Со мной!
Мы с Питером остались внизу одни – последние, кого должны были забрать. Мы сидели на диване, я писала папе сообщения «Где тыыыы?», а Питер играл в игру на своем телефоне.
И вдруг он сказал:
– Твои волосы пахнут кокосами.
Мы даже сидели не близко. Я спросила:
– Правда? Ты можешь чувствовать запах оттуда?
Он быстро пододвинулся ближе и, вдохнув носом, кивнул:
– Да. Он напоминает мне о Гавайях или типа того.
– Спасибо! – ответила я. Я не была уверена в том, что это комплимент, но это прозвучало примерно как комплимент, поэтому я сказала «спасибо». – Я поочередно использую кокосовый и детский шампунь моей сестры, чтобы понять, какой из них делает мои волосы мягче…
И тут Питер Кавински наклонился и поцеловал меня. Я была потрясена.
Я никогда не думала о нем до этого поцелуя. Он был слишком красивый, слишком привлекательный. Вообще не мой тип. Но после того как он поцеловал меня, он был единственным, о ком я могла думать в течение нескольких последующих месяцев.
А что если Питер – это только начало? Что, если… что, если все мои письма тоже каким-то образом были отправлены?
Джону Амброузу Макларену. Кенни из лагеря. Лукасу Крапфу…
Джошу.
О боже, Джош.
Я вскакиваю с пола. Я должна найти эту коробку. Должна найти эти письма.
Иду обратно на улицу к беговой дорожке. Крис нигде не видно, наверное, курит за спортплощадкой. Я направляюсь прямо к тренеру, который сидит на трибунах с телефоном.
– Меня до сих пор тошнит, – хнычу я, сгибаясь и обхватывая руками живот. – Пожалуйста, можно мне пойти в медпункт?
Тренер едва отрывает взгляд от своего телефона:
– Конечно.
Как только я оказываюсь вне поля его зрения, начинаю бежать изо всех сил. Физкультура – мой последний урок сегодня, да и дом всего лишь в нескольких милях от школы. Я бегу словно ветер. Не думаю, что когда-либо в своей жизни бежала так энергично и быстро, да и вероятно, уже никогда не побегу. Я мчусь столь усердно, что мне приходится пару раз остановиться, потому что меня вот-вот вырвет по– настоящему. А потом вспоминаю письма и Джоша, и «Вблизи твое лицо было не просто симпатичным – прекрасным», я стартую и снова бегу.
Как только добираюсь домой, то сразу же мчусь наверх и захожу в гардеробную за коробкой из-под шляпы. Ее нет на верхней полке, где она обычно лежит. Ее нет на полу и за кипой настольных игр. Ее нигде нет. Встаю на четвереньки и начинаю копаться в груде свитеров, обувных коробок, принадлежностей для рукоделия, заглядываю в места, где ее не может быть, потому что коробка большая, но я все равно ищу. Ее нигде нет.
Я грохаюсь на пол. Настоящий фильм ужасов. Моя жизнь превратилась в фильм ужасов. Возле меня жужжит телефон. Это Джош.
Ты где? Тебя Крис подвезла до дома?
Я отключаю телефон, спускаюсь на кухню и звоню Марго на домашний. Первый порыв, как и прежде – обратиться к старшей сестре, когда все становится плохо. Я не буду говорить о Джоше, а сосредоточусь на Питере. Она знает, что делать; Марго всегда знает, что делать.
Я готова взорваться, Гоу-Гоу. Я так по тебе скучаю, и без тебя в моей жизни все вверх дном.
Когда сестра поднимает трубку, и я слышу ее сонный голос, понимаю, что разбудила ее.
– Ты спала? – спрашиваю я.
– Нет. Я просто прилегла, – врет она.
– Да ты спала! Гоу-Гоу, там нет даже десяти! Постой, или есть? Я снова неправильно посчитала?
– Нет, все верно. Я просто очень устала. С пяти часов на ногах, потому что… – она умолкает. – Что случилось?
Я колеблюсь. Может быть лучше не обременять Марго всем этим. Она ведь только поступила в колледж – это то, ради чего она работала, ее сбывшаяся мечта. Она должна веселиться, а не переживать из-за того, как обстоят дела дома. Кроме того, что я могла сказать? «Я написала кучу любовных писем (в том числе твоему парню), и их все разослали»?
– Все в порядке, – отвечаю я. Я делаю то, что бы сделала Марго – справляюсь со своими проблемами сама.
– А звучит, как будто что-то не так, – зевает Марго. – Скажи мне.
– Иди спать, Гоу-Гоу.
– Хорошо, – говорит сестра, снова зевая.
Мы вешаем трубки, и я делаю себе «сандэ»[14] прямо в упаковке со сливочным мороженым: добавляю туда шоколадный соус, взбитые сливки и орехи. Все как полагается. Я беру его с собой в комнату и ем лежа на кровати. Я съедаю все, до последнего кусочка, словно лекарство.
Глава 18
КИТТИ СТОИТ У КРОВАТИ, КОГДА Я ПРОСЫПАЮСЬ.
– Все твои простыни в мороженом, – говорит она мне.
Издавая приглушенный стон, я переворачиваюсь на бок.
– Китти, поверь, это наименьшая из моих проблем.
– Папа интересуется, что ты хочешь на ужин: курицу или гамбургер. Лично я голосую за курицу.
