Тракс ожидал, что ему придется давать ответы. Но необходимость придумать вопрос сама по себе придала вещам иной оттенок. Он выглядел озадаченным, переводя взгляд с одной на другую из двух троп, вьющихся по обе стороны скалы.
Затем он сказал: «Но смерть в конце концов неизбежна, какой бы путь мы ни выбрали. Какой же путь я должен выбрать, чтобы достичь наибольшего смысла на этом пути?»
«Как вы определяете, что имеет смысл?» — спросил монах.
«Пусть судьей будет Шинген-Ху», — ответил Тракс.
«Мы переживаем тревожные времена. Потоки, которые когда-то мерцали и сверкали в ночном небе, стали редкими и слабыми. Многие приходят учиться, но немногие будут ездить. Почему, странник, Шинген-Ху должен выбрать тебя?»
«Пусть Сингэн-Ху снова будет судьей. Я не могу назвать его причины. Только свои».
Монах кивнул и, казалось, был удовлетворен. «Ты пришел служить, а не требовать», — произнес он, слезая со скалы. «Следуй за мной. Я отведу тебя в Шинген-Ху».
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Остальные ушли заниматься различными делами, оставив Ханта и Джину вместе за обеденным столом. Они все договорились встретиться позже в столовой, чтобы выпить по стаканчику на ночь, или два, или, может быть, несколько.
Джина уставилась на свою чашку кофе и неосознанно слегка начертила пальцем на столешнице вопросительный знак. «Правда ли, что некоторые животные на Евлене имеют странное сходство с теми, что встречаются в мифологии Земли?» — спросила она после долгого молчания.
Хант наблюдал за ней, думая про себя, что она самая освежающая личность, с которой он сталкивался за долгое время. Дело было не только в том, что ей было любопытно все, что само по себе было привлекательно, и что она старалась узнать что-то о вещах, которые ее интриговали; она делала это, не выставляя это напоказ и не доводя до точки, когда это начинало становиться утомительным. Ее суждение о том, насколько далеко зайти, было правильным, что было одним из первых факторов, делающих людей привлекательными для окружающих. В ходе еды она завоевала признание компании, воздерживаясь от навязывания себя им, слушая объяснения Данчеккера, не потакая им, как студентка, успокаивая Дункана, не выставляя напоказ свою женственность, и избегая провоцирования сопернических настроений у Сэнди. На самом деле, они с Сэнди сразу же поладили, как сестры.
«Знаешь, ты пока еще ни разу не ответил мне той фразой, которую я ожидал», — ответил Хант.
"Серьёзно, я где-то об этом читал. Есть рогатый волк с когтями, который в точности похож на славянскую "кикимору". У другого есть части того, что выглядит как лев, павлин и собака, как иранский "симург". И поверите ли вы, пернатая рептилия с выпученными глазами, практически идентичная всем этим мексиканским резным фигуркам?"
«Римский католицизм стал символом ирландского национализма. Святой Патрик принес христианство».
«Вы имеете в виду оригинал?»
«Что-то гораздо более близкое к этому, во всяком случае. И оно процветало, потому что соответствовало обычаям местной культуры. Оно распространилось оттуда через Шотландию и Англию в северную Европу. Но затем оно столкнулось с институционализированной еврейской подделкой, продвигавшейся на север, и оно было уничтожено. Первая папская миссия достигла Англии только через сто шестьдесят пять лет после смерти Патрика».
«Откуда вы все это знаете?»
«Моя родня по материнской линии родом из Вексфорда. Я езжу туда на каникулы и даже жил там некоторое время».
«Когда умер Патрик?» — спросил Хант, осознав, что на самом деле не имеет ни малейшего представления.
«В пятом веке. Вероятно, он родился в Уэльсе и был переправлен пиратами».
«Значит, мы говорим о времени, которое было задолго до этого».
«О да. В плане литературы и образования они не имели себе равных в Западной Европе задолго до того, как Цезарь пересек Ла-Манш».
«Дай-ка подумать, это знает каждый английский школьник. Пятьдесят пятый год до нашей эры, да?»
«Правильно. Их раса была уникальной, произошедшей от смеси кельтов и докельтской расы с восточного Средиземноморья». Джина посмотрела через комнату и улыбнулась про себя. «Это было совсем не то репрессивное явление, о котором люди были вынуждены думать позже, знаете ли. Это была очень земная, жизнерадостная, жизнелюбивая культура».
«Каким образом?» — спросил Хант.
«Начнем с того, как обращались с женщинами. Они были совершенно равны, с полными правами собственности — само по себе необычно для того времени. Секс считался здоровой и приятной частью жизни, как и должно быть. Никто не связывал его с грехом».
«Настоящая жизнь Райли, да?» — прокомментировал Хант.
«У них было легкое отношение ко всем личным отношениям. Полигамия была довольно нормальным явлением. И тогда полиандрия тоже была нормой. Так что у вас могла быть череда жен, но у каждой из них могло быть несколько мужей. Но если конкретная пара не складывалась, ее было легко расторгнуть. Вы просто шли в святое место, вставали спиной к спине, говорили нужные слова и проходили десять шагов. Так что дети не были эмоционально калеками, когда им приходилось расти с двумя людьми, ненавидящими друг друга в добровольной тюрьме; но если брак не складывался, они также не были травмированы, потому что у них было так много других опорных точек среди этой сети людей, которые нравились друг другу».
