Во время войны 1914–1918 годов Эдуард Пфайффер находился в рядах Восточной армии. В штабе генерала Саррайя он выполнял обязанности помощника начальника Второго бюро. Он создал в Салониках свою собственную разведывательную службу, которой руководил капитан Матье, помощником которого в сфере контрразведки стал будущий директор судебной полиции Андре Бенуа. Франкмасон, как большинство офицеров штаба Саррайя, Бенуа возглавлял во время Второй мировой войны раз-ведсеть и также находился в Танжере.
По иронии судьбы, Саррай с 1916 года разместил здесь базы Шифровальной службы, действовавшие с большой эффективностью, позволявшие перехватывать и «читать открытым текстом» все депеши, которые отправляли греки или англичане («Второе бюро против Интеллидженс Сервис в Греции»), Но можно биться об заклад, что капитан Пфайффер уведомил своих британских друзей из МИ-6 об этом маневре…
В 1920 году месье Пфайффер вновь облачается в мантию адвоката. Но его мучает демон политики. И он не только вступает в ряды Радикальной партии в момент ее поражения, но и участвует в ее реорганизации и становится одновременно ее генеральным секретарем и тайным советником будущего премьер-министра Эдуарда Даладье.
Вышеназванный Даладье, прозванный «Воклюзским Быком», становится премьер-министром, министром иностранных дел, а затем военным министром в 1933, 1934 и последующих до 1939-го года. И вполне естественно, что он назначает главой канцелярии Пфайффера.
В это время Пфайффер очень загружен. Он советник страховой компании и вместе с Анри Майером, известным юристом, в кабинет которого на улице Бурдалу заглядывают в качестве клиентов такие престижные предприятия, как «Ситроен» или «Галери Лафайет». Среди его «клиентов» его друзья: граф Бастиан Фуа и его жена, румынская актриса Эльвира Попеску. Основная цель Майера и Пфайффера, от которой львиную долю отщипнул Майер — найти как можно больше клиентов среди английских компаний.
В 1936 году Пфайффер выходит из Радикально-социалистической партии для того, чтобы основать Французскую радикальную партию, еще более антикоммунистическую. Он известен за свои связи с объединениями, поддерживающими дружеские отношения с нацистской Германией. А также близок с Анатолем де Монзи, руководителем Международных обществ дружбы. Его тайная советчица, Жанна Канюдо, станет в полном смысле этого слова настоящей крестной матерью этих совместно управляемых групп секретного общества. Но в то же время Монзи содержит русскую танцовщицу Либу Липскую, племянницу одного из руководителей ГПУ во Франции во время дела Кутепова, Исаака Альтера (он же Жан Аренс)…
Этакая странная политико-амурная чехарда! Особенно, когда сверх того выясняется, что красавица Либа заключила фиктивный брак с Евгением Шкаффом (он же Жан Фревиль), одновременно серетарем Монзи и «чернорабочим» Мориса Тореза, для которого он состряпал целый том «настоящих фальшивых» мемуаров, озаглавленный «Сын народа». Да, политический мир III Республики довольно сложен.
Странные мостки наведут между собой теоретические враги. Речь идет об Английско-германском товариществе, в котором Пфайффер познакомился с журналистом «Таймс» Гайем Бургес-сом, — того ввел в это общество дружбы англичан и нацистов еще один советский агент, по общему впечатлению склонявшийся к крайне правым, Ким Филби. У Пфайффера и Бургесса нашлись в этом клубе общие друзья, такие, как торговец пушками Бэзил Захарофф, с которым адвокат познакомился благодаря своим кругосветным путешествиям. Гай Бургесс выступал одновременно и как агент МИ-6 и как репортер «Таймс», но он работал также и на бывшего шпиона, переключившегося на частную деятельность в качестве патрона разведывательного бюро Консервативной партии, сэра Джозефа Болла.
Болл, как это «случайно» выясняется, тоже принадлежит к Английско-германскому товариществу. Согласно глубокой тайне, сообщавшейся вполголоса в лондонских клубах, он находится в гомосексуальных связях с Бургессом. И «этот верный Гай», доверенный друг, без сопротивления выдает ему информацию из первых рук о левых французах и о намерениях парижского правительства.
Бургесс так же легко получал информацию в Париже, где он предавался многочисленным мужским оргиям в компании… Пфайффера. С целью помочь в нашем расследовании разведсети Филби бывший студент Кембриджа Майкл Стрейт — зять шефа французского филиала треста Мюнценберга во Франции — прислал нам свою книгу воспоминаний, в которой он говорит о своем друге Бургессе:
«Гай говорил мне, что он был большим другом Эдуарда Пфайффера, начальника канцелярии французского премьер-министра Даладье», — рассказывает Стрейт, — «Пфайффер, двое министров и Бургесс, как мне говорил последний, провели всю ночь в гомосексуальном публичном доме в Париже. Распевая и смеясь, они танцевали вокруг стола, к которому был привязан голый юноша, и стегали его плетью».
В другой раз Бургесс захотел описать странные вечеринки, на которых играли в пинг-понг. Игроки были одеты в смокинги, а сеть над столом держал мальчик, одетый легче некуда…
Прибывая во Францию, Гай Бургесс звонил по телефону, набрав номер 3454, и отправлялся на бульвар Анри-Мартен, чтобы встретиться со своим другом Пфайффером, если тот был свободен. Когда англичанин не мог приехать в Париж, общий друг чех Отто Катц — помощник Мюнценберга в качестве шефа «пропаганды дезинформации» Коминтерна — обеспечивал связь с Пфайффером.
