Зина быстрым шагом подошла к забору, помахала рукой:
— Зойка!
Худая женщина с плоской грудью остановилась, посмотрела на нее, козырьком приложив ко лбу ладонь. Подслеповато сощурилась. Зрение у нее слабое, а очки носить не хочет. Красоту боится испортить.
— Да я это! Я!.. На пять секунд!
— Ну чего тебе? — устало спросила Зойка, неторопливо приближаясь к забору.
— А мы с Генкой уезжаем!
— Далеко?
— На море!
— В Прасковейку? — завистливо спросила Зойка.
Все соседи знали про этот поселок у моря, где Зина получила от бабушки в наследство небольшой домик. Но никто там никогда не был. Зина могла бы дать ключи от дома той же Зойке, чтобы она погостила там летом с дочерью, но не хотелось позориться. Там же не дом, а самая настоящая лачуга. В глинобитных стенах дыры — корова пролезет, крыша обвалилась. А так она могла рассказывать, что дом там отличный…
Но само по себе место в Прасковейке действительно замечательное. Вид с горы на море просто бесподобный. Правда, на гору пока поднимешься, семь потов сойдет. А улочки узкие, с беспощадными колдобинами — на машине лучше не ездить. Если только на внедорожнике, например на «Ниве».
А что, им и на «Ниву» с Геной хватит, и дом они новый поставят — миллиона за два. Еще нужно выделить миллион-полтора на отделку и прочее, а половину суммы они положат в банк и будут жить на проценты. Пять миллионов — это шестьсот тысяч в год. Разделить на двенадцать, будет по пятьдесят тысяч в месяц. И это без всяких там огурцов!.. А Зойка пусть дальше на своих грядках убивается.
— Да вот, отдохнуть решили.
— А хозяйство? — Зойка кивком показала на ближайшую теплицу.
— Да вот хочу, чтобы ты присмотрела. Урожай твой.
— Ну, если так! — обрадовалась соседка.
— А мы загорать будем! — Зина мечтательно закатила глаза и раскинула руки, показывая, как она будет лежать на горячих камнях и отдаваться знойному солнцу.
— Везет!
— Не то слово!.. Знала бы ты!..
Язык чесался — невмоготу, и Зина едва сдерживала себя. Она уже готова была рассказать о деньгах, когда ее окликнул муж. Машина завелась, можно ехать.
С огурца мушку не спилишь — за неимением таковой. Но провернуть его могут. И в самом ближайшем будущем Табачный сделает это. И все потому, что Юра привлек спецназ к делу без должного согласования. Победителей не судят, так он думал, отправляясь в Горчинку. Но удача отвернулась от него, а с лузерами разговор короткий.
Он был уже в городе и ехал в управление. А на глаза попалось здание, на первом этаже которого находилась контора ясновидящей Жанны. И так вдруг захотелось к ней заглянуть.
Время уже вечернее, нормальные люди возвращаются домой, но Жанна и не собиралась сматывать удочки. Она работала с нечистой силой, и вечер, переходящий в ночь, — это ее время.
Жанна была занята, она занималась с клиентом, но Юра, прихватив с собой двух омоновцев, быстро очистил помещение.
Плошников сел за стол, положил руку на светящийся шар и посмотрел Жанне в глаза. Она держала себя в руках, но чувствовалось, что была сильно раздражена.
— Что вы видите в моих глазах? — спросил он.
Женщина пожала плечами, взяла его за руку, отвела ее от шара. И сама посмотрела в курящийся дым.
— Я вижу вашу неудачу.
— Огурцы все испортили.
— Я вас предупреждала.
— Там были не огурцы. Там были этикетки для огурцов… Должны были привезти деньги, а привезли эти чертовы этикетки!
— Должны быть еще и огурцы. Настоящие огурцы…
— Были только этикетки.
— Этикетки сейчас идут к огурцам. А деньги идут к настоящему хозяину.
— Какие деньги? От кого?
Жанна пожала плечами.
— К кому они идут?
— А где вы сегодня были, туда они сейчас и идут.
— Деньги?
— Деньги.
— Идут?
— И сегодня будут.
— Сегодня?
— До полуночи.
— А огурцы ничего не испортят? — раздраженно усмехнулся Плошников.
— Все может быть.
Юра дал волю своим чувствам, и с размаху опустил на стол раскрытую ладонь. От удара шар в подставке подпрыгнул, но не упал.
— Я же не заставляю вас возвращаться, — усмехнулась Жанна.
Плошников потрясенно посмотрел на ясновидящую. Именно тем он сейчас и занимался, что заставлял себя вернуться к Каурову и успешно завершить начатое.
Вещи собраны, хозяйство оставлено на попечение соседки, деньги под сиденьем, ехать есть куда. И машина уже в пути. Но колючее чувство тревоги действовало на нервы. Может, зря Зина бросилась в омут удовольствия с головой? Может, и не нужно было никуда уезжать.
— Старый дом в Прасковейке снесем, новый поставим. Можно из клееного бруса. Небольшой. Как у Савы.
— Сава за два миллиона поставил. Это здесь. А на юге дороже будет, — покачал головой Гена.
— Ничего, за два договоримся. Деньги есть.
— Чужие деньги.
— Чужие деньги у чужих, а у нас — наши деньги.
— У нас чужие деньги, — не согласился Гена. — На чужих деньгах свое счастье не построишь.
— Я еще раз тебе говорю, это наши деньги.
— Наши деньги в огурцах. Домой возвращаться надо.
— Нет! Едем в Прасковейку!