«Мне все это кажется очень цивилизованным», — сказал Хант.
«И именно на этом держалось раннее христианство», — снова сказала Джина. «Так что, возможно, это дает нам представление о том, что оно на самом деле должно было сказать».
Хант несколько секунд наблюдал за отсутствующим выражением лица Джины, а затем нагло ухмыльнулся. «О, я понимаю, откуда ты исходишь», — поддразнил он. «Это вообще не имеет никакого отношения к гуманистическим философиям. Тебе просто нравится мысль о том, что у тебя есть цепочка мужчин, из которых можно выбирать».
«Ну, почему все веселье должно достаться мужчинам?» — парировала она, не желая, чтобы ее заставляли защищаться.
«Ага! Появляется настоящая Джина».
«Я просто излагаю принцип».
«Что в этом плохого? Разве женщины не фантазируют?»
«Конечно, они это делают». Она поймала его взгляд и озорно улыбнулась. «И да, кто знает? Может быть, однажды, если ты расскажешь мне о своих, я расскажу тебе о своих».
Хант рассмеялся и взял свою чашку с кофе. Он допил содержимое и позволил тишине опустить занавес над темой. «Как у нас дела со временем?» — спросил он, ставя чашку на стол. «Кто-нибудь еще будет в баре?»
Джина взглянула на часы. «Еще немного рановато. Что еще можно посмотреть на корабле?»
«О, я думаю, мне надоело, что меня таскают туда-сюда на один день. Знаешь, я действительно плохой турист».
«Это очень плохо. Я не могу дождаться, чтобы увидеть Евлен. Просто представьте себе, настоящая, настоящая, инопланетная планета. И мы будем там завтра. Я все еще не совсем от всего этого отошел».
Хант задумчиво посмотрел на нее. «Может, нам не придется заставлять тебя ждать так долго», — сказал он.
Джина выглядела озадаченной. «Почему? О чем ты говоришь?»
«То, что вы только что сказали, натолкнуло меня на мысль… VISAR, есть ли поблизости какие-нибудь сцепки?»
«Их целый ряд, справа от двери, через которую вы вошли», — ответил ВИСАР.
«Сейчас есть двое свободных?»
«Что ты делаешь?» — пробормотала Джина.
«Подожди, и ты увидишь».
«Много», — ответил ВИСАР.
Хант встал. «Давай», — сказал он Джине. «Ты еще не видела и половины сообщений Ганима. Это будет самое быстрое межзвездное путешествие, о котором ты когда-либо мечтала. Я гарантирую это».
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Комната представляла собой просто кабинку, ее основной мебелью было что-то вроде кресла-реклайнера, обитого красным, с несколькими панелями из того, что выглядело как разноцветный кристаллический материал, сверху и по обе стороны от вогнутой опоры, где должна была находиться голова жильца. На стене позади располагалось оборудование и арматура незнакомой конструкции.
Джина окинула взглядом интерьер. «Я так понимаю, это способ подключения к сети виртуальных путешествий Туриена», — предположила она.
«Верно», — сказал Хант. Он постучал по диску коммуникатора, прикрепленному за ухом. «Этот гаджет, который вам дали, когда вы поднялись на борт, — это просто двусторонняя аудиовизуальная связь с VISAR — вифон, который идет прямо в вашу голову, а не через экраны и органы чувств. Но это полный набор».
«Что они называют полной нейронной стимуляцией?»
«Вместо того, чтобы вам приходилось идти и нести свои чувства туда, где находится информация, это доставляет информацию к вашим чувствам — при условии, что место, куда вы хотите «отправиться», подключено к датчикам для системы. Это не слишком хорошо сработает для Таймс-сквер или середины Гоби. Кроме того, это перехватывает двигательные и речевые сигналы из вашего мозга и генерирует обратную связь, которую вы бы испытывали, перемещаясь и взаимодействуя там».
Джина кивнула, но все еще выглядела неуверенной. Через несколько секунд она сказала: «И вся эта двусторонняя передача информации происходит мгновенно через то же самое — как вы это называете, «измерение»?»
«Я-пространство».
«Вот именно… через него проходит этот корабль, чтобы добраться до Евлена, верно?»
"Да."
«Хорошо... Но кораблю придется потратить целый день, чтобы выйти за пределы Плутона, прежде чем он сможет использовать i-пространство. Как этот сцепщик может сделать это прямо отсюда? Или как вы можете сделать это из Годдарда, если на то пошло?»
Хант уже кивал. «Порт, достаточно большой, чтобы принять корабль, испортил бы все астрономические таблицы, если бы вы спроецировали его на планетную систему. Так что мгновенные прыжки с планеты на планету исключены. Но для связи это другое дело. Вы можете отправлять информацию на гамма-частотном лазере в микротороид, который может быть сгенерирован на поверхности планет — или на кораблях, таких как этот — без нежелательных побоч