Если это предположение было верно, то достаточно было одного присутствия его войска, чтобы обеспечить введение подобной реформы, даже без всякого применения вооруженной силы. Но теперь, когда Помпей свое войско распустил, он во всех возбудил сильнейшее подозрение в том, что у него нет в запасе такого плана реформаторской деятельности, да так оно и было в действительности. А если он решился на такую меру, как роспуск войска, то только потому, что слишком много надежд возлагал на свою мощь. Он вообразил себе, что и не будучи главнокомандующим и не имея войска под рукой, он сам по себе, даже как частное лицо, останется во всеоружии своего могущества, что он и дальше будет продолжать пользоваться той же громадной властью, применяя ее когда ему вздумается.
В этих предположениях он, конечно, ошибся: во главе своего войска он был могущественнейшим из всех граждан Рима, а без войска — только знатнейшим среди них. Таким и явился он народу на своем триумфе (в ноябре 61 г. до н. э.), против которого, конечно, сенат не предъявил никаких возражений.
Монета, изображающая триумф Лукулла
Триумф Лукулла в 63 г. до н. э., с трудом допущенный правительством, конечно, являлся довольно жалким зрелищем; но зато триумф Помпея представлял собой настолько великолепное, разнообразное и внушительное зрелище, что все подобное, бывшее прежде, меркло в сравнении с этим триумфом. Завоеванные страны, замки, города, взятые у противника корабли — все это было начерчено на таблицах и вместе с большой частью остальной добычи, с произведениями искусства, оружием и отдельными чудесами художественного мастерства, процветавшего в восточных столицах, за длинным рядом знатных пленников проходило чередой мимо толпы. Победитель чувствовал себя вторым Александром Великим, сознавая, что после победы в трех частях света он в третий раз с триумфом вступает в город.
Те требования, которые он предъявил затем сенату — наделение его солдат землями, как он обещал им, и простое утверждение принятых им в Азии мер и учреждений без всякого расследования их, в частности, — эти требования встретили затруднения.
Ввиду бездеятельности и очевидной нерешительности Помпея оптиматы ободрились, и оппозиция решилась выступить со своими возражениями. В своих частных письмах упоминая о человеке, перед которым они еще так недавно трепетали, они начинают уже называть его (и, надо сказать, очень метко) разными курьезными прозвищами, заимствованными от названий покоренных им варварских князьков или городов вроде, например, Сампсикерама или Иеросолимария. Что думал величием превознесенный человек о казни катилинарцев и о других политических принципиальных вопросах, так никто и не дознался; он выдавал себя только за частного человека, что и его самого поставило в ложное и неверное положение, и для общественных дел было большим несчастьем, т. к. это послужило только поддержанию и приумножению общей шаткости и недовольства. Он не мог и не должен был считать себя только частным человеком: народ ожидал, что он займет известное положение, и старался истолковать его уклонение от высокого положения разными тайными причинами и поводами, не угадывая главной из них — полного недостатка творческой способности и инициативы. Цезарь, который всегда отлично знал, чего он хочет, и всегда умел ограничивать свои желания, со свойственной ему гениальностью воспользовался ошибкой Помпея, не умевшего применить свое могущество на деле, и ошибкой партии оптиматов, вообразившей, что это могущество не существует вовсе (только потому, что оно не проявляется). Цезарь тогда только что вернулся из Испании, куда он отправился в 62 г. до н. э. как претор; там он отчасти, по обычаю всех римских правителей, успел привести в порядок свои весьма расстроенные финансы, отчасти же разумным и энергичным правлением успел доказать свои блестящие административные способности. Он сблизился с Помпеем и теперь, как некогда в 70 г. до н. э., ему удалось с тем обаянием, которому немногие могли противостоять, примирить Помпея с Лицинием Крассом. Тут пустил он в ход свою способность к политической инициативе, которой не имели ни Помпей, ни Красс, и создал политическую комбинацию, впоследствии столь известную под названием первого триумвирата — комбинацию, которая просто состояла в том, что эти три человека — Гней Помпей, Марк Лициний Красс и Гай Юлий Цезарь — решили соединить свое влияние и тем самым в действительности явились правителями государства (60 г. до н. э.). Да, триумвират был не более чем регентством в той именно форме, в которой оно проявляется всюду, где государство нуждается в монархе, но настоящего монарха еще себе не нашло.