— Далеко, — уныло вздохнул он. — Бензина не хватит.
— Заправимся и поедем.
— Вот и я о том же…
Гена свернул с дороги, остановился на заправке. Зина сначала потянулась к саквояжу, потом махнула рукой и раскрыла кошелек. Незачем трогать манну небесную, когда еще земная соль не перевелась.
Они залили полный бак, расплатились, но продолжить путь не смогли. Отъезжая от заправки, Гена вдруг заметил черный джип, который стоял у фитнес-клуба «Бодибил». Заметил и остановился. И вид у него был, как у осла, которого вдруг остановило собственное упрямство.
— Эй, ты чего?
— Дом, говоришь, в Прасковейке? — угрюмо усмехнулся он.
— Дом.
— Деревянный?
— Деревянный.
— Деревянный сгореть может.
— Кирпичный построим.
— Кирпичный взорвать могут. На воздух поднимут.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанское!
— Да слышал я такое, — кивнул Гена. — Но есть и другое… Лучше огурец в руке, чем душа в небе!
Талантливый человек талантлив во всем. А сильная женщина сильна в сексе. И еще у Анжелы такие мощные мышцы. Везде. А как она ими играет!..
— Если я умер и попал в рай, то я не хочу оживать.
Она не просто содержала фитнес-клуб, она еще и жила здесь. Жорж поднял ее на второй этаж, где у нее была маленькая квартирка, состоящая из кухни и комнаты. Только вместо кровати на полу лежали гимнастические маты — тяжелые, жесткие. Да кровать бы и не выдержала тот разгон, который набрал Жорж. Но все уже позади. Он чуть не умер от восторга и сейчас лежал не в силах пошевелиться.
— Хочешь остаться здесь?
— Даже не знаю, кто сможет меня отсюда вытащить.
— А если я замужем? — Анжела с грустью посмотрела на него.
Эти ее слова больше походили на ответ, чем на вопрос.
— Раньше надо было говорить, — похолодел Жорж.
— А почему не сейчас?
— Потому что теперь ты моя жена. Закон природы: кто с птичкой спел, тот ей и муж.
— Я не птичка.
— Но ты же хочешь со мной петь?
— Да… Но у меня есть муж, — вздохнула она.
— Разведешься, — нахмурился Жорж.
— Яша не захочет.
— Не может — научим, не хочет — заставим…
— Он может. Он все может.
В дверь вдруг постучали.
— Это Яша! — Анжела вскочила на ноги.
— А если просто клиенты?
— Клиенты? В такое время?..
— Если муж, тем лучше… Груши у тебя есть?
— Муж объелся груш?.. — усмехнулась она, застегивая на себе спортивную куртку. — У меня только боксерские.
— Тем лучше! — Жорж поднялся, мощной «двойкой» в корпус и в голову атаковал своего виртуального противника.
Удар у него не самый быстрый, но тяжелый и мощный, как молот о наковальню.
Он оделся, открыл дверь и увидел средней комплекции мужичка с пышными усами под мясистым носом. И счастье, что он его узнал, иначе лететь бы несчастному с лестницы с подпрыгами и кувырками.
— Геннадий Викторович?
Чувство облегчения нарисовало на губах улыбку. Жорж готов был вступить с соперником в жестокую схватку, но все-таки лучше обойтись без этого. Кто знает, какой крутости у Анжелы муж — вдруг такой же качок, как и Жорж? Или под стать ей? У нее здесь в клубе борцовский зал с грушами и макиварами. Вдруг этот бойцовский уголок ее муж оборудовал под себя? Если так, то сладить с ним будет нелегко. А если синяк под глаз поставят? Или губа распухнет? Как потом ходить? Как людям на глаза показываться?
— А я смотрю, ваша машина стоит…
— И что?
— Вы не те этикетки мне привезли!
— С огурцами этикетки. А надо было с чем, с перцами?
— Деньги вы мне привезли.
— Деньги?!
Перед глазами со скоростью света пронеслись картинки из недавнего прошлого. Два одинаковых саквояжа — один на заднем сиденье машины, другой на переднем. Один саквояж он отдал братве, другой вручил мужику… А саквояжи одинаковые. Неужели перепутал?!
— Это Самуил все… — вырвалось у Жоржа.
Да, это Самуил пошел против инструкции. Он навязал Жоржу эти злосчастные этикетки. И еще в таком же саквояже, в котором находились деньги.
Еще виновата была Анжела: из-за нее голова пошла кругом.
— Деньги в машине, — сказал мужик.
— Ну конечно! — встрепенулся Жорж.
Действительно, не время сейчас виноватых искать, деньги нужно срочно возвращать. Он стремительно покинул клуб, подошел к древней «двушке» синего цвета, на которую показывал Геннадий Васильевич.
Но возле «жигуленка» стояла женщина с накрученными на бигуди волосами. Щекастая, грудастая, задастая. И зубастая. Она скалилась на него, как собака, и даже вроде тихонько рычала. Но цапнула она не Жоржа, а мужика, когда тот, открыв дверь, сунулся в машину. Цапнула рукой, вонзив ему в плечо толстые, с грязевыми полосками ногти. Впрочем, остановить она его не смогла.
Геннадий Васильевич протянул Жоржу саквояж, но у него вдруг «заклинило» руку. Судя по взгляду, он хотел разжать пальцы, но не мог этого сделать: жадность не позволяла. Пришлось вырывать саквояж силой. Зубастая женщина громко зарычала, порывисто шагнула к Жоржу. Он понял, что пора уходить.