Жорж и сам не понял, как остался без рубашки, как снял брюки. Неплохо было подкачаться перед показом, но у него на это не хватало времени. Поэтому пришлось тужиться сверх меры. Он сам почувствовал, как от перенапряга его бросило в краску, как вздулись вены на лбу. Зато Стелла оценила его по достоинству, ее взгляд вспыхнул, завибрировал от восторга. И еще, забыв о чахлике, она вошла в один ритм с ним. Она повторяла его движения, а их мышцы вздымались в едином порыве. Это было так прекрасно, что Жорж едва не стонал от восторга.
Только вот задохлик, этот мужичок с бугорок, почему-то не разделял их восхищения. Но его можно было понять. Со своими хилыми зачатками он мог только завидовать. И он завидовал. И поэтому решил уйти. Стал собираться.
Стелла спохватилась:
— Борис Леонидович, куда же вы?
— На сегодня хватит, — недовольно глянув на Жоржа, тихим писклявым голоском сказал мужичок с бугорок.
И это рассмешило Жоржа. Смеялся он беззвучно, но так обидно, что чахлик психанул. Он даже не стал одеваться — рванул в раздевалку, схватил свои вещи в охапку и как ошпаренный выскочил вон из клуба. Только его и видели.
— Он больше не придет, — грустно сказала Стелла.
— Он очень много потеряет, — заметил Жорж.
— А вы заниматься? — Она с надеждой посмотрела на него.
— Нет, я проездом…
— Зачем же вы тогда?.. — она с отчаянием махнула рукой в сторону сбежавшего клиента.
— Из пустой породы железа не выплавить.
— Да, но карман у него не пустой… — вздохнула девушка.
— Неужели с клиентами так туго?
— Туже не бывает.
— А это ваш клуб?
— Мой.
— А я вас знаю. Вы Стелла. Плакат с вами у меня всегда перед глазами.
Девушка посмотрела на него с приятным удивлением, но в ее взгляде читался вопрос.
— Бывает, положишь одну руку на сердце, а другую на плакат, и душа поет… Меня Жорж зовут.
— Анжела.
— Как Анжела? А Стелла? Стелла Разломова, «Мисс Техносила» позапрошлого года.
— Да, я знаю… Может, я просто похожа на нее? Или нет?
— Ну, похожа… — уныло кивнул Жорж. — Такая же красивая…
— Спасибо, — зарделась Анжела.
— Да не за что…
Жорж отыскал глазами свои брюки, влез в них, стал надевать рубашку.
— А ты, значит, проездом? — Анжела с интересом смотрела него. — В «Страннике» остановился?
— Да нет, не останавливался…
— А то можешь остаться. На ночь. И на тренировку… Можно устроить ночную тренировку. Я тебе скидку сделаю.
— Ночью?! Вдвоем?! — на мгновение задумался Жорж.
— А почему нет? У тебя широчайшая мышца недостаточно прокачана, — совершенно серьезно, без всякого кокетства сказала она.
— Да нет, это я просто не разогрелся… Нет, поеду я… Извини за беспокойство.
— Да ничего, — грустно вздохнула девушка.
Жорж вышел из клуба, сел в машину. Предложение, конечно, заманчивое, и лишний грамм в широчайшей мышце не помеха, но работа есть работа… Вот если бы сама Стелла пригласила его на ночную тренировку, он бы не отказался…
Но Анжела такая же красивая и мускулистая, как Стелла. Может, за ней и нет громких титулов, но так не в этом же счастье…
Всю дорогу к Низинке Жорж находился под впечатлением. И очнулся лишь после того, как поселок остался позади. Нужно было поворачивать назад, но сначала он остановился, вынул из тайника в салоне саквояж с деньгами. Пока вынимал, окончательно пришел в себя. Деньги — в Горчинку, а этикетки — в Низинку. Тут главное — не перепутать.
И разворачиваться на Низинку нежелательно. Во-первых, возвращаться — плохая примета. А во-вторых, можно сначала съездить в Горчинку, а на обратном пути сделать заход в Низинку.
Жорж сел за руль, перед глазами всплыла Анжела. Какие формы! Сколько секса!.. Действительно, чем она хуже Стеллы?..
Черный внедорожник «Паджеро» подъехал к дому, стал боком к воротам. Значит, во двор машина заезжать не собирается. Возможно, это подъехал тот самый курьер, которого Плошников ждал с таким нетерпением.
— Внимание! Приготовиться! — Он сначала поднял руку и только затем осмотрелся.
Не было никого на чердаке, а рация почему-то работала только на прием. Никто не услышал его команды. Пришлось спускаться вниз и обращаться к бойцам напрямую.
Большеглазая шатенка в мини-купальнике улыбалась в ожидании сокрушительного восторга. Действительно, выглядела она потрясно — смазливое личико, роскошная грудь, стройные ножки, удлиненные шлепками на шпильках. А купальник — три фиговых листочка. Две нашлепки на груди, одна — в центре.
Но Жорж лишь удрученно вздохнул. Эта красотка не выдерживала никакого сравнения с Анжелой. И зачем он отказался от ночной тренировки?
— Вам чего? — призывно переминаясь с ноги на ногу, спросила девушка.
— Мне?! — Жоржу понадобилось несколько секунд, чтобы вернуться в реальность.
Он приехал в Горчинку, на воротах — нужный номер дома. И он уже здесь, осталось только прийти в себя.
— Да, вам, — кивнула девушка.
— У вас можно снять пятый угол?