Глава четвертаяПервый триумвират: консульство Цезаря. — Галльская война: Помпей в Риме. — Лукская конференция. — Поход Красса против парфян. — Распадение триумвирата и новая междоусобная война
Первым успехом этого взаимного соглашения было то, что Цезарь, по уговору, был выбран в консулы на 59 г. до н. э. Рядом с ним аристократы посадили одного из своих, Марка Кальпурния Бибула, — человека совершенно ничтожного. Цезарь вступил в исполнение своей должности с великим спокойствием и полной уверенностью, провел аграрный закон, по которому и ветераны Помпея добились исполнения своих притязаний. Сотоварищ Цезаря хотел было оказать ему сопротивление, и Цезарь попытался его уговорить и убедить ласковым словом, но когда увидел, что это невозможно, то приказал силой (но без повреждения их личности) удалить с площади и консула Кальпурния и вождя крайних оптиматов Марка Порция Катона (Младшего), после чего провел свои меры, не обращая ни малейшего внимания на бессильные протесты Кальпурния Бибула. Тогда присмиревший сенат подтвердил все распоряжения Помпея в Азии, не входя в расследование подробностей и не противоречил, когда по предложению трибуна Публия Ватиния народ возложил на Цезаря на 5-летний срок сопряженное с большими полномочиями проконсульство в Цизальпинской Галлии и даже подчинил его власти Трансальпийскую Нарбонскую Галлию в качестве провинции. Помпею и Крассу предстояло остаться в Риме, чтобы вместе с особой комиссией из двадцати человек совершить распределение земель по состоявшемуся аграрному закону Юлия Цезаря. Одновременно в интересах триумвирата было решено удалить из Рима некоторых беспокойных людей; так например Цицерона, которому поставили на вид незаконное присуждение катилинариев к смертной казни (и тщетно унижался он теперь перед Помпеем, лишь бы как-нибудь избежать ссылки!), и Марка Порция Катона, которому навязали почетное поручение финансового характера и отправили на Кипр.
Когда в 58 г. до н. э. Цезарь как проконсул отправился в свою провинцию, он приступил к разрешению большой и трудной задачи внешней политики, и это разрешение должно было иметь впоследствии величайшее, всемирно-историческое значение.
Юго-восточная часть нынешней Франции, которую римляне называли страной кельтов Галлией, так называемая Нарбонская провинция, которая простиралась вверх по долине Роны до городов Вьенны и Женевы, а на запад — до Толозы, представляла собой вполне цивилизованную страну, да еще цивилизованную на римский лад. Жизнь здесь проявлялась в таких формах, которые вели свое начало еще от издревле основанного здесь греческого города Массалии. Эта греко-римская культура до некоторой степени перешла и на соседние области свободной Галлии, с которой велись весьма оживленные торговые отношения; но, конечно, по мере приближения к северу Галлии следы этой культуры становились все менее и менее заметными. Препятствием к воспринятию греко-римской культуры служил и политический строй Галлии. На всем ее обширном пространстве господствовали те же нравы и те же условия общественной жизни: жрецы и знать всюду преобладали, а масса народа, находившаяся в безусловном повиновении у жрецов и в порабощении у знати, представляла собой нечто вроде живой собственности, не более. Из этого становится ясно, что высшая, царская власть, по природе своей созданная для защиты слабого от сильного или не существовала совсем, или была низведена до полного бессилия.
Галльское бронзовое оружие (мечи и кинжалы)
Галльские и галло-римские шлемы. Муляжи из музея Сен-Жермен.
Шлемы с рогами и «ломтиком лимона» с арки в Оране и из гробницы Юлиев в Сен-Реми. Эти причудливые украшения на галльских шлемах упомянуты еще Диодором Сицилийским и, как видно по барельефам, не являлись фантазией воинов, которые носили шлемы с ними. Рога в Галлии, как и на Востоке, были одним из атрибутов вождей, одним из знаков божественного или царского могущества. «Ломтик» — известный сакральный символ, в частности, Диоскуров
Весь народ был поделен на великое множество отдельных племен, которые тут и там случайно соединялись в более обширные союзы, но в большинстве случаев проводили жизнь в раздорах и взаимных усобицах. Ни о каком политическом единстве не могло быть и речи. Только жреческое сословие, каста друидов, представляла собой цельный, сплоченный организм, со своей особой иерархией, во главе которой стоял высший друид, и эта каста оказывала на духовную жизнь всего народа однообразное влияние, но ничуть не благодетельное и не способствовавшее прогрессу народа в культурном смысле. Всюду еще человеческие жертвоприношения были в обычае, и дикие, страстные проявления варварства нигде и ничем еще не обуздывались, хотя временами и проявлялись следы каких-то более утонченных рыцарских обычаев.
Таранн, галльский бог-громовержец. Бронзовая статуэтка. Молот в его руке символизирует гром
В Средней Галлии, между Юрой и Рейном, до Луары, два племени боролись за власть, эдуи на западе и секваны на востоке. Последние во время этой усобицы решились на такой шаг, который оказался одинаково гибельным для всей нации: призвали к себе на службу предводителя немецких наемников