Однако в крупных феодальных владениях, при отсутствии собственной запашки у даймё, повинности на сельскохозяйственных работах обычно уже не применялись. Это, явилось, фактором, стимулировавшим развитие крестьянского хозяйства.
Размеры нэнгу, установленные еще при Хидэёси, были чрезвычайно тяжелыми для крестьян и составляли, как указывалось, 2/3 урожая. В литературе имеются данные, согласно которым при Токугава (в
XVII веке) нэнгу был значительно ниже — «четыре доли», т. е. 40 % урожая («четыре доли князю и шесть долей крестьянину», сокращенно 4:6).
Как ни велико было это обложение, учитывая, что, помимо основной натуральной ренты, существовало множество дополнительных налогов, все же оброчная система, при подчиненной роли барщины, оставляла крестьянину, особенно среднему, не говоря уже о зажиточном, средства на пропитание и даже некоторый излишек сверх этого необходимого ему минимума.
Отсюда возможно и значительное развитие земледелия в XVII веке, распространение новых сельскохозяйственных культур и значительное увеличение посевов ранее мало распространенных, как-то: хлопок, сладкий картофель, табак, чай, тутовое дерево, сахарный тростник,— а также увеличение обрабатываемой площади.
Крестьяне выгадали от объединительных мероприятий центральной власти и прежде всего от прекращения междоусобных войн. Часть даймё опасалась карательных мер сёгуната (полная или частичная конфискация владений, перемещения и т. д.), а поводом к их применению могли послужить аграрные беспорядки во владении даймё. Поэтому даймё (главным °бразом тодзама) стремились избегать переобложе-ния крестьян налогами, чтобы не вызвать с их стороны бунта, который мог быть использован сёгунатом против даймё.
Токугавские власти поставили крестьян в сословном делении на второе место после самураев, несколько снизили налог и в отдельных случаях из политических соображений выступали в защиту крестьян от даймё и даже от своих чиновников. Во многих японских и'европейских работах цитируются высказывания Иэясу и его приближенных сподвижников (Хонда Масанобу и др.) о крестьянах: «Крестьянин, что кунжутное семя: чем больше жмешь, тем больше выжмешь», или «Крестьянину надо оставлять только столько чтобы он мог прожить год».
Японская деревня того времени представляла собой весьма пеструю картину в отношении имущественного положения крестьян. Многие крестьяне, вовсе не получили наделов по земельному кадастру конца XVI — начала XVII века и не имели часто даже собственного жилища.
Основная масса крестьян по кадастрам получила наделы самой различной величины (от 1—2 до 40 тан и выше) и различного качества (суходольные, орошаемые разных категорий, от высшей до низшей). Кроме того, в деревнях имелось еще значительное число мелких феодалов, обладавших обычно более крупными наделами. Часть из них была приравнена к крестьянам по земельным кадастрам Хидэёси и Токугава, а часть сохранила свое самурайское звание. Это были так называемые госи, сами обрабатывавшие свои участки.
Судя по многочисленным описаниям крестьянского двора того времени, которые часто встречаются в японской литературе, такой двор большей частью не ограничивался одной крестьянской семьей. Обычно он имел одно или несколько жилых помещений для семьи главы двора и несколько помещений для лиц, либо находившихся в тех или иных родственных отношений с главой семьи, либо совершенно посторонних. Иногда наемный работник обладал ничтожным клочком (часто менее тана) неорошенной земли, но не имел своего жилья, иногда у него не было ни жилья, ни земли. Конечно, чем богаче была семья крестьянина, тем больше у него было работников. Это были не только наемные рабочие, а люди, находившиеся в зависимости от главы крестьянского двора — неимущие родственники.
МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ЯПОНИИ
В данный период значительно расширились географические знания японцев, развивалось судостроение и навигационное дело.
К концу XVI — началу XVII века внешняя торговля Японии приобрела некоторые новые черты. Если во второй половине XVI века португальцы держали в своих руках монополию на ввоз в Японию китайского шелка и шелковых тканей, которые были важнейшей статьей японского импорта, то в конце XVI — начале XVII веков значение их в этой торговле уменьшилось. В Японию после длительного перерыва вновь стали приходить китайские суда, количество которых постепенно увеличивалось, хотя дипломатические отношения между Японией и Китаем так и не были восстановлены вплоть до начала периода Мэйдзи. Успешно развивалось японское мореплавание.
Японские корабли регулярно посещали страны Юго-Восточной Азии, увеличилось число японцев, проживавших постоянно в этих странах.
В конце XVI и особенно в начале XVII века стали вести торговлю с Японией голландцы, а затем и англичане (с 1613 года). Первый англичанин, попавший в Японию на голландском судне (1600 году), Уильям Адамс, сыграл значительную роль в развитии японоголландской и японо-английской торговли. Хотя Адамс и не был по специальности кораблестроителем, он способствовал улучшению японского кораблестроения. Адамс пользовался особой благосклонностью Иэясу в течение всего своего длительного пребывания в Японии, где и умер (1620 году).
