"величайшей Индии": евангелизировать землю. Лишь в этом заключалась для Вивекананды "внешняя политика" его народа. Однако, в отличие от "божьих народов", которые в прошлом понимали этот долг как право на духовный империализм, облекающий всех в свой мундир и узкую каску, для ведантического миссионера законом является уважение к природе каждого и к его вере. Он хочет лишь пробудить в каждом Дух, "указывать людям и народностям путь к завоеванию своего внутреннего царства их собственными, больше всего им подходящими путями, способами, больше всего соответствующими недостаткам, от которых они страдают". Здесь нет ничего такого, против чего мог бы восстать самый ярый национализм. Ни от одного народа не требуется, чтоб он отказался от себя. {Мы никогда не должны и думать о том, чтоб лишить народ его характера, даже если бы было возможно доказать, что этот характер состоит из недостатков" (Вивекананда, 1899-1900 гг.).} От него требуется, чтобы он был в наиболее полной и высокой степени тем, что он есть: своим Богом.
Что в согласии с мыслью Толстого, которой он не знал и которая является истинным выражением здравого смысла и сердца, Вивекаканда считает своим важнейшим долгом долг по отношению к своему самому близкому ближнему – своему народу. На всем протяжении настоящей книги можно было чувствовать волнение Индии, которая воплощалась в нем. Его вселенская душа врастала корнями в эту человеческую землю, и малейшее страдание безмолвной плоти заставляло содрогаться все дерево.
Среди народа, состоящего из ста различных народов, каждый из которых, к тому же не один раз, был разрезан на касты и подкасты, на секты и верования, и кажется подобным тем больным, чья кровь слишком разжижена и не может свертываться, – он был живым единством и желал единства. Единства мыслей. Единства действия. Его величайшая заслуга состояла не в том, что он доказывал это единство Индии доводами, но в том, что он запечатлевал его в сердце вспышками молний. Он обладал даром находить слова-светочи, те испепеляющие слава, которые рождаются в горниле души и пронзают миллионы людей. Ни одно из них не произвело в Индии такого потрясающего впечатления, как знаменитая фраза: "Даридра Нарайяна" ("Нищенствующий Бог")… Единственный Бог, который существует, единственный Бог, в которого я верю… мой Бог, - несчастные, мой Бог - бедняки всех народов!" Можно сказать, что она изменила судьбы Индии. И во всем человечестве еще долго будет жить отзвук этих слов.
След их, жгучий шрам (удар копья) пронзившего сердце Сына Человеческого на кресте), можно найти в наиболее значительных документах индийской истории за последние двадцать лет. Когда партия Свараджистов Индийского Национального Конгресса (чисто политического учреждения) завоевала большинство в Городском Совете Калькутты, она установила программу коммунальных работ, названную ею Программой Даридра Нарайяна. И мощное слово, подхваченное Ганди, непрестанно! вновь употребляется им. Сразу же была установлена связь между религиозным созерцанием и служением низшим классам. Вивекананда отождествлял то и другое. "Он окружал служение божественным ореолом и возвышал его до степени религии". Идея эта охватила душу Индии; организации помощи от голода, наводнений, пожаров, эпидемий, совершенно неизвестные еще тридцать лет назад, Севасшрамы и Севассамити (дома призрения и благотворительные общества) умножились по всей стране. Великий урок был дан эгоизму вяло думающей веры. Я уже приводил резкое слово – слово кроткого Рамакришны: "Религия не для пустых желудков". Прежде чем пробуждать духовное начало в сердце народа, надо позаботиться о том, чтобы он был сыт. И недостаточно принести ему пропитание, – нужно научить его добывать это пропитание, работать. Нужно обеспечить ему обучение и средства. Это целая программа социальных реформ, даже если держаться, как этого хотел Вивекананда, в стороне от всяких политических партий. А с другой стороны, это было, наконец, разрешение тысячелетиями продолжавшегося в Индии конфликта между жизнью духовной и жизнью деятельной. Служение бедным служило не только самим бедным, оно служило и самим служителям. Согласно древнему изречению, ".кто лает, тот получает". Если Служение осуществляется в духе истинного преклонения, оно есть самый верный способ духовного усовершенствования. Ибо "поскольку человек есть высший символ Бога, его культ есть высшая форма культа на земле". {Эти слова напомнил настоятель Матха, Шивананда, в своей речи, произнесенной в 1926 г.}
"Начинайте с того, чтобы отдать вашу жизнь для спасения жизни тех, кто умирает: вот сущность религии". {Слова Вивекананды, произнесенные во время эпидемии 1899 г. Одному пандиту, который, придя к нему, сетовал, что не может говорить с ним о религии, он ответил:
"Пока хоть одна собака в моей стране будет оставаться без пропитания, вся моя религия будет в том, чтоб накормить ее".}
Таким образом Индия, рукой одного из своих величайших Сангаиясинов, была вырвана из движущихся песков бесплодного размышления, которыми столько веков была засыпана, и воды мистицизма, дремавшие под ними, пробивая себе выход, ринулись мощными потоками в действие. Запад должен предвидеть силы, которые почерпнет в нем это действие.
