лись от гравитации.
… теперь суровые и голые на фоне бледной, оранжево-размазанной зелени неба, их первоначальная функция давно забыта. Ручей, соединяющий декоративные бассейны, построенные на ряде террас, высох и превратился в свалку. Евленцы в синих костюмах танцевали под странный, повторяющийся напев, смутно напоминающий средневековый хорал, в то время как толпа смотрела на них безразлично. Бесчувственные фигуры лежали, раскинувшись у стен вдоль тротуаров.
Это напомнило Джине о поездке, которую она совершила в некоторые части восточного Средиземноморья несколько лет назад, вдали от обычных туристических маршрутов. Там она увидела крестьян, пасущих коз среди руин того, что когда-то было великолепными храмами, и грубые деревенские очаги, сделанные из камней, взятых из дворцов. Она снова смотрела на обещание гения, потерянное в неразумии и погруженное в апатию.
Агитаторы и лидеры культа, которые общались с людьми, обвиняли во всем ганимианцев. Это было результатом прекращения услуг, предоставляемых JEVEX, говорили они, и они призывали восстановить полную функциональность системы. На самом деле, застой начался задолго до событий, которые привели к закрытию JEVEX. Но люди были приучены иметь короткую память, и они верили тому, что им говорили демагоги.
«Вот что получается, когда в обществе наступает дегенерация», — сказал ей Баумер. «Никогда не было никакого порядка или дисциплины. Я виню в этом тюрийцев, которые не установили никакой надлежащей системы контроля. Но, с другой стороны, они сами не имеют понятия об этом слове».
Причина внезапной перемены настроения Баумера все еще была неясна. Он не проявлял никакого интереса к той работе, которую описала Джина, и не производил впечатления человека, который спешит оказать услугу незнакомцам или который придает большое значение общению. Ее первым побуждением было предположить, что влечение было в основном физическим — в конце концов, он был вдали от дома и себе подобных почти полгода; но его манеры не выдавали никаких намеков на это, а страсть в его глазах, когда он говорил, горела только видениями будущего Евлена. Так что если у Баумера не было причины, то она должна была быть у кого-то другого — и это могли быть только Евленцы, на которых работал Баумер. Дел Каллен попросил ее попытаться выяснить, что именно давало им власть над ним.
Ее подход все еще был направлен на то, чтобы вызвать более сочувственное отношение к его взглядам, чем она чувствовала. «Возможно, у людей Федерации была правильная идея», — сказала она. «Но они только играли в лидеров. Им никогда не приходилось учиться настоящему выживанию. Им приходилось иметь дело только с туриенцами».
«Безусловно», — согласился Баумер.
В какой-то момент он остановился и указал на вход в солидный фасад на проезжей части, по которой они проходили. Там были большие двойные двери, и внутри можно было увидеть двух мужчин, похожих на охранников. Один из них как раз открывал внутреннюю дверь, чтобы впустить человека, несущего под мышкой завернутый сверток. «Люди нервничают», — сказал Баумер Джине. «Они кладут свои ценности в депозитные банки, которые появляются как грибы, как этот, и квитанции становятся оборотной валютой». Очевидно, он этого не одобрял. «Немногие наживаются на неуверенности многих. Манипуляторы деньгами… Мы знаем, к чему это приводит. Мы все это уже видели на Земле».
Поскольку JEVEX больше не координировал систему распределения планеты, поток поставок и товаров в Шибан и его окрестности стал нерегулярным. Однако среди евленцев появились некоторые предпринимательские наклонности, и они организовали рабочие силы механиков для восстановления и ремонта всех видов неисправных транспортных средств из куч, брошенных вокруг города. Другие создавали розничные точки и налаживали растущую торговлю с различными источниками, близкими и далекими, которые они искали и с которыми работали. «Эксплуатация потребностей людей», — усмехнулся Баумер. «У каждого есть право есть. Ганимейцы должны заботиться обо всем этом».
Заглянув в магазин, демонстрирующий экстравагантные драгоценности и одежду в, казалось бы, модном квартале, он кипел от злости. «Они могли бы построить справедливое общество, основанное на равенстве. Но для его успеха нужно заставить всех работать вместе. Ганимианцы не видят этого. У них нет бэкграунда. Каким-то образом мы должны получить полномочия, чтобы поставить у власти нужных людей».
Джина уже слышала все это раньше. Это была зависть и ярость разочарованного интеллектуала из-за капризности, с которой система, основанная на свободном выборе, раздавала свои награды. Традиционные модели привилегий, права и силы не имели значения. Кто преуспеет, а кто потерпит неудачу, решалось, часто без видимой логики или разума, коллективными прихотями и предпочтениями каждого. Но те, кто не мог произвести ничего, что можно было бы продать на рынке, и кто не мог предложить ничего привлекательного на выборах, не могли конкурировать. Их единственным выходом было принуждение. Если их ценность и мудрость оставались непризнанными, они использовали государство и его законодательную власть, чтобы заставить людей нуждаться в них.