Сёгунат вел переписку дипломатического и торгового характера с Вьетнамом, Камбоджей, получал Приношения от правителей этих стран, посылая им в свою очередь ответные подарки, настойчиво добивался восстановления отношений с Кореей и в 1609 году заключил с ней договор.
Продолжая систему выдачи японским и иностранным судам специальных разрешений (сюиндзё), которую ввел еще Хидэёси, сёгунат вместе с тем установил и некоторые другие формы контроля и участия правительства в доходах от внешней торговли.
В 1604 году была создана гильдия по распределению шелка, называвшаяся Ито ваппу накама. В 1601—1602 годах португальцы привезли в Японию значительное количество белого китайского шелка. Вопреки ожиданиям португальцев, японские торговцы не покупали этого шелка. Причина заключалась в том, что португальцы, являлись долгое время монополистами в поставке этого товара, установили на него слишком высокие цены, но в конце XVI — начале XVII веков, обстановка стала меняться, и шелк начали привозить и другие европейцы, а также китайцы и сами японцы.
Португальцы обратились к Огасавара Итиан, бугё Нагасаки, с просьбой помочь им продать шелк. Тот обратился к Иэясу, и последний предложил богатейшим купцам Сакаи, Киото и Нагасаки купить шелк и распределить его по стране. Вскоре сёгун приказал Огасавара распорядиться, чтобы те же купцы купили шелк и другие товары с португальских судов, определили бы на них цену, распределили их между тремя упомянутыми городами, а остальное продали другим японским купцам. Это произошло уже в 1604 году, и с того времени ведет свое начало Ито ваппу накама, которая лишила португальцев возможности использовать конкуренцию между японскими купцами и превратила их в перевозчиков товаров для Японии.
Прибыль Ито ваппу накама распределялась между правительством и купцами, входившими в эту гильдию. С 1631 года в нее входили, кроме представителей Киото, Сакаи и Нагасаки, купцы еще двух городов — Осака и Эдо. Крупнейшие представители гильдии имели свои суда, получали от сёгуна «красную печать» и сами вели торговлю с другими странами.
Изоляция Японии продолжалась свыше двух столетий . Изоляция страны оказала значительное влия-иие на развитие всех сфер жизни японского общества.
В XVI веке велись оживленные сношения с европейскими странами, Сиамом, Филиппинами. Политику ограничения деятельности иностранцев начал проводить Хидзёси, дважды, в 1587-и 1597-годах, издававший указы, направленные против миссионерской пропаганды в Японии. Однако Хидэёси вместе с тем содействовал расширению торговли и дипломатических отношений с европейцами, рассчитывая получить у них суда и оружие и этим обеспечить успех предпринятого им корейского похода.
Токугава Иэясу еще более ограничил деятельность иностранных миссионеров в Японии. В то же время он покровительствовал англичанам и голландцам, желая использовать их для влияния на испанцев и португальцев, создавших себе опору среди князей на острове Кюсю.
Против испанцев принимались особые предупредительные меры. Наряду с этим Иэясу восстановил прерванные во время японо-корейской войны сношения с Кореей и Китаем. С Кореей был заключен в 1609 году договор, по которому японцы допускались в один корейский порт — Пусан. Были также ограничены сроки пребывания японцев на корейской территории и количество судов, которые Япония могла посылать в Корею.
Основные указы об изоляции Японии были изданы в 30-х годах XVII века. До этого, помимо карательных мер против европейских миссионеров и японских христиан известны лишь два-три указа, серьезно ограничивавших иностранную торговлю.
Первый был издан в 1616 году вскоре после смерти Иэясу. Этот указ допускал европейских торговцев лишь в два порта, Нагасаки и Хирадо. В 1624 году была запрещена миссионерская пропаганда испанцев.
В 1630 году был издан указ о запрещении ввоза европейской литературы, а также китайской, в которой были какие-либо упоминания о Западе. Вся тако-г° рода литература подлежала сожжению.
Выполнение этого мероприятия было возложено на
конфуцианца, жившего в Нагасаки, Мукаи Мотосигэ, и затем стало наследственной должностью в этой семье. Этот указ порвал связи Японии с европейской цивилизацией и явился одной из важных причин значительного отставания японской науки и техники в течение последующих веков. В начале XVII века он был лишь несколько смягчен.
После этого указа, в 1633—1639 годах издается несколько указов, все более ограничивавших отношения Японии с Западом. Известен текст двух из них: 1633 и 1636 годов.
Указы начинаются не с запрещения миссионерской пропаганды или въезда европейцев в Японию, а с ограничения и затем полного запрещения японцам выезжать за границу. Первые три параграфа каждого из указов посвящены именно этому вопросу. В указе 1633 года японским судам запрещалось отправляться в заграничное плавание, за исключением кораблей, получивших специальное разрешение (хосё), японцам запрещалось выезжать за границу, кроме как на этих судах, а также возвращаться на родину жившим за границей японцам, если только они не выехали по необходимости (против воли) и пробыли там не более пяти лет. Нарушение этих статей (об отъезде или возвращении японцев) каралось смертной казнью. В трех первых статьях указа 1636 году полностью запрещалось отплытие каких бы то ни было японских судов за границу, отъезд за границу или возвращение на родину японцев, безо всяких оговорок.