Мир находится перед лицом воскресшей Индии, великое тело которой, простертое на гигантском полуострове, расправляет члены и вновь собирает свои разбросанные силы. Какова бы ни была роль, которую сыграли в этом Пробуждении три поколения глашатаев, сменивших друг друга в течение столетия (слава величайшему из них, гениальному Предтече: Рам-Мохан Рою!), решающим призывом был трубный звук речей в Коломбо и Мадрасе. И магическим словом было: Единство… Единство, в кавкдом мужчине и женщине Индии (и мира), всех сил духа: мечты и деятельности, разума, любви и труда. Единство сотни народов Индии с сотней различных языков, с сотней тысяч богов, общего им всем религиозного фокуса, вокруг которого должно осуществляться и осуществляется национальное возрождение. {В свой последний час он повторял: "Индия будет бессмертна, если она будет упорствовать в искании Бога. Если она оставит его ради политики, она умрет". Первое национальное индийское движение, Swadeshi Movement, основывало свою деятельность на этой духовной базе. Величайший вождь того времени, Ауробиндо Гоз, провозглашал идеи Вивекананды.}
Единство тысяч сект Индуизма. {Открытие и провозглашение единства Индуизма (со времени речей в Коломбо и Альморе) было одним из высших, вполне новых достижений Вивекананды.}Единство в этом Океане религиозной мысли, всех потоков прошлого, слитых с потоками настоящего, потоков Запада и Востока. Ибо, – и в этом новое Пробуждение Рамакришны и Вивекананды расходится с тем, которое провозгласят Рам-Мохан Рой и Брахмосамадж, – новая Индия отказывает в повиновении властолюбивой цивилизации Запада, она провозглашает свои собственные идеалы, она наложила руку на свое тысячелетнее наследство и решила ничем из него не жертвовать, но обратить его на пользу всему остальному миру, получая взамен завоевания западного духа. Прошло время преобладания неполной, частичной цивилизации. Азия, Европа – в первый раз эти два колосса стоят лицом к лицу как равные. Трудитесь вместе! – должна подсказать им мудрость! И плоды этого труда – всем!
Эта "более великая", новая Индия, – чей рост скрывала от нас осторожность страуса, присущая нашим политикам и ученым, и чьи поразительные достижения мы можем сейчас видеть, – носит отпечаток души Рамакришны. Двойная звезда Парамахамсы и героя, воплотившего в действие его мысль, властвует над ее теперешними судьбами и их направляет. Ее теплый свет – тот фермент, который обрабатывает и оплодотворяет землю Индии. Сегодняшние повелители Индии – мыслитель-царь, царь-поэт и Махатма – Ауробиндо Гоз, Тагор и Ганди – выросли, расцвели, принесли свои плоды под двойным созвездием Лебедя и Орла. Ауробиндо и Ганди громко это признали. {Ганди признал публично, что изучение книг Вивекананды было для него большой поддержкой, что они усилили его любовь к Индии и понимание ее. Он написал введение к английскому изданию Жизни Рамакришны: и председательствовал на нескольких годовых собраниях Ramakrishna Mission в честь Рамакришны и Вивекананды.
"Вся духовная и умственная жизнь Ауробиндо Гоза, - пишет мне Свами Ашокананда, – прошла под сильным влиянием жизни и учения Рамакришны и Вивекананды. Он никогда не уставал говорить о важности идей Вивекананды".
Что касается Тагора, гений которого, родственный гетевскому, стоит у слияния всех потоков в Индии, то позволительно думать, что в нем соединились и гармонически слились два течения: Брахмосамаджа (переданного ему его отцом, Махарши) и нео-Ведантизма Рамакришны и Вивекананды. Обогащенный ими обоими, освобожденный ими обоими, он с кристальной ясностью сочетал в своем уме Запад и Восток. Свои взгляды на социальные и национальные вопросы он, если не ошибаюсь, мог обнародовать лишь после начала первого движения Свадеши, примерно в 1906 г., через четыре года по смерти Вивекананды. Нет сомнения, что дыхание такого Предвестника сыграло свою роль в его эволюции.}
Что касается остального мира, который, если не считать маленьких англо-саксонских островов, до сих пор ничего не знал об этом замечательном движении, то я считаю его достаточно созревшим для того, чтобы его использовать. Те, кто следовал за мной в чтении этого труда, заметили, я уверен, насколько цели индийского Свами и его учителя согласуются со многими из их собственных заветных мыслей. Я могу удостоверить это не только по моим личным наблюдениям, но и на основании признаний, которые я получил за двадцать лет от сотен людей из Европы и Америки, для которых я, не стремясь к этому, оказался поверенным и исповедником. Дело не в том, что и я и они, помимо своей воли, восприняли влияние индийского духа, предрасположившее к заражению, как склонны думать некоторые индийские мыслители. Я имел по этому поводу дружеский спор со Свами Ашоканандой, который, считая распространение ведантических идей в мире установленным фактом, не сомневается в том, что это, по крайней мере отчасти, дело рук Вивекананды и его Миссии. Я совершенно уверен в обратном. Мир почти совсем не знаком (и это позор, который я пытаюсь здесь загладить