Таким образом, за короткий период в два года (с конца 1600 по 1602 года) больше половины княжеств Японии переменили своих владельцев. Все новые даймё, а также даймё, получившие взамен прежних владений новые, больших размеров, были обязаны своим возвышением правителю Иэясу, и, естественно, большинство из них стало прочной опорой центральной власти.
Центральная власть, производя такое массовое перемещение князей, не решилась или не захотела посягнуть ни в эти годы, ни в последующие, вплоть до середины XIX столетия, на самый принцип сохранения отдельных княжеств. Они продолжали оставаться основой административно-политического устройства страны. Это является косвенным подтверждением того, что Япония не достигла еще такой ступени экономического и политического развития, когда полное уничтожение политической раздробленности было завершено.
В условиях традиций, сложившихся в Японии, перераспределение земельных владений означало не только замену одного даймё другим. Согласно этим традициям, вассалы (самураи — буси) любого князя при конфискации его владения превращались в рони-нов (бродячих самураев), т. е. лишались земельных владений или жалования рисом, которое стала получать часть этих вассалов в XV—XVI веках взамен отчужденных земель.
Перевод даймё из одного владения в другое сопровождался обычно переводом и его вассалов.
Таким образом, мероприятия Иэясу по укреплению своей власти над страной отразились на положении не только сотни даймё, но и нескольких сотен тысяч самураев, и в той или иной мере затронули интересы значительной части всего населения страны.
Часть самурайства, лишенная материального обеспечения (рисовые пайки, земельные владения) неизбежно превращалась в оппозиционную правительству группировку дворян. Другая часть самураев, переброшенная вместе с сюзереном на новое место, часто сталкивалась там с сопротивлением крестьян новому даймё, а иногда даже вступала в конфликт с вассалами (самураями) прежнего даймё, не желавшими по тем или иным причинам бросать свои владения.
В хрониках упоминается несколько случаев вооруженных столкновений, происшедших вследствие смены даймё. Некоторые из самураев оставались на старых местах и тогда, когда даймё переводился в другой район, даже с увеличением владения, и тогда, когда его владения конфисковывались. Во всех случаях, приводимых в хрониках, мятежное самурайство поддерживалось крестьянством, что свидетельствует о его тяжелом положении и большом недовольстве.
Например, в октябре 1603 года в провинции Дэва (уезд Сэмбоку) прежние вассалы даймё Рокуго, переведенного в другую провинцию с увеличением владений, подняли восстание против нового даймё Сатакэ, назначенного в этот район.
Восставшие напали на замок, перешедший к Сатакэ, к ним примкнули крестьяне (около тысячи). Это восстание именуется в хрониках хякусе икки (крестьянское восстание).
Такого же порядка конфликт в ноябре 1602 года произошел в другом районе, на юге Японии, в провинции Тоса, где были конфискованы владения тодзама-даймё Тесокабэ, противника Токугава в битве при Сэкигахара. В эту провинцию был переведен Яманоу-ти, тоже тодзама-даймё. Прежний вассал Тесокабэ — Такаиси Саманоскэ, исполнявший обязанности сёя (сельский староста), владевший землями с доходом в 80 коку риса, отказался выплачивать новому даймё налоги (очевидно, с крестьян). Было посажено в тюрьму 33 крестьянина. Такаси с другими крестьянами поднял восстание на горе Такияма. Восстание было подавлено, крестьяне, посаженные в тюрьму, там и погибли. Такаиси и некоторые другие вассалы, возглавившие восстание, бежали в соседнюю провинцию Сануки и превратились в ронинов.
Таким образом, очевидно, не всегда все самураи — вассалы даймё следовали за своим сюзереном, когда его перебрасывали из одного района в другой, и не все самураи превращались в ронинов, когда владение даймё конфисковалось. Известны отдельные факты, когда вассалы враждебных Токугава даймё потом становились самураями дома Токугава.
Как бы то ни было, хотя перераспределение земельных владений несомненно способствовало укреплению центральной власти, оно порождало и новые острые конфликты, в которые были вовлечены в первую очередь разные группы феодалов, а наряду с ними и крестьянство.
Эти конфликты представляли тем большую опасность для сегуната, что Токугава не решились сразу после битвы при Сэкигахара ликвидировать дом Тоётоми, малолетний глава которого Хидэёри, живший по-прежнему в Осака, получил от Иэясу крупные земельные владения с доходом в 657 тыс. коку риса в провинциях Оми, Сэтцу и Кавати. Недовольные властью Токугава, самурайство, естественно, стекалось в этот центральный район страны.
Помимо перераспределения земельных владений, в результате которого дом Токугава стал господствовать в центральной части Хонсю (кроме района, прилегающего к Осака), сёгунат предпринял и ряд других мер для укрепления своей власти.
Среди этих мер известна прежде всего получившая впоследствии широкую известность система санкин-котай (заложничество). Японские историки считают ее главным средством контроля центральной власти над Даймё. Эта система наряду с прочими мерами правительства сыграла значительную роль в установлении контроля над даймё и прекращении войн.