Я сажусь на кровати. Папа дома! Может, он что– нибудь знает. Он устроил большую уборку и выбрасывал тонну всего ненужного. Возможно, он тайком спрятал мою коробку в какое-нибудь безопасное место, а письмо Питера просто по несчастной случайности было отправлено?!
Я вскакиваю с кровати и бегу вниз, сердце бешено колотится в груди. Папа в кабинете читает толстенную книгу о картинах Одабана.
Я выпаливаю на одном дыхании:
– Пап, ты видел мою коробку из-под шляпы?
Отец переводит взгляд на меня, но по растерянному выражению его лица я могу определить, что он все еще с птицами Одабана.
– Какая коробка?
– Моя коробка из-под шляпы, которую дала мне мама!
– Ах, эта… – произносит он, по-прежнему выглядя озадаченным. Он снимает очки. – Не знаю. Возможно, она ушла тем же путем, что и твои роликовые коньки.
– Что это значит? О чем ты вообще говоришь?
– Гудвилл[15]. Есть небольшая вероятность, что я отнес ее в Гудвилл.
Когда я ахаю, папа говорит в свое оправдание:
– Те роликовые коньки даже больше не налезали на тебя. Они просто пылились в шкафу!
Я сползаю на пол.
– Они были розовые и к тому же винтажные, я берегла их для Китти… но дело не в этом. Меня не волнуют роликовые коньки. Меня заботит моя коробка! Ты даже не представляешь, что ты наделал.
Папа встает и пытается поднять меня с пола. Я сопротивляюсь и плюхаюсь на спину как золотая рыбка.
– Лара Джин, я даже не знал, что избавился от нее. Ну же, давай посмотрим дома хорошенько, ладно? Не надо пока паниковать.
– Она могла быть только в одном месте, и там ее нет. Пропала.
– Я заеду завтра в Гудвилл по дороге на работу, – заверяет папа, присаживаясь рядышком на корточки. Он смотрит на меня таким сочувствующим, но в то же время негодующим и удивленным взглядом, словно говорит: «Как такое возможно, что мое здравое и разумное ДНК создало такую безумную дочь?»
– Поздно. Слишком поздно. В этом нет смысла.
– Что такого важного было в той коробке?
Я чувствую, как пломбир свертывается комочком в моем животе. Уже второй раз у меня появляется ощущение, что меня стошнит.
– Все.
Папа делает сочувствующее выражение лица.
– Я действительно не знал, что мама дала коробку тебе и что это было настолько важным. – Направляясь на кухню, он добавляет: – Эй, а как насчет пломбира до ужина? Он приободрит тебя?
Как будто десерт перед обедом может утешить меня, словно я ровесница Китти, а не шестнадцатилетняя девушка, которой, кстати, скоро уже исполнится семнадцать. Я даже не удосуживаюсь ответить, просто лежу на полу, прислонившись щекой к прохладной древесине. Кроме того, мороженого не осталось, я все съела. Впрочем, папа сам об этом скоро узнает.
Я даже не хочу думать о Джоше, о том, как он читает письмо. Я вообще не хочу думать. Все просто ужасно.
После ужина (курица, по требованию Китти) я мою посуду, и вдруг раздается дверной звонок. Папа открывает дверь, и я слышу голос Джоша:
– Здравствуйте, доктор Кави. Лара Джин дома?
О, нет. Нет-нет-нет-нет. Я не могу видеть Джоша.
Знаю, что когда-нибудь мне придется это сделать, но не сегодня. Не в эту секунду. Не могу. Просто не могу.
Я бросаю тарелки обратно в раковину и удираю через заднюю дверь, вниз по ступенькам крыльца, через задний двор и во двор Пирсов, вскарабкиваюсь по деревянной лестнице в старый дом на дереве Кэролайн Пирс. Я не была в этом доме со средних классов. Мы иногда тусовались здесь по ночам – Крис, Женевьева, Элли и я, и пару раз даже мальчишки.
Свернувшись в клубок, я украдкой поглядываю сквозь деревянные рейки, выжидая момента, когда Джош вернется к себе домой. Когда я полностью уверена, что он внутри дома, я спускаюсь вниз по лестнице и бегу к себе. Да уж, много сегодня побегала. Только сейчас я резко почувствовала усталость.
Глава 19
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО Я ПРОСЫПАЮСЬ ОБНОВЛЕННОЙ. Теперь я девушка с планом: просто буду избегать Джоша – вечно. Вот так легко. А если и не вечно, то, по меньшей мере, до тех пор, пока все не уляжется и он не позабудет о моем письме. Хотя есть крошечный шанс, что он вообще никогда его не получал. Возможно, кто бы ни отправил письмо Питеру, он послал только одно! Но мало ли что.
Мама всегда говорила, что оптимизм был моей лучшей чертой характера. Крис с Марго заявляли, что он раздражает, на что я отвечала: «Еще никто не умирал, глядя на светлую сторону жизни».
Когда спускаюсь вниз по лестнице, папа с Китти уже сидят за столом и едят тосты. Я готовлю себе тарелку хлопьев и тоже сажусь.
– По дороге на работу я заскочу в Гудвилл, – говорит папа, скрывшись за газетой и похрустывая тостом. – Уверен, коробка окажется там.
– Пропала твоя коробка из-под шляпы? – спрашивает Китти. – Та, которую тебе подарила мама?
Я киваю и запихиваю хлопья в рот. Мне нужно скорее уходить, иначе есть шанс столкнуться с Джошем по дороге.
– А все-таки, что было в коробке? – интересуется Китти.