— А тебе он что посвятил?
— Она идет во всей красе, светла, как ночь ее страны, — скромно наклонила голову и процитировала Джейни.
Я убрала фотографии и стихи в папку.
— Никогда не смогу достойно отблагодарить тебя за то, что ты сделала для меня! — воскликнула я.
— Ну, и для себя тоже. Это же теперь мой материал.
— Если он вообще будет, — пробурчала я. — А вдруг убийство совершил почтальон?
Я поднялась и убрала папку в свою сумку с логотипом радиостанции. Сумку я взяла с собой, желая доказать, что не собираюсь производить впечатление на Эвана Маккейна.
Джейни тоже встала и положила руку мне на плечо.
— Эй!
Я подняла голову.
— Что?
Она заглянула мне в лицо и торжественно провозгласила:
— У тебя не бывает ощущения, что ты не такая свежая, что ты устала?
— Чего?
Она вздохнула, толкнула меня обратно в кресло и села.
— Ты меня беспокоишь. Как ты знаешь, во мне мало материнского. Поэтому я стараюсь смотреть телевизор.
— Ты смотришь рекламу, — заметила я.
Ее глаза сверкнули.
— И фильм из «Зала славы Холлмарк»,[39] который тоже нужно засчитать. Эти два часа жизни мне уже никто не вернет.
Она схватила меня за руку и произнесла:
— Серьезно, Кейт, ты меня беспокоишь.
— У меня все в порядке.
— Как дела с Беном?
— Нормально.
— А дети? Нет, подожди, сама догадаюсь. — Она нахмурилась. — С ними тоже все в порядке.
Я посмотрела на свою лучшую подругу, накрутила прядь волос на палец и призналась:
— Бен заявил, что мне нужно хобби. Мол, я домохозяйка, а не детектив.
— Вот как?
— Ты тоже считаешь, что мне нужно хобби?
Джейни сняла очки и аккуратно уложила их в цилиндрический кожаный футляр с логотипом «Прада».
— Я хочу, чтобы ты была осторожнее. Если что-нибудь случится с тобой или с детьми…
— Джейни!
— Они ведь пока не нашли Лекси Хагенхольдт?
— С нами ничего не случится!
Но я не была в этом уверена. В моей голове застряла стихотворная строчка: «Высокая женщина, запятнанная, угрюмая, сильная…» Была ли это Китти? Была ли это я?
— Я люблю тебя, — улыбнулась Джейни, перегибаясь через стол, чтобы обнять меня.
— Я тоже, — сказала я.
Я обняла ее, поблагодарила за все, что она сделала, и украдкой посмотрела на свою сумку: фотографии и таинственное стихотворение были надежно спрятаны в ней. И я знала, что теперь уже не смогу остановиться.
Даже если бы и захотела.
Глава 34
Я добралась до бара «Тайм» за пятнадцать минут до полудня, когда мы договорились встретиться с Эваном. И увидела, что мы практически одни.
Там была дюжина низких круглых столов — круги из полированного камня, окруженные мягкими пуфами, в которых просто утопаешь. Все места были свободны. Свет ненавязчивый; после ветра снаружи воздух казался теплым. Два телевизора, висевшие над баром, настроены на турнир по покеру.
Я сдала пальто, сложила шапку и перчатки в сумку, рядом с папкой Джейни, зашла в туалет и внимательно осмотрела себя в зеркале.
Освещение было беспощадным. Кожа землистая, прическа — просто катастрофа. Единственная вещь в сумке, которая хоть как-то могла исправить ситуацию, — тюбик губной помады. Вероятно, он завалялся с тех времен, когда я все еще надеялась, что мы с Эваном когда-нибудь будем вместе.
Я вздохнула, намочила бумажное полотенце и поскребла над губой и под глазами. Потом открыла помаду, аккуратно оттенила губы и, взяв немного помады на кончик пальца, тщательно провела по скулам. Посмотрела на помаду жемчужно-розового цвета и подумала — а не использовать ли ее как тени для глаз?
Я рискнула бросить еще один взгляд в зеркало и пожалела, что не накрасилась поярче, когда уходила из дома. Не сделала эпиляцию на ногах. Не послушала Джейни, когда она уговаривала меня пройти японскую процедуру для выпрямления волос. Не надела что-нибудь иное, вместо штанов цвета хаки с карманами и черного свитера, которые, когда я выходила из дома, казались очень даже ничего. Плохо, что у меня не было времени купить что-нибудь. Зря я разрешила Софи переписать «Элмо в стране Ворчунов» на курс «Йога для потери веса».
«Это просто смешно, — подумала я. — Я взрослая, замужняя женщина, мать троих детей. А не какая-нибудь глупенькая четырнадцатилетняя девчонка, собирающаяся на свидание со своей первой любовью в репетиционной во время ленча». Я бросила в рот мятную жвачку, промурлыкала пару воодушевляющих тактов из «I Am Woman» и распахнула дверь туалета.
Эван стоял у бара, его зеленые глаза сияли, и выглядел он таким же, каким я его вспоминала в последнее время — чаще всего во время моих встреч с головкой душа.
Он был прежним, как много лет назад, до того, как разбил мое сердце, до рождения детей, до того как мой муж стал единолично принимать решения, где нам жить и чем мне позволять заняться в свободное время. До того, как я превратилась в невидимку. Спокойной ночи, никто.
— Не вижу посетителей, — произнесла я, пробираясь к нему между пустыми столами.