Истоки системы санкинкотай можно отнести еще к годам правления Хидэёси, который обязал семьи всех даймё жить не у себя в княжестве, а в Осака или Фусими. Иэясу после захвата власти стремился заставить крупных тодзама-даймё приезжать в его резиденцию и тем самым как бы свидетельствовать перед страной, что они признают его верховным правителем. Когда Иэясу жил в Фусими, каждый праздник там собирались кугэ, монах и даймё, прибывшие его поздравить.
Первым тодзама-даймё, приехавшим в 1602 году (еще до установления сёгуната) в резиденцию Иэясу, был крупнейший феодал Японии — Маэда Тосинага, владения которого приносили доход в 1200 тыс. коку риса. Однако Маэда и ранее не выступал против Токугава. Иэясу труднее было добиться такого же признания своей власти от тодзама-маймё Кюсю, Сикоку и юга Хонсю, большинство которых выступало против Токугава и где влияние центрального правительства было еще слабым. Здесь только один город Нагасаки был подчинен центральной власти.
Постепенно и юго-западные князья стали также приезжать в Эдо, где их с почетом встречал наследник Иэясу — Хидэтада. Приехали в Эдо и даймё княжеств Тёсю (на юге Хонсю) — Мори Тэрумото и Са-Цума — Симадзу Тадацунэ, после Маэда Тосинага самый могущественный тодзама-даймё (600 тыс. коку Дохода), владения которого Иэясу не решился уменьшить.
Однако дело не ограничилось регулярными при-
ездами даймё в Эдо. Иэясу, так же как и Хидэёси, пожелал иметь заложников от каждого даймё и прежде всего от тодзама-даймё, ибо в повиновении фудай-даймё он не сомневался. Тот же Маэда первым из тодзама-даймё оставил в Эдо в качестве заложницы свою мать. В 1605 году Симадзу Тадацунэ согласился оставить заложницей свою младшую сестру.
Это были лишь первые шаги к установлению системы санкинкотай, по которой каждый даймё обязан был год жить в Эдо, а год — в своем владении, оставляя в Эдо в качестве заложников кого-либо из членов семьи. Система эта была окончательно оформлена законом лишь в 30-х годах XVII века. Ее осуществление задерживалось вследствие недостаточного влияния и авторитета центральной власти, а также потому что столица сёгуна, Эдо, не могла вместить такое большое количество представителей знати.
Немедленно по получении титула сёгуна Иэясу начал в Эдо широкие строительные работы, желая превратить свою столицу в самый крупный и блестящий город страны.
Он одновременно преследовал две цели: с одной стороны, придать Эдо пышность и блеск Киото, а с другой стороны, занять здесь на строительных работах, как можно больше людей из всех княжеств (от даймё как организаторов и надзирателей работ до крестьян как рабочей силы) и возложить на княжества крупные расходы. Это облегчило правительству контроль над даймё и лишало последних значительной части средств, которые они могли бы использовать на вооружение своих войск.
Указ о строительстве Эдо предусматривал участие в этих работах всех провинций в порядке принудительной повинности. С каждой тысячи коку дохода надо было выделить на работу в столице по одному человеку.
Работы начались с центра города, Нихонбаси. На строительство потребовалось огромное количество камня и леса. Для облицовки рвов и крепостных валов из провинции Идзу доставлялись колоссальных размеров камни. Каждый такой камень поднимали 100 человек, на их перевозку потребовалось 3 тыс. судов, так как больше двух камней грузить на судно было нельзя. Множество людей, перевозивших камень и лес морем из Идзу и других провинций, гибло в о время бурь и иных стихийных бедствий.
Был перестроен замок сёгуна, воздвигнуты его дворцы, храмы, дворцы многих князей, которым сёгу-нат предоставлял землю. Некоторые улицы Токио (наименование Эдо с 1869 года) до наших дней сохранили название провинций или княжеств Японии, откуда прибыли строители. Таковы, например, Идзуми-тё, Овари-тё, Кага-тё и др.
Эти работы привели к значительному увеличению населения Эдо за счет даймё, самураев и их челяди, которые все в большем количестве стали подолгу жить в столице, за счет людей, приходивших в Эдо в поисках работы, за счет купцов из Осака и т. д. Выросли цены на землю и на дома.
Строительство с небольшими перерывами продолжалось до 1614 года, когда сёгун, щедро одарив даймё, разрешил им вернуться в свои пойестья, главным образом затем, чтобы собрать военные силы для похода на Осака против главного соперника Токугава — дома Тоётоми.
ЗАВЕРШЕНИЕ ОТНОСИТЕЛЬНОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ СТРАНЫ
Сёгуны династии Токугава добивались укрепления центрального правительства и усиления его власти, конечно, не ради абстрактной идеи объединения государства, а прежде всего в интересах своего дома, своей фамилии. В этом свете и надо рассматривать такое мероприятие Иэясу, как его отказ в мае 1605 года от титула сёгуна в пользу своего сына Хидэтада. Тем самым пост сёгуна был закреплен за домом Токугава, и Хидэёри лишился надежды когда-нибудь получить его.