Шатенка глянула на него, как на больного, закрыла калитку и крикнула:
— Цент, иди сюда! Тут какой-то ненормальный!
Калитка открылась, на Жоржа глянула откормленная физиономия с деформированным носом.
— Мужик, тебе чего? — агрессивно спросил громила.
— У вас можно снять пятый угол?
Это был пароль, но деформированный этого, казалось, не понял. Если судить по его взгляду, он хотел схватить Жоржа за горло, чтобы вырвать кадык. И только страх нарваться на ответку сдерживал его.
— У нас есть пятый угол, только там сейчас пятое колесо стоит.
Кто-то шлепнул громилу Цента по плечу, тот послушно отошел в сторону, и Жорж увидел средних лет сухощавого мужчину с маленькими водянистыми глазками.
Жорж облегченно вздохнул. Сухощавый дал правильный ответ, значит, можно возвращаться назад.
— Нет, на пятом колесе в рай не уедешь.
Жорж протянул руку, в которой должен был находиться саквояж, мужчина пожал ее в легком недоумении.
— А где товар?
— Ах да! — спохватился Жорж.
Он метнулся к машине, открыл заднюю дверь, взял подготовленный к передаче саквояж, вручил его сухощавому.
— Ты какой-то потерянный, мужик, — хмуро глядя на него, заметил тот.
— Так пятый угол ищу, — нашелся Жорж.
— Чего так?
— Да из-за женщины…
— А-а! — сухощавый усмехнулся, бросив взгляд через плечо.
А посмотрел он в сторону шатенки, которая стояла у бассейна под пластиковой пальмой — на фоне волосатого пуза, выпирающего из шезлонга.
— Извини, эта бабочка не для твоего огонька… — сухощавый вдруг загрустил. — И не для моего…
— Да нет, у меня своя бабочка, — улыбнулся Жорж.
А огонек он сегодня подвезет. И они будут зажигать с Анжелой всю ночь.
Сухощавый закрыл калитку, Жорж ускоренным шагом направился к машине. Действительно, зачем ему спешить в Москву? Там его никто не ждет, а здесь он сможет найти свое счастье…
«Паджеро» сорвался с места и, стремительно набирая ход, поднял облако пыли. Плошников забеспокоился. Что, если Кауров учуял опасность и дал знать курьеру? Потому тот и рванул прочь со всех ног, вернее, колес. Если так, то саквояж с деньгами уже прячут в тайник. Или даже выносят со двора через черный ход. А Каура нужно брать с поличным, иначе начальство вставит фитиля по самое горячо.
«Внимание! На старт!» уже подано, и команда «Марш!» на языке. И ствол пистолета смотрит в зенит. Но стрелять в воздух Юра не станет.
— Вперед!
На этот раз его команда не пропала даром — спецназ ринулся на штурм. От восторга у Плошникова перехватило дыхание. Ощущение было, как у кавалериста, которого бросили в атаку с шашкой наголо.
Солнце жаркое, девочки знойные, а вода в бассейне прохладная. Не жизнь, а райское наслаждение. Но красивая жизнь стоит денег, поэтому приходится крутиться.
Каур даже не поднялся с шезлонга, когда Беня взял у курьера саквояж с товаром. Зачем, если все на виду? Да и доверял он своему кенту.
— Там какой-то чокнутый, — сказала Анюта, опускаясь в свободный шезлонг. — Пятый угол ищет!
— Дура! Это пароль! — пренебрежительно усмехнулся Каур.
Анюта возмущенно глянула на него.
— А почему пароль?
— Потому что деньги.
— Деньги?! Какие деньги?
— Сейчас увидишь.
Каур тяжело поднялся, сел, подпирая толстым брюхом такую же жирную грудь. Беня подошел к нему, поставил саквояж.
— Открывай! — сказал Каур.
— По рангу не положено, — качнул головой Беня.
— Все самому приходится делать, — прокряхтел Каур.
Саквояж открылся легко, широко. Каур сунул руку и достал из него упаковку с какими-то зеленоватыми бумажками.
— Это деньги?! — скривилась Анюта.
— Огурцы… — прочитал Каур. — Какие, на хрен, огурцы?! Что это такое?
Беня развел руками, оторопело глядя на него.
— Шухер! — во весь голос заорал громила Цент.
— Шу…
Коротышка Бакс не договорил. Каур своими глазами увидел, как омоновец в маске ударил его прикладом в живот. Бакс хотел крикнуть, но вместо этого только крякнул. И никто не засмеялся, потому что спецназ — это очень серьезно. И уже поздно задавать вопрос, откуда он взялся.
Но Каур все-таки засмеялся. Вывернул содержимое саквояжа под ноги, поднял одну пачку с этикетками, другую. И засмеялся во весь голос. Его свалили наземь, ткнули носом в траву, но даже и тогда он не перестал смеяться. Только это уже был истеричный хохот.
Забродили огурцы, вспенилось под крышкой. Уж кто-кто, а Гена хорошо знал, что это значит.
Чпок!.. Крышка сорвалась с банки, ударилась о полку над ней… Первый пошел…
Маринованные огурцы очень хорошо идут под водочку, но плохо, что они такие капризные. Чуть-чуть не так, и взорвалась банка.
Чпок!.. Второй пошел…
Что-то не так они с Зиной сделали, брожение под крышкой началось.
Чпок!.. Чпок!.. Крышки взлетали одна за другой, и каждый звук, как отдельная нота.
Чпок!.. Чпок!.. Чпок!.. До, ре, ми… Уши бы заткнуть, чтобы не слышать эту песню.