дионисием, можно не оспаривать, но в конечном счете эта архитектура сводится всегда к восприятию Бесконечности и к усилиям, которые производит разум, чтобы воздвигнуть ей храм. Рационалистическая критика не переходит за пределы высшей церкви. Она оставляет неприкосновенными подземелья и склепы.} Да, я тоже чувствую, я воспринимал множество раз, с уверенностью молниеносной интуиции, нереальность видимого мира, освещенную солнцем паутину, где, подобно Ариелю, качается Лилюли, играющая Лила, смеющаяся Майя... я видел Экрак. И уже давно я вижу сквозь него – с тех пор как еще ребенком, спрятавшись, с бьющимся сердцем, я расширял пальцами светлое отверстие. Но я не выдаю это за доказательство. Это – видение. И, чтобы передать его другим, я должен был бы одолжить им мои глаза. Но каждому – те глаза, которыми) Майя, или Природа (не все ля равно, как ее назвать), наделила его. А если они – от Майи, кто поручится нам, что мои, твои, ваши глаза не ослеплены лучами Блаженной Иллюзии? Я отношусь слишком беспристрастно к самому себе, чтобы предоставлять себе какие-либо преимущества. Я люблю ваши глаза и то, что они видят, так же, как и мои. Пусть же они, как и мои, остаются свободными.
Итак, я не стремлюсь, мои европейские друзья, доказывать вам истинность данной системы, которая, какова бы она ни была, создана человеком, и потому, как и все другие, есть лишь гипотеза. Но я хочу показать вам величие этой гипотезы и то, что, какова бы ни была ее ценность в качестве метафизического объяснения вселенной, она в плоскости фактов отнюдь не стоит в противоречии с последними данными, к которым пришла современная западная наука.
III
Религия, как ее понимает Вивекананда, действительно обладает такими широкими крыльями, что может высиживать в своем гнезде все яйца свободного Духа. Нет ни одной честной и здравой формы Познания, которую бы она отвергла. Она созвучна всякому мыслящему человеку. Ее единственный враг – нетерпимость.
"Все узкие, ограниченные, агрессивные идеи религий (в смысле, принятом прежде) должны исчезнуть... Религиозные идеалы будущего должны охватывать все существующее в этом мире, все доброе и великое, - более того, у них должно быть бесконечное поле дальнейшего развития. Все, что было хорошего в прошлом, должно быть сохранено, и двери должны оставаться открытыми для будущих добавлений к уже имеющимся сокровищам. Религии (а под этим словом разумеются н науки) должны быть "включающими" и не презирать друг друга на том основании, что идеалы Бога у них различны. Я встречал в моей жизни немало людей, полных здравого смысла и духовности, которые вовсе не верили в Бога (то есть в том представлении, которое мы вкладываем в это слово). И, может быть, они понимали Бога лучше, чем это когда-либо удастся нам. Идея личного Бога - Безличное, Бесконечное, нравственный Закон, идеальный Человек, - все это должно войти в понятие Религии..." {The Real Nature of Man.}
"Религия" для Вивекананды – синоним "универсализма" духа. И только когда "религиозные" понятия достигнут этого универсализма, религия достигнет своего завершения. Ибо, вопреки всем тем, кто не знает религии, она гораздо больше дело будущего, чем настоящего. Она еще только зарождается.
"Иногда говорят, что религии умирают, что Духовные идеи исчезают из мира. Мне кажется, наоборот, что они лишь в начале своего роста… Пока религия была в руках избранных, сословия жрецов, она была замкнута в храмах, церквях, книгах, догматах, обрядах, формах, ритуалах. Но, когда она будет расширена, очищена, когда мы придем к учению истинному, духовному, всеобщему, – тогда только религия станет живой, проникнет всю нашу природу, оживит каждое из наших движений, войдет во все поры нашего общества, станет бесконечно более мощной для совершения добра, чем она была когда-либо…" {Ibid.}
Задача, встающая перед нами в настоящее время, заключается в том, чтобы соединить руки братьев, религия и науки, оспаривающих на суде друг у друга поле, совершенная обработка которого требует их соединенных усилий. Настоятельно необходимо восстановить "чувство общности между различными формами так называемого религиозного выражения, зависящими от изучения духовного опыта (к несчастью, они и сейчас требуют себе исключительного права называться религией), и другими выражениями религии, изучающими тайны материальной Природы и называемыми науками". {The Real Nature of Man.}
Не рассчитывайте ограбить одного брата в пользу другого. Вам не удастся исключить ни науку ни религию.
