Она провела его на кухню, разрешив не разуваться. И кофе предложила. Для этого у нее на столе стояла дорогая кофемашина. И гарнитур не из дешевых. Ремонт в современном стиле. Или Валентина Дмитриевна сама неплохо зарабатывала, или дочка через своего богатого любовника помогала.
— Вы в полицию обращались? — усаживаясь за стол, спросил Плошников.
— Нет… А надо было? — Майорова посмотрела на него с осуждением. С осуждением самой себя. Действительно, ей сразу нужно было обратиться в полицию.
— Вы, наверное, думали, что она в Балаково уехала?
— Да, думала… А вы знаете?
— Вадим говорил. Он ездил в Балаково, но Катю там не нашел.
— Да, ездил… А вчера к ней домой поехал, на Фрунзе…
— Да, мы были там.
— И все-таки, что он сделал?
Плошников решил не отвлекаться и проигнорировал вопрос.
— А почему Катя могла в Балаково уехать? Вы с ней поссорились?
— С чего вы взяли? — Валентина Дмитриевна удивленно повела бровью.
— Ну, если после прошлой ссоры она туда уехала, то и сейчас могла.
— Да, да, вы правы… Мы с ней поссорились.
— Когда?
— В начале прошлой недели…
— Из-за чего?
— Мне кажется, вы проявляете нездоровый интерес к моей дочери.
— Мы проявляем интерес к ее парню. А Вадим нам рассказал, что Катя пропала. А если человек пропал, его нужно найти, — сказал Плошников.
— Вы что-то недоговариваете, — Майорова качала головой, настороженно глядя на него. — Так и не сказали, за что задержан Вадим.
— У него произошел конфликт с Дмитрием Кривичевым. Знаете такого?
— Ну конечно!.. Они что, подрались?
— Что-то в этом роде.
— Когда-нибудь это должно было произойти.
— Почему вы так думаете?
— Вадим уже давно бегает за Катей, а у нее роман с Димой. Если вам известны обстоятельства этого, с позволения сказать, романа… — женщина сокрушенно вздохнула и замолчала под тяжестью нахлынувших эмоций.
— Насколько мне известно, Кривичев подарил Кате дом и машину.
— А разве это может заменить полноценную семью?
— Я так понимаю, вы были против их отношений?
— Не то чтобы против. Но восторга не испытывала…
— Может быть, вы на этой почве и поссорились с дочерью.
— Да, на этой почве… — кивнула Майорова. — Это все из-за Диминой жены.
— Продолжайте.
— Ее, кажется, Виктория зовут… Так вот эта Виктория посмела подойти к моей дочери и нагло ей угрожать. Если, сказала, Катя не оставит Диму в покое, у нее возникнут большие проблемы.
— Да, в жизни такое возможно.
— Как будто Катя подстилка какая-то… Вот я и подумала, что ей нельзя сдаваться! — распалилась Валентина Дмитриевна.
— И что вы ей посоветовали? — подлил масла в огонь Плошников.
— Я посоветовала? Да, я посоветовала! Хватит, говорю, унижаться перед этим! Пора ставить вопрос! Или я, или жена!.. В смысле, Катя…
— Да, я знаю, Катя повела свою игру.
— Повела игру? Да, она повела свою игру!..
— И что?
— Да ничего, — Майорова опустила плечи, как будто из нее выпустили воздух.
— Кривичев нашел себе новую любовницу? — спросил, как подытожил, Юра.
— Вы и это знаете? — уныло глянула на него женщина.
— А Катя знала?
— Да, узнала…
— Как?
— Ну, если она вела игру, она должна была наблюдать за Димой.
— Наблюдать — это, значит, следить за ним?
— И это тоже…
Плошников хотел сказать, до чего довела такая слежка, но это был крюк в обход главной темы разговора.
— Значит, вы поссорились с дочерью?
— Не то чтобы поссорились… Катя накричала на меня, сказала, чтобы я больше не лезла к ней со своими дурацкими советами. А какие же они дурацкие? Я же счастья ей хотела…
— Значит, Катя накричала на вас и сбежала?
— Ну, может, и сбежала… Хорошо, если сбежала… Эта Виктория, будь она неладна, обещала ей большие проблемы! А вдруг она сдержала слово?
— Неужели она такая страшная, что ее можно бояться всерьез?
— Страшная — не страшная, а денег у нее много, а вокруг столько желающих поживиться. Заплатит каким-нибудь уркам, и пиши пропало…
— Скажите, где находилась ваша дочь в ночь с двадцать первого на двадцать второе? Со вторника на среду…
— Да знаю я, что со вторника… В эту ночь Катя дома ночевала. А утром ушла. И все…
— И когда она домой вернулась?
— Поздно, часов в одиннадцать…
— С Вадимом каталась?
— Говорит, да… — невесело сказала женщина.
— А что в этом плохого?
— Ну, Вадим, в принципе, неплохой парень…
— И давно он за ней бегает?
— С тех пор как она в институт поступила. Она там с ним познакомилась. А потом Дима появился…
— Вадим, конечно же, ревновал?
— Надо думать.
— Значит, двадцать второго Катя ушла из дома… А куда она ушла?
— Вадим за ней подъехал.
— И часто он за ней подъезжал?
— Я вам этого сказать не могу. Мы же вместе уже почти год как не живем. У нее свой дом… Я вообще думала, что она туда и уехала. А Вадим сказал, что нет ее там…
— Тогда вы подумала про Балаково, — напомнил Плошников.
— Да, пришло на ум… Зачем ей в Балаково сбегать, если у нее свой дом есть?.. А Вадим ухватился за это, поехал туда…
— А он точно к вашей сестре ездил?