В такой ситуации поверить в то, что кроме МИ-6 и разведывательного бюро Консервативной партии Гай Бургесс не поставлял информацию, добытую в кругах Пфайффера, третьей стороне, более важной в его глазах: советской спецслужбе. И фактически… шеф канцелярии Даладье был в курсе всего происходящего, что нам подтверждают, дополняя наши данные, советские архивы. По меньшей мере, он, в свою очередь, был и агентом МИ-6 и Второго бюро, разведсетей Мюнценберга и их соседних отделений. Архивы к тому же могут назвать его точную роль в деле Тухачевского.
Двойственность этой личности явствует из другого досье, где соприкасаются «люди из военной разведки» и разведсеть Коминтерна. Речь идет о деятельности в Китае.
Эдуард Пфайффер зарегистрировал большое число обществ и холдинговых компаний в Азии. В 1936 году, когда японцы напали на Китай после инцидента на мосту Марко Поло, он посылал Поля-Ива Рио для встречи с руководством Лейбористской партии Англии, чтобы совместно с ними начать кампанию солидарности с Китаем.
Приехав во францию, Рио создавал, выполняя инструкции, базы Ассоциации друзей китайского народа. Для этого он нашел общий язык с одним из своих двоюродных братьев, Фрэнсисом Борреем, специалистом по Азии в СР. Вместе с преподобным отцом Робером из иностранных миссий Парижа, тоже родственником Рио, они создавали базы Ассоциации. Но генеральным секретарем стала румынская журналистка, элегантная София Жанку, известная под псевдонимом Этьена Констан.
Родившаяся в 1901 году в еврейской буржуазной семье в Молдавии, София Жанку, которая пользовалась также псевдонимом Хелен Гилберт, будет известна за подпольную деятельность вместе со своим любовником, крупным журналистом и специалистом в иностранных делах из французской КП, Габриэлем Пери. Хотя он и освобожден от воинской повинности, но, душой противящийся пакту Гитлер-Сталин, в своих интересах использует эту льготу для того, чтобы пойти добровольцем во французскую армию в 1939 году. А этим «освобождением» он обязан шефу канцелярии Эдуарда Даладье, иначе говоря, Эдуарду Пфайфферу!
Тремя годами раньше, в 1936 году, по требованию Коминтерна, в котором она состояла, Этьена Констан становится заметной фигурой в подчинении у Мюнценберга, мастера «дезинформации». Так, 29 августа в Париже она участвовала вместе с националистом генералом Чин Минь Шу в организации конференции, объединяющей китайцев, живущих в Европе. Для поддержания этой инициативы из СССР через Швейцарию прибыл самый загадочный из китайцев, Кан Шен, шеф коммунистического разведывательного аппарата в течение полувека.
Вместе с этим театром теней заиграл полным светом широкий оркестр мнений. Он был нацелен не только против японского империализма, но и на поддержку коммунистов в их борьбе против националистов Чан Кай-ши. Под таким углом зрения элегантная румынка привлекла в клуб «Друзей китайского народа», на площадь Троицы, плеяду интеллектуалов, известных повсюду: Ели Фора, Поля Риве, Огюстена Гамона, Анри Леви-Брюля, Андре Вьоли и, конечно, Андре Мальро.
Таким образом, Пфайффер с помощью Рио помогал создавать новый фронт Мюнценберга. Потому что в закрытом лагере этой Ассоциации разгорелась горячая битва между «коммунистами-подводниками» Констан и Вьоли, с одной стороны, и людьми из СР, сгруппировавшимися вокруг кузена Рио, майора Боррейя, преподобного отца Робера или П. О. Вертело, корреспондента престижного университета Аврора в Шанхае, — с другой.
Если бы Пфайффер разыграл под занавес русскую карту, это не повлекло бы никаких последствий в общественном мнении. После Мюнхенских соглашений он высказался за объявление войны Гитлеру. И это несмотря на тот факт, что в то роковое лето 1938 года Даладье отправлял его с будущим лидером коллаборационистов, Фернаном де Бриноном, с секретной миссией в Берлин…
В 1939 году, после объявления войны, Пфайффер одевает мундир офицера Второго бюро и становится региональным начальником в Тулузе. Нет нужды описывать весь тот хаос, который творился во французском штабе. После поражения Франции он перебрался в США, где был резидентом в течение десяти лет, продолжая оставаться советником своего доброго друга Уинстона Черчилля, с которым, по договоренности с влиятельным американским журналистом Уолтером Липпманом, пытался оказывать влияние на президента Рузвельта, порвавшего в конце концов с изоляционизмом США.
В американской ссылке Пфайффер вновь встречается с лидером радикалов Камилем Шотамом и другими своими друзьями. В то же время в США находятся уцелевшие из организации Мюнценберга, такие, как Луи Доливе. Он окунается в киноиндустрию вместе с Орсоном Уэллсом. В это время правая рука Мюнценберга, Отто Катц, сходит на берег в Нью-Йорке как политический эмигрант, спасающийся от преследования нацистами.