"В настоящее время в Европе господствует материализм. Молитесь, сколько хотите, о спасении души современных материалистов и скептиков. Они не уступят. Подавайте им разум… {The Absolute and Manifestation, т. II Полного Собрания Сочинений, стр. 139.}
Каково же, в таком случае, решение?- Найти между обеими некий modus vivendi. Он уже найден в истории человечества, и найден давно. Но человек забывчив, он без конца теряет и вновь с великим трудом завоевывает свои самые драгоценные открытия.
"Спасение Европы - в рационалистической религии".
Такая религия существует, это – индийская Алваита. Не-Дуализм, Единство, идея Абсолюта, безличного Бога: {Вивекананда, подобно большинству индусов, ошибочно полагает, что Адваита принадлежит одной Индии. Абсолют – это замок свода нашей великой христианской метафизики, так же как и некоторых наиболее возвышенных философских систем античного мира. Можно пожелать, чтобы Индия ближе познакомилась с этими выражениями божественного Абсолюта, которые еще более обогатят ее собственную концепцию.} "единственная религия, которая может быть приемлема для великих людей разума".
"Адваита дважды спасала Индию от материализма. Пришествием Будды, который появился во времена самого отвратительного и наиболее распространенного материализма… Пришествием Шанкары, который, в то время когда материализм вновь овладел Индией, деморализуя высшие классы и отдавая во власть суеверия - низшие, возродил Веданту, создав из нее рационалистическую философию. Сегодня нам нужно это яркое солнце интеллектуализма, соединенное с сердцем Будды, этим дивным сердцем, полным бесконечного милосердия и любви. Это соединение даст нам высочайшую философию. Наука и религиявстретятся и протянут друг другу руки. Поэзия и философия вновь станут друзьями. Это будет религия грядущего; и если нам удастся ее установить, мы уверены, что она станет религией всех народов и всех времен. Она одна приемлема для современной науки, и современная наука почти пришла к ней. Когда ученый находит во всех феноменах проявление одной и той же силы, не напоминает ли он нам о Боге, о котором говорят Упанишады:
"Как единый огонь, проникая вселенную, проявляется в различных формах, так и эта единая Душа проявляется во всех душах. И, однако, она сверх того есть нечто бесконечно большее…" {The Absolute and Manifestation, т. II Полного Собрания Сочинений, стр. 140.}
Адваита присоединяется к науке, ничего в ней не отрицая и не требуя от нее изменений в том, чему она учит. Напомним в последний раз их общие принципы:
"Первый принцип научного рассуждения -тот, что частное объясняется посредством общего, чтобы притти к универсальному. Второй - тог, что объяснение каждой вещи - в ней самой, а не вовне… Адваита удовлетворяет этим двум "принципам" {Reason and Religion, т. VI Полного Собрания Сочинений, стр. 368.} и применяет их в избранной ею области. "Она простирает это применение до крайних обобщений" и полагает, что может достигнуть Единства не только в его излучении и действии, установленном путем рассуждения или опыта, но и в нем самом, в его фокусе. Ваше дело-проверить эти наблюдения. Адваита не избегает контроля, она призывает его. Ибо она не принадлежит к лагерю религий, прячущихся за завесой своих откровений. Ее окна и двери широко открыты для всех. Идите и смотрите. Возможно, что они ошибаются – как вы, как и все мы. Но ошибается она или нет, – она работает с нами, на тех же основах, над построением того же дома.
В сущности, камнем преткновения на пути взаимного понимания, главнейшим препятствием для встречи людей является как раз то слово, назначение которого – объединять их, слово "Бог", которое прикрывает все различные значения мысли: узы всяческих притеснений, как и ясное око Свободы. Вивекананда отчетливо сознавал это:
"Меня часто спрашивали: "Почему вы употребляете это устарелое обозначение: Бог?" - Потому, что оно лучше всего подходит для нашей цели. {В конце настоящей главы читатель найдет окончательное определение этой "Цели", данное Вивеканандой.} Потому, что в нем сосредоточены все надежды и стремления человечества. Ныне стало уже невозможно изменить это слово. Вначале оно было выковано великими душами, ощущавшими его силу и понимавшими его значение. Затем, по мере того как оно обращалось в человеческомобществе, им овладели невежды и уничтожили его дух… Слово "Бог" с незапамятных времен употреблялось для выражения идеи Космического Разума и всего, что с ним связывали великого и святого... Если бы мы его отбросили, всякий предложил бы свое особое слово… и получилось бы смешение языков, новая Вавилонская башня… Будем пользоваться прежним словом, в его истинном