— К какой сестре? — встрепенулась женщина.
— Катя же к тетке своей ездила…
— Какая она мне сестра? Ульяна — сестра моего бывшего мужа!.. — Глаза Майоровой налились кровью.
— Я так понимаю, вы с ней не в ладах?
Валентина Дмитриевна набрала в легкие воздух, как это делают перед тем, как начать долгое, обстоятельное повествование, но, решив не вдаваться в подробности, отрезала:
— Нет!
— И позвонить Ульяне не можете?
— Зачем?
— Ну, может, Вадим и не ездил к Ульяне. Может, Катя у нее.
— Может, и не ездил… Только вряд ли Катя у нее…
— А позвонить можно?
Майорова долго думала, наконец решилась. Откопала в своей сумочке блокнот, нашла номер, набрала и ушла в комнату. Позвонила Ульяне, поговорила с ней через губу и вернулась на кухню.
— Нет ее в Балаково. Не приезжала.
— А где она может быть? Родственники, друзья, подруги.
— Да я всех обзвонила, кого знала… Даже в морг звонила! — Женщина опять закатила глаза.
— Да, но Ульяне не звонили… Давайте-ка вы назовете мне все адреса, по которым может скрываться Катя. И адреса, и телефоны. — Юра достал свой блокнот.
Он еще не узнал, куда подевалась Катя, но уже получил лишнее подтверждение вины Сипачева. Он и сам догадывался, что Катя следила за Кривичевым, а ее мать это подтвердила. А следила Катя на пару со своим парнем. Сначала следила, потом отомстила…
Глава 13
Он еще и двух суток в изоляторе не провел, а уже выглядел так, будто тюрьма за долгий срок вытянула из него все жизненные соки. Лохматый, небритый, взгляд воспаленный, щеки впалые.
— Да не трогал я Кривичева!.. — сказал Сипачев, с презрением глядя на Плошникова. — Нашли крайнего!..
— И за Кривичевым ты не следил?
— Не следил.
— А Валентина Дмитриевна сказала, что следил.
— Это Катя попросила… — нахмурился обвиняемый.
— Зачем она просила?
— Хотела знать, как он там без нее…
— Катя замуж за него хотела, потому и следила. Тебе-то какой в этом интерес?.. Или был интерес?
— Вы ничего не докажете! — Опустив голову, Сипачев исподлобья зыркнул на Плошникова.
— Думаешь, если ты избавился от Кати, мы ничего не узнаем?
— От кого я избавился?! — встрепенулся Вадим.
— Она видела, как ты пытался убить Кривичева, и ты убрал ее как опасного свидетеля.
— Бред!
— Где же тогда Катя?
— Я откуда знаю? Сам ее искал!
— Может, Кривичева ее похитила?
— Может, и похитила.
— Зачем?
— А затем!.. Кто-то же пытался убить Кривичева в Катином доме!
— Виктория Кривичева, например!
— Я не знаю… Кто-то же следил за ее мужем.
— Кто за ним следил?
— Да ездила за ним машина…
— Какая машина?
— «Хонда». «Хонда Аккорд» темно-серого цвета.
— Номера?
— Грязные номера были. Очень грязные.
— Понятно, — усмехнулся Плошников.
— Не верите?
— А с чего я буду тебе верить? Вьешься как змей на сковородке.
— Как уж, — буркнул Сипачев.
— Вот я и говорю, что ты как тот змей, который не может ужалить…
— Но темно-серая «Хонда» правда была…
— Мог бы поближе подъехать, глядишь, и рассмотрел бы номер.
— А зачем? Мы же не полиция… Мы просто перестали за Кривичевым ездить.
— Перестали. Двадцать первого февраля съездили и перестали.
— Нет, двадцать первого февраля мы за ним не ездили.
— Почему?
— Говорю же, там и без нас за ним следили… Ну, могли следить…
— Так следили или могли следить?
— Точно не знаю… — вздохнул Сипачев. — Знаю только, что Катя позвонила Кривичеву. Она думала, я не слышу. «Не бросай меня, не надо!» — спародировал он девушку. — Аж тошно стало!.. Поссорились мы с ней…
— А говорил, по городу катались.
— Катались… Ехали и молчали…
— Помирились?
— Ну, в какой-то степени…
— Где помирились? У нее дома?
— Да не были мы там.
— Почему? Ключи у Кати были?
— Запасные ключи. Она слово себе дала не появляться в этом доме, пока Кривичев не вернет ей основные ключи.
— А Кривичев и поехал к ней домой. На улицу Фрунзе. Там он и мог вернуть ей ключи.
— Мы не знали, куда он поехал…
— Как вы узнали, что Кривичев попал в больницу?
— Катя ему позвонила. Он обещал в институт к ней подъехать, а сам не подъехал. Она позвонила…
— И попросила тебя отвезти ее в больницу?
— Попросила.
— А из больницы вы куда поехали?
— В институт. У нее четвертая пара начиналась… На четвертые пары мало кто ходит, но Катя ко всему серьезно относилась… Ко всему, кроме меня…
— А почему относилась? Вы ее уже похоронили?
— Я похоронил?! — встрепенулся Сипачев.
— Эх, Вадик, Вадик. Вляпался ты в историю, — с осуждением, но вместе с тем и сочувственно покачал головой Плошников. — Наломал ты дров. Даже не знаю, что тебе посоветовать… Кривичев, Майорова… Тут пожизненным пахнет… И чистосердечное признание — как мертвому припарки. Двадцать лет строгого режима — такая же вечность… Но лучше признаться.