Они купили пару горячих, хрустящих хлебов, наполненных рубленым мясом и овощами в остром соусе, у торговца на углу. Баумер сказал, что они называются grinils. Они ели их, сидя на низкой стене неподалеку, попивая из кружек темный, горьковатый напиток, довольно близкий к кофе, и наблюдая за жизнью на улице.
«С какими видами еврейцев ты познакомился за то время, что ты здесь?» — рассеянно спросила Джина.
«Кроме исторических обществ, ты имеешь в виду? В университете есть один персонаж, с которым, я думаю, тебе стоит познакомиться».
Джина покачала головой. «Нет, я не имела в виду в связи с тем, для чего я здесь, конкретно. Просто в целом. Социально, когда ты не на службе. Что-то в этом роде».
«О, разные виды, вы знаете», — неопределенно ответил Баумер. «Почему? Какие виды вас интересовали?»
«Ничего особенного. Мне просто интересно, чем здесь занимаются люди. Я, возможно, приехала, чтобы исследовать книгу, но есть и жизнь, которую нужно прожить. Не каждый день можно посещать другой мир». Она жевала свой гринил и небрежно отхлебнула. «У тебя довольно твердые взгляды на то, как должен быть организован Евлен. Я бы подумала, что ты попробуешь познакомиться с еврейцами, которые думают так же».
Он странно на нее посмотрел. «Тебе интересно встречаться с такими людьми?»
«Может быть, если вы знаете кого-то. То, к чему они стремятся, — это беспорядок. Кто бы не хотел попытаться что-то с этим сделать?»
Баумер продолжал смотреть на нее еще несколько секунд, но затем сменил тему. «Я заметил, что ты проводишь много времени с этими учеными UNSA в PAC», — сказал он.
«Они — остров чего-то знакомого, я полагаю», — ответила Джина. «Но это не то же самое, что выйти и увидеть Евлена, не так ли? И я вообще не очень понимаю, о чем они говорят большую часть времени».
«Как далеко, по-вашему, они зайдут?» — спросил ее Баумер. «Я имею в виду, как далеко они зайдут в импорте ганимской науки на Землю? Я так понимаю, что в этом и заключается их миссия здесь».
«О, я бы не стала так категорично выражаться», — ответила Джина. «Они просто просеивают основы, насколько я могу судить. Я ничего не слышала о планах по созданию твердой программы. Что вы имели в виду? Создание чего-то всеобъемлющего там, на планете, как JEVEX здесь?»
«Я полагаю, что рано или поздно этот вопрос придется задать», — сказал Баумер. «На самом деле, я был бы удивлен, если бы его еще не задали».
«Как вы думаете, это было бы хорошо? Я имею в виду, посмотрите, к какой ситуации это привело. И мы все еще далеки от решения этой проблемы».
«Тогда верните его обратно. Что хорошего сделало его изъятие? Никакого. Оно только ухудшило все».
«Ты так думаешь?»
«О, без вопросов».
«Так что завтра вы без колебаний снова включите JEVEX», — заключила Джина.
«Оно должно быть доступно свободно везде», — сказал Баумер. «Часть задачи Ганиминцев должна заключаться в его предоставлении».
«Значит, у вас нет никаких сомнений относительно JEVEX?» — спросила Джина.
«Резервирование? Зачем мне это?» Странный, далекий свет появился в глазах Баумера, и его лицо смягчилось в одной из его редких улыбок. «JEVEX — это замечательно. Он решает все потребности и проблемы. Это право людей. Разве это не их собственность?»
Джина с любопытством посмотрела на него. «Откуда ты так много знаешь об этом? Наверняка его выключили до того, как ты сюда пришел».
Внимание Баумера внезапно вернулось к настоящему. Он казался сбитым с толку. «Ну да, конечно. Это то, что я слышу от евленцев — тех, с кем я общаюсь на занятиях». Он взял ее пустую кружку и встал. Джина наблюдала, как он вернул обе кружки на стойку, но когда он вернулся, она решила оставить эту тему.
Группа из примерно дюжины дурацки одетых молодых людей с ярким фиолетовым макияжем и оранжевыми волосами, заплетенными в шипы и кольца, собиралась на противоположном углу. «Пошли», — сказал Баумер, звуча настороженно. «Давайте двигаться дальше».
Но когда он и Джина двинулись по улице, группа тоже начала двигаться. После того, как они повернули за два угла и пересекли обшарпанный двор под опорами транспортной эстакады, стало ясно, что за ними следят. Баумер ускорил шаг, но ничего не сказал.
«Что происходит?» — пробормотала Джина.
"Я не уверен."
«Кто такие панки?»
«Это может быть любой из культов, которые вы найдете в этом месте. Их десятки».
Теперь они находились в явно запущенном районе, въезжая в унылый переулок с закрытыми и заброшенными помещениями, с небольшим количеством людей вокруг и малыми шансами на помощь, если дела пойдут плохо. Джина мимолетно задумалась, почему Баумер должен был пойти этим путем. Конечно, исторические общества не могли быть найдены в таких местах.
Позади преследователи приближались и издавали хор перешептываний, перераставших в скандирование, перемежаемое насмешками.