— Кейт, — улыбнулся Эван, осмотрев меня, вобрав меня всю одним взглядом.
Его рука слегка дрожала, он поднял свой стакан и двинулся к столу в дальнем конце зала. Я чувствовала, что лицо у меня разрумянилось, а сердце глухо стучит. Эван сел рядом со мной и поставил стакан на салфетку.
— Нарыл что-нибудь? — поинтересовалась я.
Он усмехнулся:
— А ты?
Я покачала головой.
— Расскажи мне о Доланах, — попросила я.
— Ну, у Кевина не было романа с Китти. Все, что мне удалось выяснить, свидетельствует о том, что он предан своей жене. С тех самых пор, как они поженились.
Я ощутила разочарование: моя версия, что Кевин приударял за Китти, лопнула. Но при этом я чувствовала себя счастливой — по крайней мере у одной супружеской пары в Апчерче было прочное основание.
— Однако Дельфины Долан не существует, — заявил Эван.
— Что?
Он вытащил из кармана фотокопию свидетельства о браке между Кевином Доланом и Дебби Фарбер.
— Дебби Фарбер?
— Родилась в Хакенсаке, Нью-Джерси. Наверное, она сменила имя или просто стала называть себя Дельфина. — Он сложил бумагу. — Выкладывай, что удалось узнать тебе.
Я покрутилась на своем пуфе и рассказала об исчезновении Лекси Хагенхольдт и о Теде Фитче — что он сказал, сделал, что я выяснила о нем (не упомянув, что разузнала я это, пробравшись в офис собственного мужа под предлогом ремонта помещения).
— Ты считаешь, Китти была шлюхой? — спросил Эван, когда официант принес нам воду, а я заказала содовую, которая, как я знала, будет стоить восемь долларов.
— Думаю, что на определенном этапе своей жизни она, вероятно, спала с мужчинами в обмен на что-то, — произнесла я, вспоминая жемчужные сережки, о которых рассказывала Дори, и не понимая, почему такая женщина, как Китти, вообще продавала себя. И почему продавала себя так дешево.
— Итак, шлюха, — сказал Эван.
— Не так официально.
— Что? Она не вступила в профсоюз?
Я застонала и закрыла глаза.
— Ладно, успокойся, — улыбнулся он и положил теплую ладонь мне на спину.
Наверное, надо было оттолкнуть его, открыть папку Джейни, и мы бы перешли к дальнейшему анализу мужчин. Вскочить, схватить сумку, поблагодарить энергичным рукопожатием и пообещать связаться с ним позже. Сесть в четырехчасовой поезд до Апчерча и успеть домой вовремя, чтобы приготовить для своей семьи здоровый ужин с низким содержанием протеина и цельнозерновым хлебом, выкупать детей, начисто отмывая ванну после каждого ребенка, почитать им на ночь сказки, раздавая объятия и поцелуи, а потом оказаться в собственной постели в десять вечера, где и возобновить супружеские отношения с собственным мужем, в смятении, в потоках извинений и обещаний немедленно исправиться.
Но я позволила Эвану отклонить мою голову назад. Я закрыла глаза и открыла рот, и, когда он прижал свои губы к моим и поцеловал меня, сначала нежно, а затем настойчиво, я ответила на его поцелуй и прижалась к Эвану, чувствуя тепло его кожи, слушая биение его сердца.
И это было так же, как в самый первый раз, когда он меня поцеловал.
Слабо освещенный бар, убийство Китти Кавано и, вероятно, нелегальная двойная жизнь, весь город, весь мир отхлынули, как волна, оставив нас двоих в объятиях друг друга.
Эван подался назад, тяжело дыша.
— Мы можем снять номер, — произнес он.
Я высвободилась из его объятий. Мои губы вспухли, щеки пылали, тело дрожало от желания, и я знала, что, если мы задержимся здесь хотя бы на минуту и он будет целовать меня, я потеряю способность соображать.
— Нет. — Я неуверенно поднялась. — Я не могу.
— Можешь, — сказал Эван, удерживая меня. — Ты можешь делать все, что пожелаешь. Я бы так хотел…
Его голос затих, пока я вытирала губы салфеткой, смоченной в воде со льдом.
— Я бы так хотел, чтобы все у нас произошло иначе.
«Если бы желания были лошадьми, все нищие стали бы наездниками». Я плотно натянула красную шерстяную шапочку на волосы и надела красные шерстяные митенки. Левая зацепилась об обручальное кольцо.
— Я должна ехать домой.
Он кивнул.
— Ты мне позвонишь?
— Я…
Он встал, поправил мою шапочку и поцеловал в кончик носа.
— Я буду думать о тебе, — сказал он.
— До свидания, Эван, — произнесла я, зная, что я тоже буду думать о нем.
Часть третьяСПОКОЙНОЙ НОЧИ, НИКТО
Глава 35
Когда в половине шестого я постучала в дверь Кэрол Гвиннелл, дом ее пах, как яблочный пирог.
— Мамочка! — закричали мои дети, бросившись через всю кухню и обхватив руками мои ноги.
Кэрол помахала мне рукой.
— Ну как, ребята, хорошо провели время? — спросила я.
— Да! — воскликнул Сэм.
— Да! — крикнул Джек.
— Спасибо за прекрасный день, — вежливо сказала Софи, прежде чем схватить меня за руку и многозначительно посмотреть в сторону двери.